До мая в Главном штабе работает выставка британца Тони Крэгга, одного из самых известных современных скульпторов. В Эрмитаж привезли 55 работ, включая несколько знаковых произведений и рисунки, которые выставляют крайне редко. Всё вместе, в случае Крэгга с его многокилограммовыми скульптурами, — уже показательная ретроспектива, которую нельзя пропустить. The Village изучил несколько ключевых экспонатов и на их основе проследил путь превращения художника из новатора и борца с традициями в любимца культурного истеблишмента.

 

«Культурный миф Африки», 1984

В 1977 году, едва окончив королевский колледж искусств в Лондоне, Крэгг бежит из Великобритании и переселяется в Вупперталь — провинциальный промышленный город на западе Германии, где живёт до сих пор. Здесь он создаёт свои первые успешные произведения — экспериментальную скульптуру и настенные ассамбляжи. В начале карьеры в работу идёт, кажется, всё, что попадает под руку: найденное в мусоре старьё, сломанные игрушки, зажигалки, крышки от бутылок. Из этого разномастного хлама Крэгг выкладывает свои мозаики, часто имеющие вполне прозрачный политический подтекст.

Важно, что, несмотря на переезд в Германию, Крэгг сохранил очевидную связь именно с британской новой волной в искусстве. Его демонстративный отказ от традиционных и дорогих камня и металла в пользу грошовых резины и пластика, сопротивление традиционным формам, работа с мусором хорошо укладываются в контекст протестной британской панк-революции конца 70-х.

 

«Монастырь», 1988

Одна из самых известных работ, хоть и сохраняет следы реди-мейда, символизирует постепенный отход Крэгга от конкретики «мусорного» протеста в сторону абстрактной работы с цветом и формой. Гигантские устремлённые вверх конусы, собранные из каких-то отработавших своё промышленных механизмов, — по сути художник повторяет в них тот же фокус, что и раньше, но только теперь он делает это в разы чище и тоньше. Избегая прямых отсылок, свою идею он передаёт лишь с помощью мягкого, словно патина на бронзе, цвета, ловко преломляя восприятие зрителя — заставляя видеть то, чего нет.

 

«Абсолютно всеядный», 1995 

 Скульптуры Тони Крэгга часто сравнивают с произведениями первобытного искусства за их примитивную форму и очевидное подражание природе. Крэгг вообще интересуется историей и питает слабость к естественнонаучным музеям, впрочем, ровно в той мере, в которой они могут удовлетворить его интерес скульптора. Его «археологические» работы, подобные этой громадной челюсти, подкупают как раз тем, что, с одной стороны, кажутся хорошо знакомыми, а с другой — взятыми словно бы из какой-то параллельной реальности — той, что существует в музеях палеонтологии или учебниках. Так, расставленные на столе и под столом гигантские зубы, скреплённые толстой проволокой, всё ещё остаются метафорой древнего страха, но как бы искусно реконструированного и выставленного напоказ, а значит укрощённого.

 

«Сосредоточение», 1999

Подобно «Абсолютно всеядному», эта работа тяготеет скорее к жанру инсталляции, чем скульптуры. Тем не менее набитая хламом и покрытая металлическими крючками лодка хорошо иллюстрирует один из основных принципов работы Крэгга — свою скульптуру он старается лишить любой функциональности. Он отказывается объяснять свои работы, а названия, которые он им даёт, хоть и направляют мысль зрителя в некое русло, в действительности только всё больше запутывают. Они лишь приманка, на которую Крэгг к обоюдному удовольствию ловит доверчивых, притом вовсе не стараясь скрыть обман — нет, он нарочно заостряет на нём внимание. Он не жалея вбивает свои крючки, ещё и ещё — так, чтобы рябило в глазах и старая, очевидно, забытая где-то в сарае, лодка словно бы плыла в этой созданной им дымке, как и задумано, без цели и смысла.

 

«Застуканный спящим», 2006

Огромная окаменелость, раковина или до блеска вылизанная морем каменная порода, в действительности эта скульптура сделана из джемсонита — дешёвого композитного материала, который используют, чтобы строить фальшивые колонны в домах нуворишей. Крэгг, который уже давно перестал презирать благородные материи вроде мрамора или бронзы, по-прежнему радуется возможности превратить грязь в золото. Собственно, это касается и сюжетов, которые он выбирает. Мимолётные человеческие эмоции — частый его мотив. Из какой-то нелепицы, секундного смущения, невнятного спросонок бормотания Крэгг городит монументальное изваяние, наполненное совершенно неожиданной значительностью, словно муха, случайно попавшая под увеличительное стекло. 

  

Работы из стекла, 2015

Glasstress — спецпроект Венецианской биеннале, который привлекает современных художников к работе в знаменитых стекольных мастерских острова Мурано. В прошлом году по случаю юбилея Эрмитажа курировал выставку завотделом современного искусства Дмитрий Озерков. Он выбрал тему — готика, собрал и привёз в Венецию подходящие экспонаты, вроде рыцарских доспехов, и пригласил к участию несколько десятков важных современных художников. Среди них был и Крэгг. Работы, появившиеся тогда, теперь показывают в Эрмитаже. Все они небольшие, а в традиции Крэгга — просто крошечные. И интересны, пожалуй, лишь как иллюстрация, пример того, насколько для скульптуры Крэгга важен масштаб. Кажется, с этой же самой целью — для пущей наглядности — рядом выставлена «Стопка прозрачного стекла», инсталляция пятнадцатилетней давности, пугающая хрупкостью композиция из выставленных рядами прозрачных склянок. Рядом с ней муранские опыты Крэгга сразу кажутся чем-то вроде сувениров, милых нелепостей, побочного продукта превращения новатора с его наивным протестом в культового персонажа современного искусства. И да, теперь Крэгг слишком знаменит, чтобы всё ещё презирать её — пусть и самую изысканную, но всё равно рекламу стеклянных безделушек, которыми до отказа набиты туристические лавки на площади Святого Марка. 

 

Фотографии предоставлены пресс-службой Эрмитажа