Без паники: Что делать с чувством всеобщей тревоги Психолог-консультант Юлия Бурлакова делится с H&F советами о том, как сохранять самообладание и поддерживать коллег по бизнесу в тревожное время.

Тревожная масса

Давайте договоримся, что тревога — это нормальное состояние человечества. Благодаря механизму её работы мы с вами выжили как биовид.

Мы довольно чуткие животные. Как только один чувствует опасность, он начинает транслировать это ощущение всем остальным. Причём не так интеллигентно, знаете ли: «коллега, не соизволите ли вы ощутить некоторый когнитивный диссонанс», а серьёзно, обращаясь напрямую в рептильный и лимбический отделы мозга — самые древние, отвечающие за первичные эмоции и за сканирование реальности на предмет опасностей.

Для того чтобы транслировать тревогу, вовсе не обязательно о ней говорить. Можно просто громко думать о ней или о любом другом остром чувстве. Дело в том, что наш мозг оснащён зеркальными нейронами, которые считывают «статус в аккаунте» всех окружающих, так что мы в прямом смысле слова чувствуем настрой окружающих. Природа делает такие феерические штуки для выживания. Или, выражаясь бизнес-языком, для эффективности и развития. По-моему, здорово.

Наследство от бабушки

Бывает, тревоги становится слишком много.  На территории горячо любимого отечества это случается особенно часто.

Тревога нужна для того, чтобы вовремя спастись от опасности. А их в истории жителей России было предостаточно (мою бабушку спрятали в подпол, когда в деревню пришли фашисты, и таким образом благодаря вовремя сработавшей тревоге есть я). Поэтому звоночек психики яростно звенит при малейшем шорохе. Мы не улыбаемся друг другу в лифте (вдруг враг?), не верим бизнес-партнёрам (наверняка предадут!), разводимся в половине союзов (о какой близости может идти речь?), и при любом удобном случае конструируем себе внутренних и внешних врагов (кто там следующий на очереди?).

Тревога разгоняется очень легко. Останавливается же — с большим трудом. В большинстве из нас она и не остановилась ни с девяностых, ни с военных, ни с тридцатых, ни с голодных, ни с революционных лет. И если вы думаете, что весь этот культурно-психологический багаж можно оставить за дверью офиса, у меня для вас плохие новости: именно в эту дверь он быстрее всего проникает.

Системная проблема

В ситуации стресса человеческое существо регрессирует (биология, ничего личного). А бизнес — это постоянная ситуация стресса, для него стресс нужного для тонуса уровня — это питательная среда развития. Но только очень укоренённое в себе, внутренне свободное, взрослое и ответственное существо может по-настоящему не вовлекаться в стресс настолько, чтобы продолжать эффективно работать, не сливаясь с тревогой окружающих.

Поэтому придётся менять консерваторию: создавать бизнес-среду, которая способствует снижению тревоги, как собственной, так и всех включённых в систему людей. Я говорю о системе, потому что именно создатели системной семейной психотерапии (например, Мюррей Боуэн) догадались, что уровень тревоги является важной характеристикой любой системы: семьи, компании, рынка, страны, мира. Когда он приемлем, жизнь течёт своим чередом. Когда повышается, киты выбрасываются на берег, барышни толпой бегут замуж, рынок недвижимости обрушивается, МИДы обмениваются напряжёнными нотами и т.п.

В нормально работающих системах уровень тревожности невысокий: мы как бы уверены, что выживем. При этом коммуникация между элементами системы прямая — мы говорим друг другу то, что думаем и чувствуем, у нас мало табу для обсуждения.

В дисфункциональных системах уровень тревоги высок, коммуникация противоречива и пестрит двойными посланиями (нам так важны духовные скрепы, что мы сокращаем расходы на образование), есть множество табу для обсуждений. Система стагнирует, закисает, находится в постоянных кризисах.

Есть ли в вашей компании что-то, о чём нельзя говорить вслух? Если да, то, скорее всего, именно там коллектив накапливает тревогу, которая миазмами всё равно проникает через зеркальные нейроны в мозги сотрудников, забирает часть энергии, вызывая ощущение непонятно откуда взявшейся апатии и демотивации.

Закон слепленных пельменей

Повышать дифференциацию, то есть способность быть отдельной личностью, находясь при этом в связке с другими. Представьте себе, что члены любой системы (семьи, компании, страны) — это слепленные пельмени, которые от общей тревоги жизни прижались друг к другу и булькают себе безвольно.

Например, собственник чувствует тревогу за бизнес, приходит в подавленном настроении, в связи с чем топ-менеджер ощущает чувство вины, принимая состояние собственника на свой счёт. Чувство вины для него токсично, и он разряжает его — криком на менеджера среднего звена. Тот в ответ ощущает гнев, который он не в состоянии выразить в силу субординации, и он его несёт дальше — подрядчику, на которого орёт за якобы несоответствие брифу. Ну и так далее.

Семьи меньше, поэтому картинка нагляднее: разозлённый тем самым начальником папа приходит домой и технично вызывает обиду у мамы, которая срывает её на ребёнке. Натурально — пельмени. Удивительно, но большинство даже не осознаёт собственных чувств (мало кто из бизнесменов признаётся себе в тревоге — это не принято в среде «сильных и успешных»).

Как же разлеплять пельмени, особенно будучи одним из них? 

Мудрецы всех направлений, от буддизма до коучинга, дают на это один ответ — через осознанность. Попытка осознанности всякий раз включает наш тонкий и хрупкий неокортекс, то есть новейшие структуры мозга, где живут мышление и культура. С этой секунды у нас появляется шанс управлять как собственным влипанием в чужую тревогу, так и тревогой окружающих.

Спасительные вопросы

Осознанность, ясное дело, тренируется десятилетиями, но для начала очень помогает. Нужно задавать себе неудобные вопросы и максимально честно на них отвечать:

— Что я сейчас чувствую? Нет, правда, что именно? 

Когда партнёр говорит, что пора валить из страны, стоит себя об этом спросить. Ибо прежде всего важно зафиксировать своё чувство тревоги, перестать делать вид, что скелета в шкафу нет, а достать его оттуда и ласково на него посмотреть. Именно с этого момента скелет начинает расколдовываться — мы обретаем шанс начать им управлять.

— Что я сейчас делаю, когда я так делаю?

Например, когда я в семнадцатый раз набираю телефон подрядчика — возможно, я пытаюсь контролировать то, на что не могу влиять, а значит, и нести ответственность, я только усиливаю тревогу навязчивыми ритуалами.

— Из какой точки я это делаю? То есть кто я сейчас, на кого похож?

Когда меня несправедливо обвиняет клиент, от гонорара которого зависит вся зарплата сотрудников, я превращаюсь в маленькую девочку, которая отчаянно пытается оправдаться перед злой учительницей? Или я сейчас уже почти повисла как Иисус на кресте, ведь я в ответе за достаток всех своих коллег?

— Почему я так реагирую?

Откуда во мне эти реакции? Кто меня этому научил? Как моя психика решила, что такой способ отклика на реальность эффективен? Возможно, я позволяю себе заражаться тревогой общих разговоров о том, куда катится страна, потому что мои предки пострадали от большого террора? И возможно, для меня эта тревога правильна, адаптивна?

— Как я на самом деле хотел бы реагировать?

У каждого из нас есть ролевые модели, которые помогают держаться на плаву. Фредди Меркьюри? Ричард Брэнсон? Константин Циолковский? Хоть Винни-Пух, главное – учиться выстраивать собственные стратегии желаемого поведения. Коллеги говорят, что наш сегмент рынка накрывается? Да у Малевича вообще не было рынка, он сам себе изобрёл супрематизм. И ничего, гремит брендом до сих пор. Важно, чтобы эта ролевая модель откликалась именно в вас или в вашей группе единомышленников.

— Для чего и для кого мы работаем вообще? В чём высший смысл нашей деятельности?

Очень важно в тревожные времена и в тревожных состояниях обращаться к глубинным смыслам того, что мы делаем. Врачи в осаждённых городах оперируют с большей сосредоточенностью — существует предельный смысл деятельности в «здесь и сейчас». Поэтому в кризисные времена особенно важно, чтобы каждый сотрудник осознавал миссию и ценности компании, иначе нет той надёжной эмоциональной глины, которая цементирует нас как общность людей.

— В чём моя ответственность? Как лично я могу повлиять на происходящее? В чём моя ценность?

Основа позитивного мышления — это возможность определить собственный участок работ по улучшению мира или хотя бы по сохранению наработанного уровня эффективности. Даже когда над вами нависают все кризисы мира, а вам через час сдавать презентацию, важно встряхнуть себя именно этим практическим измерением: в чём моя важная роль в этом подчас безумном кордебалете под названием жизнь? И в чём моя ценность как человека и как профессионала, который от лица павших в курилке товарищей будет защищать проект?

Дружный порыв

Когда вы осознали себя, можно приступать к осторожным попыткам понижения тревоги у окружающих. Если хотите строить открытую систему с высоким уровнем жизнеспособности, для начала источники и триггеры тревоги придётся просто обсуждать. Но обсуждать конструктивно и взвешенно, с последовательным поиском ответов на вышеозвученные  вопросы. Скорее всего, вашим коллегам, как и всем нам сейчас, необходима взаимоподдержка. Поэтому после обсуждения мы все дружно бросимся на свои участки работ — кто в переговорную, а кто в операционную. Но ведь бросимся же! И дружно! А если бы не обсудили и не обеспечили друг другу чувство плеча, локтя и коллегиальности, то не бросились бы или бросились бы недружно. Эдак мы до наших KPI не дотянем!

Маленький печальный дисклэймер напоследок: весь этот огромный текст я написала вовсе не для того, чтобы мы научились эффективно отгораживаться от тревоги в свои уютные бизнес-процессы. Иногда действительно наступают такие времена, когда нужно бить в рынду. И мы бьём! Со всей конструктивностью и ощущением глубинного смысла своей деятельности. Чего я нам всем и желаю.

Фотография на обложке: Shutterstock