Прямая речь: Бывший главный архитектор Барселоны — о трансформации старого центра и крупных городов Испанский архитектор Хосе Асебильо рассказал The Village, что должен делать большой город, чтобы не расти вширь, а развиваться целостно, и почему в Петербурге нельзя вносить мораторий на стройку.

Хосе Асебильо как один из крупнейших специалистов в мире по трансформации городских пространств и изменению функциональности территорий приезжал на Петербургский международный экономический форум в качестве эксперта по стратегии нового города. Он поделился своими идеями о будущем Петербурга, а также моделями развития мегаполисов на открытой лекции в центре «Про Арте» при поддержке Комитета по экономическому развитию, исследовательской компании «Город 22» и The Village. 

Важно отметить, что Хосе Асебильо делит архитектуру и инфраструктуру на software и hardware. В его трактовке software — нематериальная составляющая, информационные потоки, создающие условия для деятельности жителей и появления услуг. А hardware — большие пласты инфраструктуры, которые характеризуют промышленный город. Города и люди постоянно меняются, а будущее за urban software, считает архитектор. The Village поговорил с Асебильо о постиндустриальном устройстве, о том, почему после «Газпрома» теперь можно всё, и отчего нельзя вводить мораторий на новое строительство в центре. 

Город должен меняться постоянно

Исторический город должен обслуживать людей, а не наоборот

Модель исторического города, где наложен мораторий на новое строительство, работает не всегда. Не подходит она, в частности, Петербургу. Как пример приведу Венецию, жители которой оставляют её потому, что вокруг нет условий для развития современного города. В Венеции всего 62 000 жителей, и 50 % населения работает в туристической сфере. Кроме того, большинство зданий в городе — отреставрированные постройки XVI–ХVIII веков, и сегодня они уже нефункциональны. Тут и возникает главная проблема. Исторический город должен обслуживать людей, а не наоборот. Если со зданиями есть какие-то проблемы, их нужно смело улучшать. Это движение эволюции. Таким же образом много столетий назад внутри большой романской базилики в Риме Микеланджело создал ренессансную гробницу Юлия II.

Я не согласен с утверждением, что существуют универсальные города (Generic cities, термин Рэма Коолхаса. — Прим. ред.), к которым применимы универсальные решения. Город — это люди, как говорил Шекспир, а люди — разные. А значит, и города разные. У многих мегаполисов — Стамбула, Рима, Петербурга — схожие проблемы, но решения для них не могут быть идентичными. Масштаб города, его сложность, понимание проблем его жителями рождают конкретные решения. Если вы любите и знаете город, вы понимаете, какие здания вам нужны: образовательные, офисные или жилые.

 

Инноваторы vs консерваторы

Благодаря идее построить небоскрёб «Газпрома» в Петербурге, у других компаний тоже появилась возможность ввести архитектурные и дизайнерские инновации в центр города. И это не бедствие. Город должен развиваться, главное — действовать грамотно. Проектировать новую архитектуру необходимо современным языком и всегда с уважением к контексту. Когда у нас появляется возможность сделать что-то новое, мы должны действовать как Микеланджело или как Палладио, создавший Базилику в Виченце.

Хосе Асебильо выступал в качестве консультанта по вопросам развития Екатеринбурга, Краснодара и Казани

В течение 85 лет шёл конкурс на реновацию Базилики в Виченце. Все понимали, что надо реконструировать старое готическое здание, но никто не понимал, как это сделать. Правительство города оказалось достаточно мудрым, чтобы не просто достроить его в том же устаревшем стиле, а выбрать идею молодого проектировщика, который впоследствии стал великим архитектором Палладио. Он решил задачу современным для той эпохи языком. Теперь, посещая Базилику, слева вы видите готическую архитектуру, справа — архитектуру Ренессанса, о которой до момента перестройки ещё никто толком не знал. Это и есть возможность обновления для исторических городов, в частности для центра Санкт-Петербурга. Ещё один пример того, что города постоянно меняются, — Париж, который тоже не всегда был таким, как мы его сегодня представляем. Знаменитые бульвары построены только в эпоху Наполеона III, и для их появления естественно трансформировали существовавший исторический центр.

Нам тоже необходимо трансформировать элементы устаревшей архитектуры. К примеру, создавать новые модели жилых зданий, потому что сейчас условия жизни совершенно изменились по сравнению с теми, которые были в начале-середине XX столетия. Новые поколения имеют необходимость в иной типологии квартиры, дающей возможность адаптироваться к новым типам экономики, которые позволяют совмещать жилое и рабочее пространство. Однако исторические здания не нужно разрушать, их нужно сохранять, поддерживать и переделывать, реконструировать, одновременно создавая доступное жильё, как это было сделано в районе Хафенсити в Гамбурге.

 

Элементы устаревшей архитектуры
нужно трансформировать.
В районах прекрасной архитектуры
угасает активность.

 

 

Постиндустриальные города

Сегодня многие города, в том числе в развитии которых я принимаю участие, находятся в очень сложной ситуации перехода от промышленного города к городу с экономикой в сфере услуг. Проблемы у всех похожие, но решения должны быть индивидуальными. Однако понятно, что мегаполис, развивавшийся только по принципу расширения территории, сегодня уже неустойчив. Эта ситуация типична для городов постсоветского периода — у них специфичная структура и недостаточная функциональная насыщенность, что ещё больше усложняет переход к новой системе и функционированию. Необходим новый градостроительный подход — трансформация. 

 

Толчок к трансформации
идёт от жителей, потому что люди —
это и есть города.

 

Индустриальные города очень чётко делились на зоны, в постиндустриальных функции смешаны

Индустриальные города очень чётко делились на зоны и транспортные системы, которые соединяли жилую часть города и промышленную. В постиндустриальных городах такая система работать не будет: условия и экономика существования изменились. Теперь мы не живём в одном месте и работаем в другом, а у зданий и районов сегодня намного больше пересекающихся функций, чем это было несколько десятилетий назад. Раньше было понятно: есть заводы, есть спальные районы — это две разные зоны, связанные транспортной линией. Но сейчас мы видим смешанность и гибридность функций не только в одном районе, но иногда и в одном здании. Город должен реагировать на новые условия. Например, если через пару лет машины будут электрические, соответственно должны будут появиться места, чтобы заправить их электричеством. И тут, для успешного результата, необходима положительная энергия жителей и грамотная градостроительная политика. Синергия и толчок к трансформации в итоге идёт от жителей, потому что люди — это и есть города.

 

 

Опустошение центров

Очень сложно строить в центре исторических городов. Многие сталкиваются с этой проблемой. В итоге инвесторы предпочитают уходить за пределы центра, что, в свою очередь, стимулирует жителей переезжать на периферию. Следствие этого процесса — парализованность и опустошение центра. Такая урбанистическая драма характерна не только для России. В районах прекрасной архитектуры угасает настоящая активность.

Необходимо вернуть активность в центр, трансформировать его и придать динамику этой части города. Центру необходимо больше силы: в нём должно находиться жильё как основная матрица любого города, а также развиваться культурная, деловая, научная и другие активности, характеризующие экономику, основанную на сфере услуг. Этот процесс идёт во всём мире. Авторы книги Edge Cities, вышедшей в США в 1990-х годах, показывали, как 20 лет тому назад создавалось больше рабочих мест вне исторической части городов — например, в торговых центрах на пересечении межгородских магистралей с очень хорошо развитыми транспортными узлами (оттуда и название «маргинальные города»). Фактически создавались поселения, где было больше рабочих мест, чем жителей. Это случаи городов без сильной идентичности. В крупных современных креативных городах, какими являются и Петербург и Москва, наоборот, должно идти возвращение к центру.

Исторические центры больших городов часто парализованы

 

Вторая жизнь промкварталов

Кластеры имеют большое значение для развития городов. Они могут базироваться в районе одной улицы или на территории, подвергшейся реновации, и должны быть интенсивными. Например, 25 лет назад появилась идея создания нового центра Лондона — района Canary Wharf. Он родился на основе бывшего промышленного района. Ещё один пример — район Chelsea в Нью-Йорке. В обоих случаях в основе лежит новое использование уже cуществующих построек.

 

Расширение территории типично
для городов постсоветского периода —
у них специфичная структура
и недостаточная функциональная насыщенность.

 

Однако к трансформации, как и к любой другой градостроительной операции, существующих зданий нужно относиться очень осторожно: сначала необходимо определить будущее назначение зданий, а затем осуществить частичную реконструкцию, сохраняя их основные архитектурные особенности. Плюс такого подхода в том, что это провоцирует внедрение новых функций в существующую городскую ткань. Никаких полных реноваций. Такие кластеры соединяются коридорами и сообщаются с общественными зонами. Это инструмент для нового города: структура создаёт синергию развития между новым и существующим.

Креативность должна развиваться не только с помощью увеличения количества театров и музеев. Нужно поощрять новые условия создания креативности, усиливая разные элементы — терпимость, технологии, привлечение талантов. Это будет ключевым проектом для развития Петербурга в ближайшие годы. В XXI веке необходимо создавать новые общественные зоны с возможностью интерактивного взаимодействия, многофункционального использования пространства. Пример этого — Millennium Park в Чикаго, который создал Фрэнк Гэри. В нём могут проходить и занятия йогой, и конференции.

 

Будущее пустующей периферии

Как я уже говорил, существуют две модели урбанистического развития — это экстенсивная, когда город растёт вширь, и интенсивная, когда увеличивается эффективность использования пространства. Экстенсивная —характеризовавшая прошлый век, это развитие тяжёлых элементов инфраструктуры (hardware), интенсивная, соответствующая современным социо-технологическим условиям — развитие software, эффективности использования энергии, транспорта, пространства. В пользу последнего пути есть много аргументов, и один из них — демография. В ходе реновации Барселоны перед Олимпиадой на строительство архитектурных объектов было направлено лишь 10 % всех выделенных средств, а 90 % — на преобразование городской инфраструктуры, и это дало отличные результаты.

К 2035 году прирост населения в Европе составит 0 %, в России — менее 1 %. Нужны ли вам огромные территории на периферии, или вы будете использовать заново уже существующую инфраструктуру? Инфраструктура — это как социальный капитал, и города должны наращивать этот капитал. Развитие нематериальной soft-инфраструктуры — не очень дорогой процесс, ему сопутствует увеличение активности жителей на уже существующей городской структуре, благодаря её трансформации.

 

Городская география

Современная городская культура — это когда вы думаете о глобальной перспективе и действуете на локальном уровне. В случае Барселоны за 17–18 лет мы реализовали около 150 очень небольших проектов, которые произвели сильный эффект. Например, транспортные узлы, которые до этого не имели никакой функциональности, мы превратили в полезные зоны. Мы работаем над общественными пространствами, садами — это и есть самая важная трансформация, включающая и новую интерактивную составляющую. Необходимо работать с полицентричной моделью, или, как я её называю, моделью архипелага. В архипелаге расстояние между островами небольшое, вы видите один остров с другого и понимаете, как на него попасть. И Петербург — это и есть такой архипелаг, а острова — общественные зоны. Мы должны развивать архитектуру параллельно с такой географией центра.

 

Действуйте локально. В случае Барселоны за 17 лет мы реализовали 150 очень небольших проектов,которые произвели сильнейший эффект

Будущее Петербурга в развитии набережных. Во всём мире деятельность новых экономик сосредоточена вокруг водных пространств, а здесь — нет. Я был в «Ленэкспо»: из зданий, стоящих на берегу, даже невозможно увидеть воду! Вы должны подумать, как их использовать, у них должна быть функциональность.

В мегаполисах особенно важны крупные узлы — аэропорты, вокзалы, порты, связывающие город с другими географическими зонами. Это не только точки коммуникации, но и инфраструктуры. В Барселоне 55 % дохода аэропортов и вокзалов приносят услуги и только 45 % — сами поездки. Ещё один экономический стимул для города — коридоры. Это очень сильные транспортные связи с крупными близлежащими городами. Например, коридоры Вашингтон — Нью-Йорк, Роттердам — Амстердам, Барселона — Валенсия. Возможно, для Петербурга коридор — это Хельсинки. И его надо развивать.

 

Neo-Tertiary City

Новые урбанистические модели должны базироваться на нематериальном —сервисах, услугах, информации

В XX веке города изменились, превратившись в индустриальные. В XXI веке мы уже переходим к глобальному городу. Возникают новые условия развития городов, как и любой другой сферы деятельности. Теперь мы пытаемся воплотить новую неотретичную модель города, которая нацелена на услуги, на сервис и открыта к воплощению новых технологий. Город должен привыкнуть к новому, как мы уже привыкли к смартфонам и портативным компьютерам. Новые урбанистические модели должны базироваться на нематериальном элементе — software, а не как в прошлом — на тяжёлой урбанистической инфраструктуре, характеризовавшей промышленный период.

Даже транспорт должен уже принимать во внимание индивидуальные требования и решения, а не основываться только на коллективной системе. 30 % решений по передвижению в Барселоне люди принимают волюнтаристски, они никак не аргументируются и непредсказуемы. Идеальным транспортом в такой ситуации становится элемент наподобие такси. Необходимы новые матрицы транспортных потоков, которые принимают во внимание ограниченность предложений общественного транспорта, и новые системы измерения движения.

 

Городской метаболизм

Город — разный в зависимости от времени дня и времени года. Город — это система, в которой, с точки зрения динамики, одновременно проходят два противоположных процесса — это разрушение равновесия, диссипативные процессы, и возвращение к начальной точке своего развития, гомеостаз. Урбанистический метаболизм — то же самое, что метаболизм организма. Контролировать метаболизм можно на уроне трёх подсистем — это транспорт, деятельность людей и создание окружающей среды. В Архитектурной академии в Швейцарии мы составили список из 22 параметров, характеризующих уровень метаболизма, эффективность города. В Европе на первых местах по параметру эффективности — Копенгаген, Стокгольм, Осло, Вена, Амстердам. Не Лондон, не Париж. Вопрос в качестве модели и численности населения. Будущее за городами в 2–5 миллионов человек.