«Лучше всего себя чувствует тот, кто может высказаться о наболевшем в безопасной среде» Как групповая психотерапия помогает справиться с грустью и тревогой

Максим Гончаров

Психотерапевт клиники «Чайка»

С какими запросами вы сталкиваетесь сейчас чаще всего?

 Если речь об острых состояниях, то запросов, как правило, два — печаль или сильная тревога. Печаль возникает в связи с утратой чего-то значимого. Тревога — реакция на неопределенность, от чего становится плохо и страшно, вплоть до панической атаки. В тяжелые времена все личные кризисы, как правило, обостряются. С конца февраля, по моим наблюдениям, поток обращений к психотерапевтам увеличился примерно в три раза.

Но приходят не только в остром состоянии. Когда нельзя ничего планировать, некоторые люди работают над тем, что откладывали долгое время. Это длительная неудовлетворенность в отношениях, психосоматические нарушения, одиночество.

Некоторые люди уже обращались к индивидуальной терапии. Если меня спрашивают: «Кому нужна психотерапия»? Я отвечаю: «Всем, у кого были или есть родители». Я бы всем рекомендовал, попробовать психотерапию в качестве самоисследования. А еще лучше, групповую психотерапию. Например, закрытую группу. Она работает лучше. Закрытая группа позволяет в течение достаточного времени хорошо исследовать себя и свои трудности и осознанно внести правки. Это крайне полезная и интересная работа, и отличная инвестиция в себя.

Групповая терапия, по-вашему, более эффективна?

 Я бы сказал, что групповая терапия более интенсивна, чем индивидуальная.

В индивидуальной терапии ты строишь отношения, раскрываешься, получаешь обратную связь от одного человека — своего психотерапевта. В группе обратную связь дают сразу несколько человек. Человек с нуля строит отношения с незнакомыми людьми, учится им доверять, быть откровенным, держать удар. Это такое микрообщество, в котором можно отрепетировать то, что востребовано в обычном обществе. Можно попробовать разные виды общения при поддержке психотерапевта, который создает все условия, чтобы эта работа была проделана.

Вот еще в чем разница. У психолога есть необходимость верить на слово своему клиенту. Конечно, рано или поздно у психотерапевта складываются и свои впечатления. Но на это уходит время. В группе видно практически сразу, как человек взаимодействует с другими. Не нужно интерпретировать его слова, можно просто увидеть. Человек может быть уверен, что он милый и заботливый, но в группе становится заметно, как он стремится доминировать и контролировать всех, тянет одеяло на себя. Рано или поздно это поведение становится предметом обсуждения участниками группы. Но цель терапии — не разоблачить или уличить, а сделать это поведение доступным для сознания. И психотерапевт регулирует это, приостанавливает там, где нужно, создает условия, чтобы обсуждение шло в конструктивном русле. Группе задаются вопросы: кто что заметил, как вы себя чувствуете по этому поводу. Да, это может быть немного дискомфортным, но лишь отчасти. О дискомфорте тоже можно говорить открыто и осознать, что это тоже хороший навык.

Люди лучше проживают свои острые чувства в группе?

 Мы мыслим словами, и нам часто нужен человек, с которым можно думать вслух. В выигрышном положении оказываются те, кто может высказаться о наболевшем в безопасной среде. Я предпочитаю работать с закрытой группой: одни и те же восемь человек встречаются раз в неделю на полтора часа в течение 25 сессий, это полгода. Люди собираются вместе, чтобы рассказать о себе что-то личное. Это могут быть проблемы в браке или отношениях, проблемы самооценки, неуверенность, тревожность, замкнутость и тому подобное. Участники дают говорящему обратную связь. Моя задача как психотерапевта в том, чтобы сохранять адекватную температуру общения в этой группе, чтобы люди не обожглись, но и не оставались безучастными и поддерживали работу. Доверительная и безопасная конфиденциальная среда является здесь главным фактором.