Метис таксы Милка на двух лапах Блогер Елена Солодовникова — о бездомных животных и TikTok

Приют бездомных животных и первая встреча

Я мечтала о собаке с детства, но родители были против. Сначала мне разрешили завести черепаху, потом кошку, но до собаки так и не дошло. Я думала, что когда вырасту, соберу у себя дома всех собак на свете. Я долго просматривала страницы разных приютов для животных, но не хватало какого-то толчка, чтобы решиться завести свою собаку. В 2014 году я увидела информацию о Милке на странице проекта «Бароша — путь домой» — это приют дрессированных собак, и желающие завести питомца могут взять оттуда уже воспитанную собаку, которая знает базовый набор команд.

Тогда ей было около двух лет. Она попала в приют, потому что оказалась не нужна своим хозяевам, когда они развелись. Там мне рассказали, что это метис таксы и лабрадора. Стало интересно, как это технически могло произойти, поэтому я решила увидеть собаку лично.

Я думала, что наша первая встреча будет как в фильмах: мы побежим друг другу навстречу и поймем, что созданы друг для друга. Этого не произошло. Милка занималась своими делами, а мы удивлялись, что на фото она казалась намного меньше. Мы забрали ее домой, хотя знакомство и прошло не по канонам кино. Я поняла, что если не сделаю это сейчас, то не решусь никогда.

Сегодня думаю, что это было одним из самых лучших решений в жизни. Милка наполнила наши будни искренностью и эмоциями. Недавно мы уезжали отдыхать, и на время отъезда отдавали ее в стационар. Когда я пришла домой, где меня никто не встретил, то не могла понять, как я вообще жила без собаки.

Болезнь и лечение

У Милки пережат спинной мозг и парализованы задние лапы. Мы не забирали ее такой из приюта — это произошло только в 2019 году. Милка начинала визжать, когда мы брали ее на руки или звали на диван. Видимых повреждений не было, и мы не понимали, в чем проблема. Позже мы узнали, что у такс, французских бульдогов, корги и других пород есть генетическая склонность к деструктивным изменениям позвоночника. К сожалению, на тот момент этого не знали не только мы, но и наш ветеринар. В больнице Милке просто поставили обезболивающий укол.

После укола боль перестала сковывать ее движения, и она начала вести себя, как обычно. Вечером мы уснули счастливые, а утром у Милки уже не работали задние лапы. Мы вернулись к врачу, он сказал нам сделать миелографию (исследование спинного мозга и окружающих тканей, когда животному под наркозом вводят в позвоночник контрастное вещество и делают снимок — Прим. ред.). После этого врач все равно не смог объяснить, что происходит с Милкой, и посоветовал просто подождать три дня, пока она отойдет от наркоза, а затем записаться на прием к реабилитологу.

После миелографии Милка чувствовала себя очень плохо. Мы ехали с ней из клиники со скоростью 10 км/ч, потому что она визжала от боли на любой кочке. Дома она забилась в угол и не спала всю ночь. Я все это время сидела рядом. Спустя сутки я поняла, что больше не могу ждать, но боялась превратиться в тревожную мать, которая звонит врачу при любом чихе.

Мы решили не следовать рекомендации врача и не стали ждать три дня — отправились на прием к хирургу, которого мне посоветовали в «Бароша — путь домой». Врач напоминал доктора Хауса для животных — сначала в тишине перебирал все анализы Милки, потом немногословно ответил, что скорее всего у нее грыжа, которая давит на спинной мозг. Он предположил, что миелографию сделали неправильно, поэтому снимки ее не показали.

Врач сказал, что есть два варианта: либо мы записываемся на МРТ, чтобы проверить его гипотезу, и только потом принимаем решение об операции, если все подтвердится, либо соглашаемся на операцию вслепую, учитывая, что только сутки назад у собаки был последний наркоз. Проблема была в том, что при риске пережатия спинного мозга у хозяина есть только 48 часов, чтобы отвести собаку к врачу и решить эту проблему. Если этого не сделать, то наступает полный паралич. В тот момент наше время уже заканчивалось.

Мы выбрали операцию, которую провели утром следующего дня. Нам сказали, что сообщат, когда нужно будет забрать Милку из ветклиники, но весь следующий день нам никто не звонил. Я весь день волновалась и не могла найти себе места, а вечером решила уже сама позвонить в клинику.

Администратор во время разговора буквально прикрыла трубку телефона и вызвала врача, чтобы узнать о состоянии Милки. Его речь я не слышала, но смогла услышать ее ответ: «Я же не могу им прямо об этом сказать». Ко мне администратор обратилась со словами: «Приезжайте, забирайте». В тот момент я не даже не поняла: мне нужно забрать собаку или то, что от нее осталось. Мы сразу поехали в больницу.

Спустя час ожидания приема у нашего доктора Хауса мы узнали, что Милка все-таки жива, а его диагноз подтвердился. Было очень тяжело сидеть в очереди, потому что ветеринарная клиника — одно из самых грустных мест на свете. Даже взрослые мужчины там плакали.

Собаки умирают не из-за того, что у них не работают конечности, а из-за недостатка информации об этом состоянии. Дисфункция лап приводит к инфекциям и отказу внутренних органов, которые снижают здоровье и качество жизни питомца. Когда мы забирали Милку домой, то думали, что еще получится восстановить работу задних лап. На выписке нам назначили лекарства, которые должны были помочь восстановить глубокую болевую чувствительность. Через две недели мы снова пришли на прием, но врач сказал, что этого не получилось добиться, и Милка больше не будет ходить. Тогда нас впервые спросили, готовы ли мы мучаться дальше и обрекать собаку на жизнь в страданиях.

Я понимала, что буду продолжать бороться, потому что к тому моменту узнала много похожих историй с хорошим концом. И начала искать хороших реабилитологов. Одного нашла в Екатеринбурге, а второго в Санкт-Петербурге — он консультирует нас удаленно.

Я чувствовала на себе гигантский груз вины за то, что в самом начале не разобралась в вопросе и просто положилась на мнение одного врача. Скорее всего, без промедлений история могла закончиться иначе. Я не стала разбираться с ветклиниками, потому что не было сил, и сфокусировалась на лечении Милки.

Уход

Спустя три месяца здоровье Милки нормализовалось. Мы смогли вылечить все побочные болезни и инфекции, а реабилитологи составили нам программы, по которым мы начали заниматься. Мы делаем массаж, упражнения на баланс, а во время некоторых упражнений нажимаем на разные точки тела Милки, которые стимулируют рефлексы. С помощью этого мы наращиваем мышечную массу.

Сначала мы проводили по шесть тренировок каждый день, а в конце каждого месяца приходили к доктору, который показывал миллиметровое движение лап и называл это успехом. Казалось, что никакого прогресса нет, но сначала задняя часть Милки напоминала желе и просто волочилась за ней, а теперь она иногда может стоять на четырех лапах.

Мы хотели добиться рефлекторной ходьбы. Сами сделали для нее тренажер-вертикализатор, но уже во время второй тренировки поняли, что она в нем спит: Милка быстро привыкла к ходьбе на передних лапах и не хотела с нами сотрудничать. Мы смирились и купили ей коляску. Сначала она странно на нее реагировала, потому что не чувствовала заднюю часть туловища, но понимала, что за ней что-то катается.

Сейчас мы продолжаем занятия по программам реабилитации, чтобы поддерживать тонус мышц, а раз в месяц ездим на прием к нашему врачу. Милка ходит в туалет только с моей помощью, когда я ее сцеживаю. А памперс нужен, чтобы защищать заднюю часть тела, которое катится по полу при ходьбе без коляски. До болезни она ела только натуральную еду: филе курицы или индейки и свежие овощи. Сейчас ей трудно это переваривать, поэтому мы перешли на сухой диетический корм. А еще она очень любит есть попки огурцов.

Социальные сети

Полгода я не могла говорить ни с кем о случившемся с Милкой. Если кто-то просто называл ее имя, то я уже начинала плакать. В 2020 году я решила разобраться, что такое «Тик-ток». Я была не готова показывать там себя, потому что чувствовала себя своей мамой на «Одноклассниках». Решила снимать Милку, но в позитивном ключе. Видео сразу получили отклик и теперь у нас уже 90 тысяч подписчиков.

Из-за популярности в «Тик-токе» нас пригласили на передачу «Видели видео» на Первом канале. После эфира на почту канала проходили письма с историями, похожими на нашу. Редактор начала пересылать эти письма мне, а я стала отвечать этим людям. Позже я начала вести страницу Милки и в инстаграме. Иногда люди присылают очень тяжелые голосовые сообщения и в слезах описывают проблемы со своими питомцами.

За границей диагноз Милки — нормальная практика, с которой умеют работать, а в России его так воспринимают только в больших городах. В первую очередь из-за недостатка специалистов в регионах, а еще потому что уход за такой собакой кажется неподъемной денежной историей. Я веду социальные сети с Милкой, чтобы показать, что ухаживать за собакой с ограниченными возможностями здоровья можно и без космических вложений. 

Долгое время я не решалась на ведение публичных страниц, потому что боялась хейта. Опасения оправдались, и я получаю комментарии о том, что пытаюсь пропиариться за счет больной собаки. Но это единичные истории. Я никого не консультирую как врач — только объясняю какие-то процедуры, делюсь своим опытом и подсказываю, куда стоит обратиться. Недавно мне написала женщина, которая столкнулась с такой же проблемой у своей собаки. Она сказала, что моя история вдохновила ее не сдаваться, и в итоге ее собака встала. Даже если это одна история — все стоит того.

Характер

Сразу после приюта мы с Милкой пошли курс дрессировки. Это не так дорого, как может казаться, но укрепляет связь с животным и упрощает всю совместную жизнь. Я не сталкивалась с обычными проблемами собачников — Милка ничего не грызет, не оставляет лужи и не воет по ночам. Сейчас она стала избалованнее — иногда может не выполнять команды и капризничать. Это произошло потому, что Милка привыкла к вниманию и отсутствию регулярных занятий.

У меня долго находится на передержке и другая собака из приюта — Харли. Она еще щенок, но больше Милки в два раза. Тем не менее, с первого дня Милка дала ей понять, что она главнее: установила монополию на корм и игрушки. Если Милке хочется немного внимания, когда я сижу в телефоне, то она может выбить его носом из рук.

При этом Милка любит всех людей и согласна на любое приключение. Если приходят гости, то она забывает о своих хозяевах и все внимание уделяет тем, кого видит впервые. Мне кажется, она бы легко ушла из дома с каким-то незнакомцем, не вспомнив обо мне.

Ее дружелюбие проявляется даже когда мы ездим в ветеринарную клинику — для нее это похоже на поездку в детский лагерь к друзьям. У нее есть любимый доктор. Когда они встречаются и бегут друг другу навстречу, то это выглядит, как кадр из фильма, который обычно показывают в слоумо и под звуки скрипки.

Милка не любит, когда на нее дуют. Если она видит, как кого-то берут на руки, то она считает это похищением и начинает нервничать, кусать человека за ноги. Она так же реагирует, если при ней начинают активно двигаться и жестикулировать. Возможно, что эти фобии у нее сформировались из-за прошлых хозяев. Еще Милка странно реагирует на кошек. Она не хочет их загрызть, но начинает за ними охотиться и может не рассчитать силу.

У животных нет понятия инвалид, и Милке не кажется, что с ней что-то не так. Она такая же веселая и добрая, как и до болезни. Я могу говорить фразами из тренинга Тони Роббинса, но она научила меня тому, что со всем можно справиться.