Как репортер The Village свалил из страны на велосипеде через Ларс
— Пистолет с собой на границу возьмешь?
Молодой осетин достает ствол и машет у меня перед лицом. Его друг поднимает куртку и показывает свой пистолет: «У меня тоже есть». Я заплатил им 18 тысяч рублей за то, чтобы добраться до начала пробки к границе Грузии. Сажусь на велосипед и еду. Через 50 метров машины заканчиваются — и передо мной пустая дорога. До настоящей пробки еще 20 километров. Меня снова обманули.
Я еще не знаю, что меня ждут 40 часов без сна, драка, сломанная нога, незаконное пересечение границы, 45 тысяч рублей взяток и лишь один вопрос от грузинского пограничника.
В России только и разговоров, что о «Верхнем Ларсе». Там говорят о том, как чертовски здорово наблюдать за огромной очередью россиян, как она тает в горах. По заданию редакции корреспондент The Village Андрей Яковлев сбежал из страны через самый модный и труднодоступный перевал этой осени.
Красные «жигули» и осел
Ночь, деревья освещены синим и красным мелькающим светом от мигалок. Вокруг поле. На въезде в Осетию ГАИ останавливает все машины с номерами других регионов. Просят мой паспорт и выйти. Спрашивают годность. Я ограниченно годен. Меня не призовут, я могу спокойно ехать — но им все равно: «Будем ждать человека из военкомата». Говорю: «Давайте ждать». Спустя пять минут молча отдают паспорт, и я еду дальше.
Через 40 минут новый пост. Гаишнику почему-то нужно сообщить обо мне в ФСБ. Я не против. Он делает вид, что звонит, и просит не обижаться. Через несколько минут отдает паспорт, говорит: «Я помашу тебе рукой, когда будешь ехать обратно».
На следующем посту пробка. На обочине десятки машин с местными номерами. Дальше не пропускают ни один автомобиль: все разворачиваются после разговора с гаишником. Одновременно осетины снуют туда-сюда и стучат в окна: могут показать дорогу полями мимо поста за 20 тысяч рублей. Моему водителю Дмитрию около 50 лет — он предлагает проехать мимо поста без меня. По плану я подсяду после.
Через железнодорожные рельсы иду в кусты. Возле гаишников стоит человек 20, все оживленно машут руками. На меня случайно попадает свет от фар — руки становятся влажными от пота. Иду вдоль кустов и натыкаюсь на осла. Он спокоен.
—Андрей, они даже не смотрят в салон, только на номера, приходи.
Почти полночь. Общаюсь с молодыми осетинами. Черные куртки поверх футболок, приподнятые шапки и насвай под верхней губой. Говорят, что могут провезти через этот и следующий пост за 20 тысяч рублей. До Владикавказа еще километров 40, и я спрашиваю, будут ли еще гаишники до города. Они клянутся, что нет — здесь последний рубеж.
Красные «жигули» подъезжают к посту и проезжают мимо. Наша машина следом — и гаишники пропускают караван молча. Следующий пост — так же. Красные «жигули» творят чудеса. Владикавказ выглядит пустынно: остались лишь мигающие машины патрулей. Они здесь только для того, чтобы брать деньги. Следующему инспектору, который написал 20 тысяч на калькуляторе, я плачу 4 тысячи рублей. Дальше пересаживаюсь в машину к Казбеку и его другу, которые за 18 тысяч — сбил цену с 20 — довезут меня до начала пробки у границы. У них же все схвачено. Они же на связи с инспекторами, с людьми. Доезжаешь на одной машине — проходишь ГИБДД пешком — садишься в другую машину. Постоянные звонки, взятки, торги — бизнес идет.
28 сентября власти Северной Осетии официально запретили въезжать в республику легковым машинам из других регионов. Значит, цена взятки выросла кратно. В местной ФСБ тоже решили использовать ситуацию себе на руку и задержали около десяти коррумпированных таксистов и полицейских. Остальные, видимо, смогли откупиться.
Половина третьего ночи. Казбек довез меня до выезда из Владикавказа, а не до начала пробки. Это он показал пистолет, зато помог собрать велосипед и прикрепить к багажнику походный рюкзак на скотч. Еще один везу на спине. По дороге местные продают велосипеды по 30 тысяч рублей.
Рядом снова остановилась машина. За 3 тысячи рублей меня подкинули до начала пробки — деньги перевел девушке водителя, потому что его карта заблокирована судебными приставами.
Густые звезды и шоколадные батончики
Два часа езды в ущелье мимо машин, которые не продвинулись за это время ни на сантиметр. Надо мной густые соединения звезд — местами небо как будто белеет от их плотности. Скалы. Я еду по обочине. Порой дорогу не видно, и колесо проваливается во тьму. Еду без тормозов. Могу только врезаться или спрыгнуть на ходу, торможу ногами. На мне три пары носков — дует холодный ветер. Руки ледяные, мышцы ног забиты. Хуже всего, когда автомобили не оставляют места, чтобы проехать, и приходится поднимать над головой 35 килограммов велосипеда с рюкзаком, чтобы протиснуться в узкое пространство между бамперами, зеркалами заднего вида и капотами.
Вдоль машин одиноко бредут русские, катящиеся велосипеды с вещами — за два часа я встречу сотню таких. Самые популярные — маленькие велосипеды с низкой рамой или детские, на которых в принципе невозможно ехать взрослому человеку. Видел такой, у которого вместо грипсов намотаны два мотка пищевой пленки. По дороге к границе работает одна заправка и кафе при ней — остался только чай из пакетиков, печенье и шоколадные батончики. Люди покупают бензин в пятилитровые канистры. Другие спят, положив голову на стол. Неожиданно в кафе заходят пять военных в бронежилетах, с автоматами и масками на лицах — но они только берут кофе в пластиковых стаканчиках.
По дороге я встретил Витю, который ехал на велосипеде в обратную сторону. Он закурил. Рассказал, что два дня в пути: прилетел вчера из Петербурга в Нальчик, где купил велосипед за 25 тысяч рублей. Потом проехал 90 километров, остальные его подбросили на газели. Отстоял восемь часов в очереди подошел к окошку, посмотрел в загранпаспорт, изменился в лице и отдал его пограничнику. Паспорт оказался жены. Он просто перепутал.
The Village нашел одного из последних людей, кому удалось пересечь КПП «Верхний Ларс» на самокате. Сергей — айтишник из Санкт-Петербурга, ему 43 года. Он говорит, что уехал, потому что «хочет жить». Сергей купил самокат в «Спортмастере» Минеральных Вод за 8 тысяч рублей: «Вереницы фар, растянувшиеся до бесконечности, машины, объезжающие очередь по встречке и по обочинам и гаишники. Водители зачастую забивали на гаишников и останавливались, только если они откровенно кидались под колеса. Было ощущение крайней нереальность происходящего — я на самокате в ночь пытался убежать от Путина через Кавказские горы», — говорит мужчина.
Правила пересечения границы у КПП постоянно менялись. Изначально пункт предназначен только для машин и велосипедов, поэтому быстро образовалась 20-километровая пробка. Российские и грузинские пограничники не знали, считать самокат транспортным средством или нет, поэтому пускали на них всех. Сообщения типа «Продам самокат подростковый дешево» появлялись в чате в телеграме «Верхнего Ларса» раз в полчаса. На самокате можно было за пять часов пройти оба КПП, что необычайно быстро. Или заплатить 20 тысяч рублей, чтобы тебя подбросили местные ближе к границе.
При этом машины практически не двигались — люди продавали их за 250–500 тысяч рублей, бросали в очереди и пересаживались на самокат. Однако 26 сентября границу разрешили переходить и вовсе без транспорта — просто пешком. Быстро образовалась очередь на сотни метров. Но еще через три дня КПП «Верхний Ларс» перестал пускать и людей на самокатах, и пешеходов вообще.
В половину шестого утра я тоже встал в очередь из велосипедистов у границы. Рядом толпились пешеходы. Самокатов практически ни у кого нет — они стали не нужны.
Светает — солнце сделало желтым верхушку горы Кайджаны вдали. В очереди я двигался три часа до окошка с таможенником. Воздух перемешан с выхлопными газами, пылью и дымом сигарет. Он оседает на коже, обволакивает язык. На ветках деревьев и вдоль обочины мне мерещатся птицы — это мусор и полиэтиленовые пакеты так дергаются на ветру.
Прошлым летом я ехал любительскую велосипедную гонку по карельским лесам Reverse Race. Больше шести часов дороги, 120 километров, судороги на ногах и все лицо в грязи. В конце я заплакал на две секунды от перенапряжения, боли и ощущения, что смог. Примерно то же чувство жило во мне, когда я увидел российский КПП. «Вы все молодцы!» — подбадривал толпу один из русских в очереди. Другой скрутил собаку из зеленого надувного шарика. Закурили.
На камне я нашел коцаные часы Casio. В восемь утра на них зазвонил будильник. В девять таможенник, молодой парень с короткой стрижкой и ровным загаром, спросил, военнообязанный ли я. После ночи на велосипеде я сказал, что плохо понимаю смысл его вопроса.
— Вы военнообязанный?
— Я знаю свою категорию годности.
— Вы военнообязанный?
—Поясните, что вы имеете в виду.
— Вы военнообязанный?
— Нет.
— Дайте внутренний паспорт. Почему вы обманули, что вы не военнообязанный? За уклонение от службы предусмотрена статья. Я вас предупредил.
Чтобы прочитать целиком, купите подписку. Она открывает сразу три издания
месяц
год
Подписка предоставлена Redefine.media. Её можно оплатить российской или иностранной картой. Продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.
На связи The Village, это платный журнал. Чтобы читать нас, нужна подписка. Купите её, чтобы мы продолжали рассказывать вам эксклюзивные истории. Это не дороже, чем сходить в барбершоп.
The Village — это журнал о городах и жизни вопреки: про искусство, уличную политику, преодоление, травмы, протесты, панк и смелость оставаться собой. Получайте регулярные дайджесты The Village по событиям в Москве, Петербурге, Тбилиси, Ереване, Белграде, Стамбуле и других городах. Читайте наши репортажи, расследования и эксклюзивные свидетельства. Мир — есть все, что имеет место. Мы остаемся в нем с вами.
