За счет чего The Last of Us уже стал главным сериалом года? Хуже монстров здесь только сами люди

Секретов успеха несколько, и главный — это отход от игровых доктрин. «Одни из нас» (2013), как и большинство видеоигр, коридорная: мы зафиксированы на одном-двух персонажах, эволюционирующих за время геймплея, и не отходим от них. Подобно «Коллекционеру» Джона Фаулза, мы видим лишь две истории — мужчины и женщины, и оба они протагонисты. Джоэл и Элли узнают друг друга и развиваются в ограниченном пространстве — мы не можем пойти погулять, ведь нас ждет история. В играх сторонние сюжетные линии и бэкграунд выдают дозированно: зрелищными локациями, ограниченными непроходимыми кустами, однотипными записками и кассетами, чтобы перестрелки с зараженными и бандитами, заполонившими постапокалиптическую Америку, смотрелись поинтереснее. Однако The Last of Us Крэйга Мэйзина — это в первую очередь сериал, и только потом сериал, снятый по игре. Режиссер «Чернобыля», он подступается к истории о конце света и людях в своей авторской манере: на катастрофу нужно смотреть с множества точек зрения, и это не только фабула сюжета.

Например, с псевдонаучной: что случилось? Реально существующий гриб кордицепс, поражающий насекомых, мутировал ввиду и так пугающего глобального потепления и перекинулся на людей. Ученый, объясняющий это в самом начале первой серии, нагоняет саспенс получше музыкальной темы «Челюстей» Спилберга. В такой зомби-апокалипсис начинаешь верить, а причина у него безобидно-таинственная — гриб. В культуре он встречается редко, но метко: в первую очередь видится гриб ядерный, и это тоже синоним конца света. Вспоминаются калеки с картин Иеронима Босха, Маттиаса Грюневальда и Питера Брейгеля Старшего: причина их мук — эпидемии эрготизма, то есть отравление спорыньей, поразившей урожай. Съев отравленный хлеб, они умирали от гангрены, видя страшные галлюцинации. Последнее массовое отравление случилось в 1951 году в французском городке Пон-Сент-Эспри: там заболели 250 человек, то есть 20 % всего населения, и среди них часто встречались случаи вспышек агрессии и делирия. Так, 11-летний мальчик задушил свою мать, а мужчина выбросился со второго этажа и умер. Грибы не безобидны — и чудовищный щелкающий вой зараженного, из головы и рта которого растет кордицепс, кажется вполне убедительным.

Тем не менее, согласно правдивому зомби-клише, страшна не столько зараза, сколько люди, оторванные от цивилизации, гуманности и даров капитализма, — это жуткий социальный аспект. Оголодавшие, измученные и очерствевшие, они сами становятся монстрами ничуть не хуже бегунов, сталкеров, щелкунов и топляков. Они подвластны не грибу, а безнаказанности и инстинктам выживания. Так, мы видим историю Канзас-Сити: население карантинной зоны устроило кровавую революцию, скинуло власть не менее жестоких военных и занялось разбоем. Главным героям, конечно же, повезло оказаться там именно в этот момент и отбиваться ото всего, что движется.

Тогда, наверное, лучше вообще уехать подальше и стать отшельником — именно так подумал мизантроп Билл, спрятавшись в подвале своего дома в самый разгар эпидемии. Вооруженный до зубов и сделавший из своего опустошенного пригорода крепость, он переживает апокалипсис в гордом одиночестве, пока не встречает Фрэнка и взаимно влюбляется в него. Человечество гибнет — let it be, но гриб не может истребить любовь и эмпатию.

The Last of Us поражает размахом. Его сценарий носит в себе множество линий, вовремя пересекающихся с главной. Дополняет это впечатляющая операторская работа — за камеру в первых двух сериях отвечает Ксения Середа, снявшая «Дылду» Кантемира Балагова. Никогда крушение цивилизации не выглядело столь масштабно и красиво: заросшие зеленью подорванные небоскребы, горящий дом в голом поле и стремительно падающие авиалайнеры. Музыка аргентинского композитора Густаво Сантаолальи, звучащая в перерывах между воем зараженных, выстрелами и человеческими воплями, снимает тревогу и оставляет светлую грусть. Это важное наследие игры, которое Мэйзин и его команда не тронули. Она на время создает чувство безопасности: перестрелка окончена, опасность далеко. Вот бы так было на самом деле.