«Ощущение неощутимости»: Как живут люди с синдромами дереализации и деперсонализации

  Ты днями ходишь как завороженный, будто живешь в паршивом фильме. Кто я? Что я? Это мое тело? Почему у меня такие глаза? Мои ли они?

Что такое синдромы деперсонализации и дереализации с точки зрения психологии?

 Синдром деперсонализации и дереализации — это расстройство, при котором у человека нарушается реалистичное восприятие себя и/или окружающего пространства. Людям, страдающим деперсонализацией, кажется, что они «сами не свои»: что они внезапно изменились, стали не такими, как были раньше, лишились собственного «я», что у них притупились чувства и эмоции.

При дереализации кажется, что изменился не ты сам, а мир вокруг: он представляется призрачным, ненастоящим и не таким, как прежде, будто ты живешь во сне или в воображении. С дереализацией связаны, например, такие переживания, как дежавю и жамевю: в первом случае кажется, что то, что сейчас происходит, с вами уже было, а во втором — наоборот: знакомая ситуация или обстановка ощущается как абсолютно новая.

Деперсонализация и дереализация часто идут рука об руку. Интенсивность этих переживаний бывает разной — от смутного, мимолетного, еле уловимого ощущения до яркого и устойчивого переживания, которое сопровождается замешательством и тревогой, а порой — нарушениями двигательной активности: человек может впасть в ступор и «застыть», либо, наоборот, возбужденно двигаться.

Синдромы деперсонализации и дереализации зачастую возникают как защитная реакция на сильный стресс: таким странным способом психика пытается дистанцироваться от травмирующей реальности. Однако этот синдром может сопровождать и другие заболевания психики и нервной системы, такие как шизофрения, БАР (биполярное аффективное расстройство), депрессия, болезнь Альцгеймера.

Нередко развитие синдрома связано не с психологическими, а с биологическими причинами — с изменением работы нейромедиаторов, таких как серотонин, норадреналин и дофамин, или с чрезмерной активностью в нейронных сетях, как при эпилепсии. Подобный сбой в работе головного мозга может быть также связан с возрастными изменениями — отмиранием определенных участков коры головного мозга и других подкорковых структур в процессе старения — или с перенесенной инфекцией, например болезнью Лайма (инфекционное заболевание, передающееся через клещей. — Прим. ред.) или ВИЧ-ассоциированными инфекциями, такими как токсоплазмоз.

О слезах мамы и мюзикле в тумане

Впервые с ощущением нереальности Настя столкнулась в девять лет, но тогда оно не вызвало у нее страха, а воспоминания об этом опыте остались смутными. Девушка поехала к дяде в деревню на Новый год. Во время застолья почувствовала себя счастливой и не могла отделаться от ощущения, что все происходящее вокруг — неправда, а ее самой словно не существует. «Ощущение неощутимости» — так она называет те первые чувства, которые потом повторялись всю жизнь.

Приступы, которые случались с ней в подростковом возрасте, девушка помнит лучше. Один из самых тяжелых «застиг врасплох», когда ей исполнилось 15 лет. «Мы поехали с родителями в Петербург. Там было здорово: я впервые видела белые ночи, а в один из вечеров мы пошли на мюзикл. На входе в зал у меня началась дереализация — было невыносимо. Я не знала, что делать: писала друзьям, что сейчас откинусь. Было обидно, потому что я очень хотела на этот мюзикл. Всю постановку я не могла сосредоточиться: то не понимала, где нахожусь, то картинка перед глазами плыла, а слов в песнях я даже разобрать не могла».

В другой раз сильная дереализация случилась с Настей, когда она вернулась с занятий по немецкому языку. «Я просто легла на пол, и все вокруг казалось нереальным, я не понимала, кто я. Смотрю на стены — они неправдоподобные. Потолок — какой-то другой, а я сама — словно не человек, а, не знаю, существо, точка во Вселенной, разума у меня будто нет. Рядом со мной стояла бутылка с водой, и я вылила ее на себя, чтобы вернуться в реальность», — вспоминает она.

В подростковом возрасте девушка считала, что такие чувства испытывает каждый, и они абсолютно нормальны. «Лет в 14 я узнала про термины деперсонализации и дереализации. К тому моменту отношение к этим ощущениям кардинально изменилось: мне казалось, что со мной что-то не так», — рассказывает Настя. Понять проблему ей помогли блоги активисток Саши Василек* и Натальи Кром*, которые рассказывали о ментальном здоровье.

Узнав, что «ощущение неощутимости» испытывают многие люди, Настя стала спокойнее. «Я начала лучше понимать, что со мной происходит и чего мне ждать — до этого была в полном неведении. Я читала о симптомах психических болезней и поняла, что у меня точно что-то есть, поэтому решила подтвердить свои догадки у специалиста», — вспоминает Настя. Поначалу она думала, что у нее депрессия — ею девушка объясняла суицидальные мысли, селфхарм и перепады настроения, из-за которых она слишком резко переключалась с одних интересов на другие и забрасывала начатое на полпути.

Попасть на консультацию было непросто: сначала пришлось долго уговаривать маму. «Она не верила, что психические заболевания в принципе существуют», — говорит девушка. Когда мама все-таки согласилась, они вместе пошли в частную клинику. Во время беседы с психиатром, которая, как ей казалось, «длилась часа четыре», выяснилось, что все «очень плохо». «Тогда, в 14–15 лет, врачи меня уже хотели госпитализировать, но родители отказались. Они понимали, что со мной что-то не так, но думали, что это пройдет без посторонней помощи, что у меня подростковая причуда. Время от времени мы продолжали ходить к разным психологам, однако дальше разговоров со специалистами дело не шло».

Постоянная психиатрка у Насти появилась в 16 лет. Ей первой удалось не только объяснить девушке, что у той биполярное расстройство, но и подробно рассказать им с мамой про заболевание. «Я читала об этой болезни, знала, что такое гипомания и мания, но не могла увидеть их в себе. Психиатрка спрашивала меня о плохих и хороших моментах в жизни, а потом нарисовала схему биполярного расстройства — одну волнистую линию и одну прямую посередине. Только в этом рисунке американских горок, где нездоровая волнистая линия то убегает вниз, то резко поднимается, я увидела себя», — вспоминает Настя. «Мама слушала наш разговор и не могла поверить своим ушам. В конце приема, когда мне поставили диагноз, она просто заплакала», — говорит девушка.

Помимо биполярного расстройства, психиатрка отметила у Насти повышенную тревожность. Справиться с этим, а также с деперсонализацией и дереализацией, которые были симптомами основного заболевания, девушке первое время помогали медикаменты и психотерапия, но во время первой ремиссии Настя забила на лечение. «Я подумала, что мне лучше, перестала заниматься с психиатркой и пить лекарства. Уверенность, что все наладилось, — огромная сладкая ложь: ты просто в эпизоде гипомании, и рано или поздно тебя снова ****** [накроет]», — делится девушка.

Порой ей кажется, что деперсонализация, дереализация и тревожность на самом деле выдуманы ею. «Я время от времени задаю себе вопрос: Насть, ну ты чего? Может, это все неправда, я просто летаю в облаках, все придумала и абсолютно здорова? Но, как только ты снова теряешь связь со своим телом или миром вокруг, сразу понимаешь: это не выдумка».

Убедить семью было сложнее. «Мама пытается меня понять, но ей это не всегда удается. Иногда ее выдают фразы, что у них „такого не было“, но в целом она помогает — может отвезти к врачу или купить таблетки, а также помогла перейти на домашнее обучение, когда я училась в школе. Отец же не признает моих ментальных проблем, говорит, что нужно было меня пороть ремнем и ничего бы не было. Типа если бы бил в детстве, то все проблемы бы испарились. Думает, что я просто ною или ленюсь», — признается Настя.

О хейте в соцсетях и борьбе со стигмой

Сейчас Настя учится на режиссерку в Институте кино и телевидения на вечернем отделении — девушка пока не сталкивалась с неприятием, связанным с ее ментальным состоянием. «Я сразу нашла общий язык с сокурсниками и преподами. Бывает такое, что я плохо чувствую себя на парах, могу внезапно испытать деперсонализацию или дереализацию, но все относятся к этому с пониманием», — делится Настя.

При знакомстве с новыми людьми особенности своего здоровья ей порой приходится объяснять. «Мне кажется, процентов 80 людей даже не знают, что такое деперсонализация и дереализация. Даже депрессию многие все еще воспринимают как просто „погрустить пять минут“. Поэтому, когда я говорю, что у меня бывает дереализация, люди часто спрашивают, что это такое, как это так и прочее», — описывает Настя. Чтобы помочь повысить осведомленность людей о ментальных проблемах, девушка рассказывает о своем опыте в личном блоге* и поддерживает других активисток, которые борются со стигматизацией психических заболеваний.

«Мой блог для меня — как ребенок. Он еще крохотный, но уже родной. Сначала я думала, что буду выкладывать туда только посты о ментальном здоровье и феминизме, но потом стала миксовать такую информацию со своим личным мнением, рассказами о своем состоянии. Блог стал отдушиной. Люди пишут много слов поддержки, иногда даже приходят донаты. Одна знакомая писала, что восхищается моей смелостью не только говорить об этих вещах, но и выкладывать информацию о „спецоперации“, митингах. Это невероятно приятно. Некоторые спорят со мной насчет феминизма, оскорбляют — над такими я либо ржу, либо оставляю в запросах. В основном это гетеромужчины, двачеры», — делится девушка.