Как устроены петербургские рестораны Duo и Tartarbar The Village провел день с шеф-поваром Дмитрием Блиновым, одним из основателей двух главных гастрономических мест Петербурга

В январе 2014 года шеф-повара Дмитрий Блинов и Ренат Маликов, отправившиеся в вольное плавание из ресторанного холдинга ZL Group, открыли гастробар Duo на Кирочной улице в Петербурге — почти домашнее заведение на 25 мест, где они самолично занимались и кухней, и обслуживанием. Рискованная по тем временам авантюра обернулась почти что сенсацией: доступная и яркая еда на каждый день, характерная для формата европейских необистро, которую и сейчас можно считать большой редкостью в России; слава, ажиотаж и конкуренция за свободные столики. Спустя два года появился просторный Tartarbar, работающий по тем же принципам, что и Duo, но с акцентом на тартары, карпаччо, татаки и севиче и с широким спектром блюд из субпродуктов.
Чтобы разобраться, что стоит за стабильным успехом двух заведений, ресторанный обозреватель Екатерина Суменкова провела один день за разговорами с Дмитрием Блиновым, а фотограф Александр Ратников зафиксировал привычный маршрут шеф-повара, разбавленный обедом в секретной вьетнамской забегаловке в Апраксином дворе.
Duo Gastrobar
адрес: Кирочная улица, 8а
ВРЕМЯ РАБОТЫ: ежедневно с 13 до 24
ТЕЛЕФОН: +7 (812) 994–54–43
Tartarbar
адрес: Виленский переулок, 15
Время работы: ежедневно с 13 до 24
телефон: + 7 (911) 922–56–06
Про Duo и Tartarbar
Когда открылся Duo, мы с Ренатом хотели всё делать сами, но с таким потоком посетителей нам пришлось выбирать: продолжать самостоятельно кормить 40 человек в день, как мы это делали в первые три месяца, работая только вечером, либо набирать персонал, организовывать нормальное обучение и открываться днём. Мы выбрали второй путь: и сейчас летом в Duo в день проходит под 200 человек. Если мы можем сделать так, чтобы к нам приходило больше людей и при этом они были довольны, то почему нет?
Первые полгода работы Duo нам почти каждый день предлагали либо помещение, либо «миллион», но нам это никогда не было интересно, и мы всегда отказывались. О том, чтобы открыть новое место, мы задумались в конце первого летнего сезона. В том же здании по соседству есть кафе, которое нам всё время предлагают забрать, но мы решили, что расширять Duo вообще не вариант: хотим, чтобы он оставался таким, каким был изначально. Это маленькое соседнее кафе я сначала думал сделать баром, где гости будут ждать места (но как их ждать, если у нас сплошная бронь?), а потом тартар-баром: десять видов тартара и всё. Но от этой идеи быстро отказались: формат непонятный — зима, людям хочется чего-то горячего, у нас два вина по бокалам и три тартара.




Второе помещение в Виленском переулке мы нашли в апреле 2015 года.
Наш выбор никак не был связан с близостью ЖК «Парадный квартал». Это вообще колоссальная ошибка — открывать рестораны в расчёте на бизнес-центры и жилые комплексы. Люди, у которых квартиры по 40–60 миллионов в «Парадном квартале», уверен, ужинают в других местах и даже не в России.
Сейчас я занимаюсь кухней и немного какими-то другими делами, а Ренат — административной частью. На мой взгляд, Duo хорошим получился: команда там сформирована на все 100 %, и я в ней уверен. Надеюсь, что и второе место тоже получится на том же уровне. Может, где-то и есть какой-то другой тартарбар, но я не знаю, похож он на мой или нет: в моём понимании бар с тартарами выглядит вот так.
Вторых Duo и Tartarbar у меня не будет, это неинтересно. Если бы нашей целью были деньги, мы открывали бы уже пятый Duo, и он уже был бы так себе. Деньги — штука, безусловно, приятная, но я до сих пор не чувствую в них такой дикой потребности, чтобы клонировать свои заведения повсюду — на Московском, на Петроградской, где-то ещё. Во-первых, не факт, что будет «качать». Во-вторых, деньги сами по себе не приносят нужного удовлетворения. Удовлетворение — это полный зал с утра до вечера, это да! У меня есть машина, на которой я могу ездить, а могу и не ездить, у меня есть дорогие кеды, а есть купленные на распродаже за 1 500 рублей! Деньги — это плохая цель, как бы это ни звучало.
Про куртки и компромиссы
Есть много людей, которые не согласны с нашими правилами. Когда Duo только открылся, постоянно случалась одна и та же сцена: кто-то один в большой компании не хотел снимать куртку, а мы пытались либо деликатно объяснять, что это не дело, или сразу говорили «нет». Я помню, как один раз в результате пустыми остались два стола, и я понимал, что сегодня мы не заработаем денег. Да, мы, может, и отобьём продукты, аренду, зарплату сотрудников, но прибыли не будет. Но мне лучше не заработать денег, чем смотреть на людей, которые сидят в куртках, а потом ещё выслушивать вопросы: «Дима, почему у тебя вчера сидели в верхней одежде»? А я: «Ой, их было шесть человек, они пили дорогое вино». Нет-нет, я не хочу такого. Нет никаких компромиссов.
Бывают и агрессивные гости, даже с оружием. Однажды нас прямо придавили, чуть не избили, потому что мы не пускали людей в верхней одежде. В итоге под натиском пришлось их пустить — в тот момент было даже страшно. Это единичный случай, и то мы сейчас уже нормально общаемся с этими господами: их охрана либо остаётся за баром, либо на улице, либо идёт в машину и переодевается.






Про цены и открытую кухню
Не все поверят, но я-то знаю — наши расценки в числе минимальных в городе на меню и вообще на всё. Если не брать, конечно, формат какой-нибудь столовой с другим потоком. Возьмём ребро, которое стоит у нас 550 рублей: себестоимость самого куска мяса без соусов — 200 рублей. Мы покупаем демигляс, который варят для нас, и из него ещё сами варим соус. И себестоимость этого соуса, которого вроде немного, всего 50 граммов на порцию, составляет 1000 рублей за литр. Рестораны обычно стремятся к 300%-ной наценке, а у меня 100 %. Да в любом другом заведении меня бы убили за такое, зато в самом начале дня в Tartarbar уже занято ползала.
Я не претендую на новаторство в плане открытой кухни, но мне это нравится, и я преследую одну простую цель — видеть ресторан. Работая внутри, я его не вижу, и меня всю жизнь это напрягало: отдаю, звоню, а потом нахожу на мойке блюдо — официант поставил, чтобы подождать, когда гость доест предыдущее. А после этого мне говорят, что свиной живот был сухой. Ну конечно, он же десять минут на мойке стоял! Я хочу видеть гостей, и им нужно видеть меня: многих я знаю, со многими здороваюсь.
Мне кажется, круто, что люди видят, как всё это на самом деле происходит. Да, нет перчаток, нет колпаков, всё это враньё. В перчатках находиться хотя бы час нереально. Должны быть продукты нормальные, нормальное оборудование, нормальная посуда, должно быть чисто. Бактерии могут и с улицы залететь, но большинство бактерий на руках: не помоешь руки — не ешь. Я мою руки чаще, чем каждый из тех, кто сидит в зале, раз так в 40. Да, гости, сидящие за баром, могут увидеть крошки или разлитый соус, но это сотни тысяч раз вытирают и моют. Зато обычно то, что происходит за закрытой кухней, никто не знает. Роспотребнадзор существует только тогда, когда ему надо. Есть кухни, которые находятся за гранью невыполнения норм, но они же спрятаны, их будто нет.







Про критику и самокритику
Я не ощущаю того бремени славы, о котором вы говорите. Один день в неделю я доволен собой и рестораном, остальные шесть — нет. Некоторые почему-то думают, что высказаться о Tartarbar плохо — это якобы лохом себя выставить, надо обязательно говорить, что всё круто. Поэтому не исключаю того, что есть гости, которым у нас не понравилось, но они просто не хотят об этом говорить.
Ко мне приходят рестораторы, шеф-повара, люди из этой сферы, и я прошу говорить свои замечания. Или пишут в Facebook: «Дима, всё было хорошо, но костный мозг — говно». Я говорю: «Ок, спасибо, это мне важно». Да, когда я сам прихожу в чей-то ресторан, мне неудобно сказать в лицо, что вот твой стейк за 1 500 рублей не очень. Мне неудобно, но я понимаю, что это неправильно. Если я об этом скажу человеку, то он проведёт какой-то анализ, вдруг мясо было плохое. А так я смолчал и не дал возможности исправить. Обратная связь нужна, безусловно.
Но вообще по-разному бывает. Есть те, которые говорят по делу: например, «здесь не хватает света, здесь лампы, зеркала, а здесь вот дует». Окей. Другие же приходят с явной завистью: «плита-то плохая» или «а почему это в Tartarbar блюда из Duo — что, нового не придумал, да?». Но я к этому достаточно спокойно отношусь, стараюсь не обращать внимания на внешние раздражители. Я, конечно, не человек из серии «подставь вторую щёку», но стараюсь сдерживаться.
Положительные отзывы гостей, безусловно, приятны, а отрицательные неприятны, но условно. Бывает, люди пишут вещи, с которыми я не согласен. Как пример: «Всё класс, но Tartarbar не про еду». Но я не понимаю, про что тут ещё, если не про еду? У нас нет диджеев, кальянов, караоке, даже Wi-Fi!
Да, так уж вышло, что Tartarbar стал модным, но я-то сам не модный. Наши официанты приятно выглядящие, стильные, ухоженные ребята, но это условия отбора. Мы гопников не берём, я не люблю, когда меня обслуживают гопники, и я не хочу, чтобы моих гостей обслуживали гопники. Я столько времени отработал в конфликтной атмосфере, что не хочу больше никакой бойни: она отнимает много времени и энергии. Если кто-то начинает конфликтовать на кухне или в зале, я сразу выгоняю.







Про укроп, техники и зобную железу
Из всех продуктов я больше всего не люблю укроп, терпеть его не могу и никогда его не использую. Что касается современных техник, то я не любитель заморачиваться по этому поводу, всё это мне кажется немного лишним. Миграция желе в икру из икры лосося с соусом из бастурмы — всё это интересно другим поварам и тем 2 % населения, что интересуются гастрономией. Остальные хотят есть, получать за свои деньги вкусную еду, чтобы она была нескучной и чтобы её нельзя было найти в каждом втором ресторане. Мы не станем томить в вакууме вырезку или утиную грудку, потому что лучше простого жареного куска мяса ещё никто не придумал. Хотя я использую тот же сувид, когда готовлю свиную грудинку, например, — и так получается намного лучше, чем если бы я готовил её по старинке. Я не то чтобы я противник современных технологий, я скорее за ортодоксальные методы.
Лично мне меню в Duo сейчас нравится больше, чем в Tartarbar, оно более выверенное. И это несмотря на то, что в Duo более разношёрстная история: можно и угря живого жарить, а можно ландыши солить, условно говоря. Зато в Tartarbar я могу поставить какие угодно потроха — а это продукт непопулярный. Например, у нас есть телячьи мозги в панировке с обжаренными вёшенками, трюфельным соусом на основе демигляса и свежими шампиньонами. Кому-то нравится, кому-то — нет. Это нормально. Панировку мы меняли, несколько дней работали над этим, теперь стало лучше.
Не так давно я наконец нашёл зобную железу в нужных количествах — подаём её с сорбетом из яблока на рисовом чипсе с яблочным соусом, стоит 390 рублей. Во всём мире зобная железа считается деликатесом и стоит соответственно — около 35 евро за порцию, а в России почти никто не знает, что с ней делать, как вырезать, поэтому её в основном выбрасывают, ведь она особенно никому не нужна. Её ещё называют sweetbread, то есть сладкий хлеб: когда её обжариваешь на сливочном масле, она действительно пахнет бриошью.
Это как со свиным животом: когда я его готовил пять-шесть лет назад, то покупал его на рынке всего за 120 рублей, он никому был не нужен. Его в ресторан даже сами торговцы привозили, потому что некуда было больше девать. А сейчас приходишь — и тебе говорят: живота нет, всё отдали в такой-то ресторан. Ну, или цены жутко заламывают.
Про лидерство и команду
Я никогда не скажу так «вы ох...ли, я художник, я так вижу». Но если ориентироваться на десять мнений, то у тебя никогда не получится единой линии, ты никогда не поймёшь, почему к тебе перестали ходить люди. То есть нужна какая-то точка отсчёта. Я ориентируюсь на свой вкус — это либо мне вкусно, либо нет. Если у меня есть сомнения, я беру и переделываю, выкидываю, выбрасываю. Но основное решение всё равно за мной. Я посоветуюсь с Ренатом, поварами, я всем дам попробовать, если не понимаю. А бывает, сделаю — и всё ясно: говорю «идите попробуйте», а сам уже иду и вписываю в меню.
А могу неделю готовить одно и то же, давать всем пробовать: всем нравится, а мне не нравится. Например, десять раз ездил на рынок за камбалой, и только недавно получилось что-то приготовить — теперь она в меню. Повара, которые давно уже со мной работают, знают, что мне нужно, и если им не нравится, они говорят, что отстой: этого мало, этого много.
В Duo я уже давно не стою на кухне так, как в Tartarbar. Там уже давно работают сами, кому-то я, конечно, даю подзатыльники, но невозможно одному быть везде. У меня условно ручное управление, бывают ошибки, недопонимание. Я люблю привлекать к себе сильных людей, потому что их, во-первых, очень мало, во-вторых, им никто не даёт нормально работать. Я знаю, что это такое, когда ты сильнее, чем твой управляющий: можешь рулить, а он тебе не даёт, хочешь сделать лучше — не даёт, тянет одеяло на себя.
Я, конечно, могу за косяк наехать крепко. Могу пойти со своими сотрудниками в кабак, а с утра костерить за то, что опоздали. Могу поржать и покурить, и, я надеюсь, в дальнейшем у нас не появятся какие-то рамки.
В моей жизни всегда были люди, которые думали, что я зазнался. Отработал в одном ресторане шеф-поваром — ну всё, зазнался. Когда у меня было два или три ресторана в управлении, они говорили: «Ну всё, теперь три ресторана — зазнался». Когда открыли Duo — ну всё, теперь точно зазнался. Я меняюсь с возрастом, как любой другой человек, но я надеюсь, это никак не влияет на моё поведение и общение с людьми.






Фотографии: Александр Ратников