«Золотая моя девочка»: Выпускницы МГУ обвинили сотрудника биостанции в сексуальном насилии Что случилось в северном поселке на Белом море
На днях бывшие студентки МГУ Марина Юрьева и Ольга Жерновкова обвинили в сексуальном насилии начальника кухни Беломорской биологической станции Александра Палия. О домогательствах с его стороны под постами девушек позже сообщили и другие студентки, побывавшие на ББС. The Village рассказывает, что происходило на заполярной станции МГУ в 2008 году, а также о реакции научного сообщества на новый виток флешмоба #янебоюсьсказать.
Пока университет объявил о внутреннем расследовании и на время отстранил сотрудника от обязанностей, мы выяснили, что Палий, помимо службы на станции, работал преподавателем биологии в двух московских частных школах. Причем одна из бывших учениц, с которой нам удалось пообщаться, заявила о травле с его стороны.
Насилие на станции
Беломорская биологическая станция (ББС) — это научный центр в изолированном поселке на Карельском берегу Кандалакшского залива Белого моря в заказнике «Полярный круг». Настоящая глушь. До ближайшего населенного пункта с причалом и одноименной железнодорожной станцией Пояконда — 15 километров. «Все практические курсы и исследования идут в условиях нетронутой заповедной северной природы», — подчеркивают на сайте станции. Ежегодно ее посещают больше 600 студентов МГУ и других вузов и десятки ученых, которые ставят там полевые эксперименты. У станции есть флот для сбора научного материала, перевозки пассажиров и грузов.
«Это легендарное место, сказочный уголок земли далеко-далеко от Москвы. До биостанции сам не доберешься: надо, чтобы тебя забрал паром; магазинов тоже нет, вся еда только из столовой. <…> На ББС бывает всего до 200 человек одновременно, почти все — студенты и ученые, все всех знают, человеку со стороны очень сложно туда попасть. В общем, очень изолированное сообщество со своими правилами, байками и сплетнями», — рассказывает бывшая студентка биоинженерии и биоинформатики МГУ Марина Юрьева. Она бывала на Беломорской станции трижды с 2005 по 2008 год и работала на местной кухне, которой руководил Александр Палий по прозвищу Хохол.
«Хохол — очень харизматичный и могущественный человек, который заведовал всей едой, принимал заказы на доставку с большой земли и который, если ты ведешь себя хорошо, мог привезти тебе сигареты. У Хохла всегда были свои любимчики и свои козлы отпущения. Я была в числе любимчиков; он удивительно умело ухитрялся показать человеку, какой он особенный, чудесный и лучший в мире, чуть ли не самый близкий друг. <…> У кухонных от Хохла зависела вся жизнь. Ссора с ним была чревата репрессиями и ссылкой в Москву. На моих глазах сослали несколько человек», — пишет Юрьева.
Марина вспоминает, что в какой-то момент Палий начал приходить к ней в комнату, где она жила с лучшей подругой, и будить на смены, что довольно быстро из пожеланий доброго утра переросло «в блуждание его рук под одеялом». Сотрудник биостанции знал, что Марину не интересуют мужчины, но не прекратил домогательства — например, один раз попытался снять с нее штаны в подсобке. Рассказывать администрации про поведение «авторитетного человека» студентке было страшно, потому что «про Хохла и девушек всегда ходили слухи» — Марина боялась, что сплетни коснутся и ее тоже.
Июнь 2008 года, когда жена и дети Палия уехали в отпуск, а на станции осталось мало сотрудников — всего 50–60 человек, стал самым тяжелым за три года, продолжает Юрьева. «Хохол меня водил к себе домой и много поил коньяком. В искусстве выпить он может переплюнуть многих, поэтому я отключалась от реальности гораздо быстрее него, а просыпалась уже утром в его кровати. Потом старалась забыть все, что там происходило, и много пила. Не знала, как из этого выкарабкаться, как прекратить и кому об этом сказать. И не подозревала, что в той же смене то же самое происходит с моей знакомой Олей».
Я не знала, как из этого выкарабкаться, как прекратить и кому об этом сказать
Ольга Жерновкова, тоже бывшая студентка биофака МГУ, впервые отправилась на Беломорскую станцию, где ее муж проходил практику, летом 2007 года. Она, как и Марина, устроилась работать на кухню. «Он [Палий] был классный. Умный, веселый, организованный. Образцовый начальник. Я ему очень понравилась. Он часто со мной разговаривал», — отмечает Ольга. Даже после отъезда студентки 43-летний начальник продолжал писать ей письма, рассказывал про свою семью и называл «золотая моя девочка».
В июле следующего года Жерновкова, которой исполнилось 22 года, снова собралась с мужем на биостанцию. Палий тогда объяснил ей, что «на ББС завал» — много сотрудников, мест мало, но он решит вопрос, если студентка приедет на месяц раньше. Ольга отказала, на что мужчина отреагировал грубо — обвинил в предательстве. Студентку это задело, и в итоге она все-таки согласилась отправиться на Белое море раньше. На этот раз без семьи туда приехал и начальник кухни — жена и дети уехали отдыхать.
«Хохол регулярно заговаривал о моем муже. Какой он неорганизованный, бесполезный, как сильно мне не подходит. Я не придавала значения, знала, что он его с самого первого дня недолюбливал. В один вечер Хохол позвал меня к себе домой. Я была рада — вечера были тоска смертная. Да и он был моим кумиром. Он сразу начал мне наливать (то ли коньяк, то ли спирт), постоянно подливал и говорил тосты». Затем мужчина начал обнимать и целовать Ольгу — в первый раз она смогла вырваться и убежать домой.
Утром Палий обозвал подчиненную нерадивой, ленивой и тупой, из-за чего девушка почувствовала вину: «Он был там моим единственным близким человеком. Почти как папа с мамой, но еще и друг». По словам Ольги, увидев, как ей стыдно, Палий приободрился и вновь стал разговаривать с ней ласково. Чувство стыда заставило девушку прийти к Палию снова.
«Сначала было очень много алкоголя. Потом было невыносимо противно. Невыносимо. В ту ночь, когда он оставил меня в своем доме, где всегда жил со своими детьми, положил в свою постель, где всегда спал со своей женой и переспал со мной, я как будто убила часть себя». Ольга сочла, что если она пошла на физический контакт с мужчиной вдвое старше ее, которого девушка вдобавок считала крайне непривлекательным, значит, она, кажется, сильно полюбила этого человека.
С биостанции не ходят маршрутки. Иначе я бы собрала вещи и свалила тайком на первой же
В следующие две недели Палий, по воспоминаниям Ольги, еще несколько раз принуждал ее к сексу и затаскивал в подсобку, где трогал и целовал. «Тогда я не знала, что этот человек второй год умело и продуманно манипулирует моим сознанием. И то, что я была не единственной девушкой, с которой он обходился таким образом». Ольга понимала, что во многих отношениях зависит от Палия, но не знала, как этому противостоять. «С биостанции не ходят маршрутки. Иначе я бы собрала вещи и свалила тайком на первой же. Единственный способ уехать — на корабле. Который не повезет тебя, пока твой начальник, тот самый, который только что пытался тебя затащить в постель, не скажет, чтобы тебя отправили домой». К тому же у Жерновковой уже был билет на поезд до Москвы, а на новый денег не было.
О харассменте со стороны Палия в комментариях под постами Марины и Ольги сообщили еще минимум две бывшие студентки биологического факультета МГУ, еще одна девушка подтвердила, что ее «сослали в Москву» после того, как она отказалась заниматься сексом с Хохлом. Кроме того, несколько очевидцев, которые бывали на Беломорской станции, рассказали, что мужчина действительно домогался девушек и оскорблял своих подчиненных.
Работа в частной школе
Александр Палий, помимо службы на кухне биостанции, числится учителем химии и биологии в частной школе «Пенаты» на северо-востоке Москвы. Дежурный администратор учебного заведения ответила The Village, что не в курсе выдвинутых против преподавателя обвинений, и посоветовала перезвонить через неделю, когда руководство школы выйдет из отпуска.
До 2018 года Палий вел биологию и в другой частной школе — Европейской гимназии в Сокольниках. Одна из его бывших учениц Светлана Алексеева (имя изменено по просьбе девушки) рассказала The Village, что во время работы в гимназии Палий очень строго относился к мальчикам, но с девочками вел себя ласково. До того момента, пока они, по его мнению, не провинились в чем-либо: «Не знаю, соревновался ли он таким образом с мальчиками, видел ли в них соперников или просто любил над ними издеваться, но всем моим друзьям мужского пола от него доставалось».
К Светлане Палий относился хорошо и ставил высокие оценки. Но милость закончилась, когда на одной из контрольных девочка дала списать однокласснику, которого Палий, по ее словам, гнобил: «После этого я вышла из клуба фавориток и вошла в клуб ненависти». С этого момента учитель начал травить Алексееву: «Склонил на свою сторону учительницу русского языка и литературы. Они оба валили меня на контрольных». По утверждению девушки, преподаватели настроили класс против нее и высмеивали перед завучем: «Никакого физического насилия в отношении меня не было, но психологическое давление оставило на мне ужасный след. Я не понимала, кто дал этому человеку власть так себя вести с детьми. Думаю, в дальнейшем это повлияло на то, что у меня не складывались отношения с одноклассниками».
Психологическое давление оставило на мне ужасный след
Подруга Светланы, которая тоже училась у Палия, вспоминает, что он мог возмутиться, если видел девушек в коротких юбках, и обещал, что за это он заставит их писать на самом верху доски. Также он рассказывал ученикам, что дружбы между мужчиной и женщиной не существует. В Европейской гимназии, куда дозвонился The Village, не прокомментировали ситуацию, но заверили, что Александр Палий давно у них не работает.
Официальная реакция МГУ
В пресс-службе биологического факультета МГУ рассказали, что руководство вуза и Беломорской биостанции впервые узнали о событиях только после огласки в социальных сетях. В отношении Палия обещали провести служебное расследование, а его самого на время разбирательств отстранили от работы. «Администрация станции и биологического факультета сожалеет о сложившейся ситуации», — говорится в сообщении, которое подписали директор ББС Александр Цетлин и декан биофака МГУ Михаил Кирпичников.
Что говорят сотрудники вуза и студенты
На рассказ бывших студенток бурно отреагировали в группе «Биофак — любовь моя». Далеко не все высказали девушкам слова поддержки. Многие, в том числе преподаватели МГУ, осудили их за открытость и заявили, что те «зря вынесли сор из избы». Подобных комментариев было столько, что одной из участниц сообщества пришлось разместить подробный пост о виктимблейминге, а модераторам группы — удалять поток оскорблений. «Если это так глубоко травмирующе читать даже мне, то не представляю, что испытывают девочки, пережившие насилие», — сказала одна из модераторов. Представительница биологического факультета Мария Лагарькова в итоге попросила администраторов группы ввести в сообществе «режим тишины» на время служебного расследования.
«Люди старшего поколения, в том числе должностные лица, говорят о плохом воспитании девушек, которые сами виноваты. <…> Масштаб распространения этой пакости с домогательствами ужасает. Мне очень хочется, чтобы как можно скорее произошел перелом в общественном сознании, жертв перестали бы обвинять в случившемся, а на поведение агрессоров — закрывать глаза», — написала в фейсбуке бывшая студентка биофака Ксения.
Константин Соловьев
бывший сотрудник ББС
Биостанция — это сложный коллектив, долгое время существовавший в относительной информационной изоляции. Еще 15 лет назад там не было интернета, а мобильная связь была только в виде СМС, для отправки которых нужно было лезть на сопку — примерно 30–40 минут по каменистой тропинке вверх на 100 метров над уровнем моря.
В этой ситуации сложились некоторые неформальные группы — например, кухня со своим лидером Александром Палием. Человек он энергичный, с живым умом и огромной харизмой — организовать бесперебойное питание студентов и преподавателей за полярным кругом, где все продукты надо закупать за 100 километров и везти сначала на грузовике, а потом на корабле, непросто. На кухне Палий был царь и бог: у него были деньги, любые продукты, выпивка и все рычаги влияния, включая поддержку «своих» и травлю «чужих».
С того момента, как директором станции стал Александр Цетлин, ситуация стала более комфортной в психологическом плане. До него, когда я был замначальника практики, питаться было весьма неприятно, а работники с подачи Палия при студентах орали мне из окошка раздачи матом. Сейчас все по-другому: кормят вкусно, в столовой чисто, вежливо. Но что было, того не изменить: насилие неприемлемо, и, к сожалению, вынужден признать, что у меня нет ни малейших оснований усомниться в словах девушек (некоторых я знаю лично), рассказавших о домогательствах.
Как вузы в России решают проблемы харассмента
Истории о биологической станции — не первые случаи харассмента в МГУ. Так, в конце апреля 2020 года студентка исторического факультета Дарья Варакина заявила о домогательствах со стороны профессора университета и заведующего кафедрой этнологии Дмитрия Функа. Она рассказала, что преподаватель обнял ее, поцеловал в щеку, затем в губы и закрыл дверь на ключ, когда она зашла к нему в кабинет. Позже выяснилось, что Функ писал студентке сообщения: «обнимаю», «целую тебя, мое солнышко», «соскучился».
Функ назвал обвинения Варакиной клеветой и пригрозил ей судом. В МГУ заявили, что официальная позиция вуза будет зависеть только от решения суда, а на вопросы журналистов о том, будет ли внутреннее расследование, не ответили. После этого адвокат Екатерина Тягай, представлявшая интересы Дарьи, призвала ректора Виктора Садовничего провести служебную проверку и расторгнуть трудовой контракт с Функом. Эту просьбу университет проигнорировал.
Помимо Дарьи, еще несколько студенток и выпускниц филологического факультета МГУ рассказали о харассменте со стороны девяти преподавателей университета. После этого студенты и сотрудники написали открытое письмо руководству вуза с требованием обратить внимание на проблему и создать инструменты для борьбы с ней. Исполняющий обязанности декана филологического факультета Андрей Липгарт ответил, что никаких проверок не будет.
С 2009 года в МГУ действует шестистраничный «Этический кодекс» — документ, регулирующий отношения между студентами, сотрудниками и преподавателями. В нем объясняется, как они обязаны вести себя в исследовательской деятельности, по отношению к коллегам и университету в целом. В кодексе не говорится о том, как действовать в случае домогательств, однако преподавателей призывают воздерживаться от отношений со студентами, если это «препятствует эффективному обучению» и «затрудняет беспристрастную оценку результатов».
Другие вузы реагируют на харассмент не лучше. В 2020 году администрация ВШЭ в течение полугода расследовала случаи домогательств к четырем студенткам программы «Востоковедение». Преподаватель Максим Целуйко приглашал девушек на личные встречи, а одну из них трогал во время совместного просмотра фильма. В итоге ВШЭ оставила Целуйко в штате, так как «университет не может терять таких ценных сотрудников».
Год назад пост о харассменте также опубликовала выпускница востфака СПбГУ Дарья Валеева. Студентка заявила, что во время учебных консультаций бывший научный руководитель Александр Сторожук трогал ее, делал комплименты и предлагал подвезти до дома. Позже, уже в магистратуре, он без ведома Дарьи устроил ее в аспирантуру в Китае и предложил поехать туда вместе. Валеева побоялась подавать жалобу в Комиссию по этике, но вопрос о действиях Сторожука там все же рассмотрели. Руководство решило, что студентка не только оговорила своего бывшего научного руководителя, но и нанесла урон его авторитету и имиджу СПбГУ.
Обложка: Onnager / Wikimedia / (CC BY-SA 3.0)
