Об обязанностях

В производстве лекарств я работаю около 20 лет. Всё это время я так или иначе связан с обеспечением качества выпускаемых товаров — субстанций или самих препаратов. Анализами или разработкой лекарственных средств я не занимаюсь.

Производство препаратов должно осуществляться в соответствии с определёнными правилами. В мире они называются GMP — Good Manufacturing Practice («правильная производственная практика». — Прим. ред.). В России действуют Правила организации производства и контроля качества лекарственных средств — это их аутентичный перевод. Моя задача — сделать так, чтобы работа фармацевтического завода соответствовала этим требованиям. Чтобы лекарство производили в надлежащих условиях, использовали только зарегистрированное сырьё, приобретённое у продавцов, которым разрешено его поставлять. Чтобы условия хранения и использования сырья не допускали его заражения.

Допущенных к такой работе определяет 61-й закон «О лекарственных средствах». Раньше было необходимо иметь химическое, биологическое или фармацевтическое образование. Прошлой осенью закон расширили за счёт фундаментальной медицины, радиационной и биологической защиты, наконец-то химиков-технологов и ряда других специальностей. Это было правильное решение.

О хранении сырья

В состав препаратов входит активное действующее вещество (фармацевтическая субстанция, ФС) и составляющие, которые гарантируют биодоступность ФС, сохранение и поддержание формы препарата. Всё это должно быть фармацевтического качества. Для каждого лекарственного препарата существует регистрационное досье. В нём производитель указывает, из какого сырья он делает средство, из какого источника его берёт, какие должны быть условия хранения. Например, по большому количеству препаратов нужно поддерживать определённую температуру и влажность. На современных заводах система кондиционирования автоматически поддерживает необходимые условия.

Самое интересное — это термолабильное сырьё. Его нужно хранить при температуре не выше восьми градусов. Для этого на заводах строят «холодные комнаты». В них обычно расставлено много датчиков, которые передают информацию в онлайн-режиме на сервер предприятия. При превышении температуры даже на полградуса на монитор выводится предупреждение.

Больше проблем бывает с транспортировкой таких лекарств. У нас их возят в контейнерах с термоиндикаторами. При получении можно посмотреть, выходили они за температуру хранения или нет. Западная система немного эффективнее. Там разработали флаконные термоиндикаторы. Их наклеивают на сами препараты. Каждый, кто им пользуется, по изменению цвета наклейки может понять, выходил ли он из температурного режима или нет. 

Об уполномоченных лицах

На каждом заводе есть уполномоченные лица. Они отвечают за выпуск препаратов и несут уголовную ответственность, если некачественные лекарства попадают в сферу обращения. С января 2015 года институт уполномоченных лиц ввели законодательно, а до этого он существовал неофициально. Теперь их аттестует Минздрав. Отрасли дали год, чтобы производители успели аттестовать своих уполномоченных лиц. Люди учились, сдавали экзамены и получали сертификаты.

Уполномоченное лицо проверяет всё документальное сопровождение каждой серии препарата: из какого сырья, какого качества, каким аппаратчиком, в каком помещении, каковы были условия производственной среды в этих помещениях, как проходил процесс, какие были отклонения, были они существенными или нет. Такое досье на серию собирается на заводе и хранится в течение всего срока годности плюс один год, но не менее пяти лет.

  

О существенных отклонениях

Случаются и существенные отклонения. Если активность препарата не соответствует положенной или — что хуже — обнаруживаются бактериальные эндотоксины, уничтожают всю серию. Как правило, такое происходит не с таблетками, а с иммунобиологическими и инъекционными препаратами.

Для завода уничтожение серии — это серьёзные финансовые потери. Но это дешевле, чем отзыв препарата с рынка, тем более что выпуск некачественных препаратов грозит судом. Поэтому стараются не рисковать. Организовать давление на уполномоченных лиц руководству завода довольно трудно. Уполномоченное лицо никогда не выпустит препарат с существенными отклонениями.

 

У меня был случай, когда меня пытались заставить выпустить неактивный препарат, пустышку. Но отсутствие эффективности — это тоже последствие. Ты обманываешь ожидания пациента. Поэтому ни я, ни микробиологи не позволили этого сделать. Ещё был случай, когда в препарате в процессе изменения технологии его получения изменился пептидный состав. Я считал, что это требует проведения новых клинических исследований, поэтому не подписал выпуск препарата.

Частые споры с начальством чреваты потерей работы. Правда, я ни разу не видел, чтобы уполномоченных увольняли за несговорчивость. Хотя рядовые сотрудники не хотят нарушать правила. Молодёжь готова работать только с соблюдением правил GMP.

О подделках

Фальсификат больше всего не любят сами производители препаратов. Они же теряют деньги. Поэтому при малейших сигналах о том, что партия может быть изготовлена не тобой, производитель сразу же информирует Росздравнадзор, а тот проводит анализ этикеток, маркировки и шрифтов на инструкциях.

Тем не менее поддельные лекарства выявляют регулярно. Возможно, это исправит намеченное на август введение правил GDP — Good Distribution Practice. После этого получить лицензию на хранение лекарств на дистрибьюторских складах и распространение по аптечной сети будет гораздо сложнее.

Универсальных советов, как защититься от фальсификата, нет. Но я не рекомендую заказывать лекарства через интернет: можно нарваться на неизвестно что. Тем более что сейчас это категорически запрещено. Не надо покупать сверхдешёвые препараты. Если вы видите очень большую скидку по сравнению со среднерыночной ценой, есть вероятность, что это подделка. Не надо покупать лекарства с низким остаточным сроком годности. Если препарат лежал долго, он мог испортиться — допустим, потому, что летом на дистрибьюторском складе повысилась температура.

Не надо покупать сверхдешёвые препараты. Если вы видите очень большую скидку по сравнению со среднерыночной ценой, есть вероятность, что это подделка

О российских аналогах иностранных лекарств

Аналоги (дженерики) полностью совпадают с оригиналами по действующему веществу. Они появляются, когда у оригиналов заканчивается патентная защита. Её длительность зависит от того, за сколько лет и в какой стране за неё проплатил производитель оригинального препарата. Это тонкий момент, есть специально обученные люди, которые исследуют рынок, смотрят продажи по стране и принимают решение, где и на сколько лет платить.

За один-два года до конца действия патента предприимчивые люди начинают разрабатывать аналог. Они копируют структурную формулу действующего вещества из регистрационного досье, но используют другие, обычно более дешёвые, вспомогательные вещества, которые влияют на биодоступность (способность препарата усваиваться организмом. — Прим. ред.). За счёт примесей и недостаточной очистки российские аналоги могут получаться хуже.

О новых лекарствах

Все производители хотят создавать оригинальные препараты и внедрять их на рынок. Но я даже себе представить не могу, сколько денег на это требуется. Чтобы доказать, что твой новый препарат эффективнее существующих, нужно через рекламу и работу с врачами внедрить его в утверждённые схемы лечения. Только тогда им начнут пользоваться. Кроме того, количество больных всегда примерно одно и то же, а все сегменты рынка поделены. Чтобы отвоевать свою долю, с рынка нужно кого-то выгнать. Это очень жёсткая борьба.

Сам я от простуд принимаю препарат, который сейчас постоянно рекламируют по телевидению. Как ни странно, на меня он хорошо действует. При этом доверять тому, что не отравитесь, можно почти всем современным заводам — везде очень строгие системы качества. Контроль за лекарствами ужесточился на моих глазах. Сейчас к регистрационному досье гораздо более высокие требования со стороны надзорных органов, чем даже десять лет назад. Гораздо больше исследуют примеси, которые могут быть в субстанциях.

О «работе с врачами»

Если поискать вакансии в фармацевтической отрасли в интернете, то спрос на «фармацевтических представителей» окажется самым большим. Из этого можно сделать вывод, что с врачами «работают» почти все фармкомпании. Обезопасить себя от того, что вам будут навязывать некоторые лекарства, довольно сложно. Но если вы много тратите на лечение, лучше обратитесь к нескольким врачам и сравните их советы.

О зависимости от Запада

Сейчас в России производят, наверно, меньше десяти процентов действующих веществ. Существенная часть того, что якобы произведено в России, — это перефасованный Китай. В Китае и Индии себестоимость производства субстанций значительно дешевле. А наше государство отечественных производителей не поддерживает. США тоже в основном импортирует из Китая, но у FDA (Food and Drug Administration, Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов при министерстве здравоохранения США. — Прим. ред.) есть там представительство, а у нас — нет. На мой взгляд, это не слишком безопасно для нашей страны. Представьте, что мы ещё и с китайцами поссоримся. Тогда большую часть препаратов просто не из чего будет производить.

Та же самая ситуация сложилась и с отраслевыми стандартными образцами (ОСО) в иммунобиологии. Это вещества, с которыми сравнивают испытуемые лекарственные средства при их анализе. То есть, допустим, изготовлена вакцина, и её нужно проверить. Для этого используют ОСО, приобретаемые ФГБУ «Научный центр экспертизы средств медицинского применения». Однако производство ОСО в стране сейчас на грани краха. Сам Научный центр их не делает и даже зачастую не имеет сыворотки или другого нужного для их изготовления материала.

Из-за того, что иммунобиология дорога и убыточна, фармацевтические заводы сильно пострадали в 1990-е годы. Раньше у заводов были большие виварии, и в зависимости от назначения препарата его действие проверяли на лошадях, морских свинках или клетках. Брали две группы животных, одну вакцинировали, выжидали какое-то время, чтобы появился иммунитет, а потом обе группы заражали. Дальше подсчитывали павших животных и так узнавали, сработала ли вакцинация. Теперь этого не делают, потому что вивариев у заводов почти не осталось.

ОСО остались с 1990-х годов, хранятся при сверхнизких температурах. Завод, на котором я работаю, по четыре-пять месяцев ждал проверки своих лекарств. Мы так бы и не дождались, если бы по старым каналам не обзвонили те немногие заводы, которые производят ОСО, и не упросили бы предоставить их в Научный центр, чтобы там аттестовали наши вакцины.

Сейчас мы попали в жуткую зависимость от Запада. Научный центр стал закупать стандартные образцы за границей. Предприятия не могут проводить по ним контроль самостоятельно, потому что, когда ты работаешь по фармакопейной статье, его нужно проводить по определённому образцу, зарегистрированному в России. Иначе это будет считаться критическим отклонением. Такое лекарство или вакцину выпускать будет нельзя.

С ОСО обычных, не иммунобиологических препаратов, изготовляемых из субстанций, дела могли бы обстоять лучше. Но работы по созданию фармакопейных статей на ГСО длятся годами, наработки предприятий будто проваливаются в чёрную дыру.

По сути контролирующий орган не может выполнять свои функции из-за отсутствия надлежащих ОСО. К чему это приведёт? Мы уже заложники системы вакцинирования. Детям начинают делать вакцины с трёх месяцев. А молекулярная биология зашла очень далеко. Если ты не контролируешь полностью, на каких штаммах произведена вакцина, в неё можно встроить почти всё что угодно. 

Раньше у заводов были большие виварии, и в зависимости от назначения препарата его действие проверяли на лошадях, морских свинках или клетках

О росте цен на лекарства

В фармацевтике выгодно производство готовых препаратов: высокая маржа. А производители действующих веществ большой прибыли не получают. Да и на отдельных препаратах государство провоцирует определённый ценовой перекос. Допустим, себестоимость АКДС — вакцины для детей — 8 рублей 20 копеек. Наше государство закупало её по 7 рублей 80 копеек. То есть оно заботится о детях, вакцинирует их бесплатно, зато из производителя выжимает всё. Производителю приходилось компенсировать убытки завышением цен на другие товары. Производить АКДС всё равно надо было, чтобы обеспечивать государственный заказ и свой торговый оборот. Новый владелец от этого отказался, и теперь завод потихоньку умирает. 

О коррупции

На частных предприятиях не воруют — или делают это незаметно для обывателя. Там своя служба безопасности не даст украсть у хозяина. Есть определённые правила: при любой покупке нужно сравнить цены у трёх поставщиков, аргументировать любую закупку. Поэтому всё покупают по более-менее среднерыночным ценам.

В государственных агентствах всё по-другому. Если посмотреть, по какой цене они закупают медицинские приборы, и сравнить её с ценами у поставщиков в интернете, то волосы на голове зашевелятся. Там цены завышены даже не на 
20 %. История с поставкой томографов в московские поликлиники — всего лишь одна из десятка или сотни. Это видят все сотрудники государственных агентств, которые умеют пользоваться интернетом. А вот руководители, видимо, не умеют, поэтому ничего не замечают.

 

   

Иллюстрации: Настя Григорьева