Почему в голове «заедает» музыка? Редакция The Village продолжает с помощью экспертов отвечать на самые странные и неожиданные вопросы современности

Существуют музыкальные элементы, которые переходят из одного произведения в другое, от одного композитора к другому. Они становятся узнаваемыми, превращаются в своего рода лексемы и обретают своё собственное значение. Считается, что наш музыкальный слух консервативен, то есть нам легче воспринимать такую музыку, которая опирается на традиции. Если упростить, то в музыке хороших композиторов соблюдается некий баланс традиционного и новаторского, всеобщего и индивидуального. Если в музыке много традиционного, то она будет восприниматься современниками как не очень интересная. Почему Бах и Моцарт — гении, а их современники, музыку которых иногда трудно отличить от произведений гениев, так и остались в своём времени? Или, например, почему современники считали Мендельсона пресным, а Вагнера — гениальным? Дело в консервации традиционного. С другой стороны, если музыка будет оторвана от традиции, она тоже рискует остаться просто прецедентом, интересным экспериментом в истории музыки. Такова судьба многих авангардных опусов ХХ века.

Нашему слуху всегда нужно за что-то зацепиться, уловить в музыкальном произведении логику развития музыкальной мысли, знакомые интонационные обороты и ритмы. Очевидно, что так называемые простые и банальные мелодии обладают качеством лёгкого усвоения просто потому, что они опираются на максимальное число самых расхожих интонационно-ритмических и гармонических оборотов.

Наш с вами музыкальный слух, особенно европейский, лучше всего воспринимает два лада — мажор и минор. Академическая музыка, которая так упорно от них уходила и делала это на протяжении всего прошлого века, так и не смогла преодолеть этого свойства. Следовательно, это заложено в нашем слухе и в самой природе звука. То есть вся простая музыка сейчас, эстрада во всех её проявлениях — это мажор и минор. Хотя в академической музыке их смерть объявили ещё в позапрошлом веке. Гениальный Шнитке говорил: «Собираюсь написать большую пошлость — аккорд соль минор».

Безусловно, автор этой песни — не клинический идиот. Он просто продавец жвачки или фастфуда, только музыкального 

Про гармонию тоже важно понимать. Не будет открытием, что в лёгкой музыке торжествует «золотая секвенция», которую хорошенько отработали ещё в эпоху барокко. Прибавим к этому простейшие гармонические обороты, закрепившиеся в тонально-гармонической музыке классицизма. Что ещё облегчает восприятие и запоминание? Всякого рода повторы — абсолютно точный повтор музыкального оборота или фразы, секвенции, однотипность ритмических фигур; на уровне формы — куплетная форма (где есть запев и припев) построена на принципе многократной повторности.

И ещё, мне кажется, легко запоминающиеся мелодии имеют вокальную природу. Вокальная музыка отличается от инструментальной. Скачок на полторы октавы легко исполнить на инструменте и крайне сложно — голосом. То есть запоминающаяся мелодия обладает таким качеством, как возможность воспроизвести её с помощью пения.

В пример можно привести песню Натали «А ты такой, мужчина с бородой». Это классический образчик трека «на трёх аккордах». Нот в этой песне даже не семь, а шесть. Каждая фраза, по сути, образована на простом мелодическом обороте — яркая секста по тоническим звукам в начале, вариант этого оборота по звукам шестой ступени и опевание тоники в заключении. Проще не придумаешь. Такие мелодии сочиняют дети по заданию учителя на уроках сольфеджио в первом классе музыкальной школы. Прибавим к этому чёткий элементарный ритм, под который можно потопать-похлопать, — и вот хитовый припев готов.

Безусловно, автор этой песни — не клинический идиот. Он просто продавец жвачки или фастфуда, только музыкального. Да и глупо было бы утверждать, что всё, состоящее из шести нот, элементарно. Многие баховские, моцартовские темы тоже невероятно ясные. Полифоническая тема, например, бывает очень краткой. Но в ней обязательно есть нечто, дающее предпосылки к дальнейшему сложному, порой сложнейшему развитию. А вот музыкальный фастфуд этого, безусловно, не подразумевает. Людей, которые застревают на каких-то мелодиях, пусть даже на фастфуде, можно порадовать тем, что у них есть музыкальная память и музыкальный слух.  

Пару лет назад у меня был случай с засевшей в голове мелодией. Не зря такие мотивы называют «ушными червями». Я был на отдыхе в Венеции, и на площади Сан-Марко маленький симфонический оркестр у ресторана играл музыку, которую я слышал до этого сотни раз, но в тот момент никак не мог вспомнить где. Эта музыка навеяла волнующее, но очень болезненное состояние. Оркестр уже умолк, а мелодия всё крутилась у меня в голове и провоцировала это состояние, которое, в свою очередь, порождало музыку в голове — и так по кругу. Наконец я перебрал все знакомые мне песни из диснеевских мультфильмов и бродвейских мюзиклов и всё-таки вспомнил. И понял, почему она так засела во мне: эта мелодия как будто закрыла какую-то эмоциональную брешь, дополнила картину вечерней Венеции и горького понимания того, что скоро мне нужно будет уехать и скучать по этому месту. Венецианский оркестр играл саундтрек Эннио Морриконе из фильма «Лолита» — Love in the Morning. В названии упоминается то самое прекрасное и патологическое чувство, о котором мне напомнила композиция (и до сих пор часто напоминает).

Думаю, все «ушные черви» возникают по той же причине: мозг пытается разрулить эмоции. Необязательно улучшить или дополнить. Он может проигрывать раздражающую мелодию, чтобы просто вернуть нас в некое состояние. Провести из точки А в точку Б по самой знакомой дороге, по которой ноги сами идут. Такая музыка у каждого своя, но во всех случаях там есть какие-то хуки, за которые мозг цепляется, как за гвоздик. Они лучше запоминаются — музыкальные сюрпризы (лишний такт или бит, непривычный размер, внезапная транспозиция), часто повисающие интриги (интервалы и аккорды, требующие разрешения). Дойдя до такого места, мы не можем отказать себе в удовольствии и отвращении, чтобы не завершить гештальт. Вспоминайте: «Веселье приносит и вкус бодрящий, праздника вкус всегда настоящий...» Заметьте, как повисает последний такт, как нарастает в вас напряжение. Невозможно устоять и не вернуться в тонику, не допев про себя последние строчки.