Новый главный дирижер оперного театра – о правилах работы в оркестре и о том, чего не прощает зритель
Юрий Медяник знаком многим по проекту «Синяя птица» на телеканале Россия 1, по концертам из Кремлевского Дворца с Анной Нетребко на канале НТВ. Он организовал и возглавил музыкальные коллективы Emotion Orchestra и Pluri Art Orchestra, успел поработать с мировыми звездами — от Андреа Бочелли до Лары Фабиан. Теперь дирижер и мультиинструменталист Юрий Медяник возглавляет оркестр Нижегородского театра оперы и балета имени А.С. Пушкина. The Village Нижний Новгород узнал у него о том, зачем оркестру нужен лидер и что может помешать современному зрителю возвращаться в театр.
О первой неделе в Нижнем Новгороде
Я бывал в очень многих городах России, без преувеличения: от Калининграда до Владивостока, но как-то так случилось, что в Нижний Новгород мне до декабря 2020 года приезжать не доводилось. Сейчас могу сказать, что я очень хорошо изучил пересечение улиц Белинского и Ванеева — то место, где находится театр, все остальное мне еще предстоит узнать. С нетерпением жду выходного дня, чтобы погулять по городу и, наконец-то, с ним познакомиться.
Сейчас мне предстоит знакомство с репертуаром театра. Особенность ситуации заключается в том, что я вступил в свои полномочия в середине сезона, все процессы уже идут, определенные планы театра существуют, и я хотел бы органично влиться в них, а не перестроить их под себя.
О правилах работы в оркестре
Могу сказать, что в любом случае есть алгоритм, по которому неизменно движется развитие: из плохого оркестра можно сделать средний оркестр, из среднего — хороший, а уже хороший привести к категории «лучший». Нельзя перепрыгнуть из категории несовершенного оркестра сразу в лигу выдающихся, это не происходит за одну репетицию или за пару недель. В творческой работе не бывает чудес, это не быстрая, но планомерная и постоянная работа каждого из музыкантов. Интересно, что именно в этом состоит один из парадоксов театра — для зрителя все происходящее на сцене и около нее — чудо, магия и волшебство, но мы-то знаем, что это чудо — изготавливаемое, созданное нами вручную.
Я придерживаюсь мнения, что очень важно правильно ставить задачи — каждый день нужно делать хотя бы маленький шаг навстречу совершенствованию. В этом процессе не бывает незначительного результата — главное, чтобы подобные шаги и усилия совершались каждый день.
Вся дирижерская работа — это дружеское ведение по пути изучения и познания материала от первого знакомства с партитурой до концертного исполнения; мы с музыкантами идем рука об руку. Слово «дружеское» здесь ключевое, потому что сегодня я делаю шаг в сторону удобства и комфорта музыкантов, и уже сегодня это скажется на улучшении звучания, а значит — повышении качества исполнения спектакля в целом. Даже знаменитый Густав Малер — австрийский композитор и дирижер, после выступлений в Венской опере общался с музыкантами вместе в кафе и обсуждал, был ли им удобен и понятен его дирижерский жест, были ли слышны группы инструментов, удобно ли было играть, и что он может сделать, чтобы их исполнение стало лучше.
Но подчеркну, что все это возможно только в условиях жесткой дисциплины и соблюдения иерархии.
К музыкальному материалу необходимо подходить со знанием дела. Вот, например, в партитуре написано «forte», «presto» — значит играем громко и быстро, но мы должны понимать, что такое «громко» по меркам, например, XVII века, когда было написано это произведение? Самый громкий звук, который мог услышать человек в то время, был звук органа, ну а самая большая скорость, которая была ему доступна — это скорость движения лошади. То есть мы должны соотносить эти знания с исполнением, понимая, что современное «громко и быстро» — это совсем другая история. Тогда не будет в исполнении вранья и небрежности.
По сути, задача репетиционного процесса состоит в том, чтобы приблизить реальное звучание оркестра к идеальному, звучащему в голове дирижера.
О профессии дирижера
На интервью часто спрашивают — а зачем вообще необходим дирижер, музыканты же и так знают, что играть. Ну, как минимум для того, чтобы показать самое начало произведения (потом можно уходить!) и самый конец. Шучу, конечно. Есть еще одна ключевая причина — дирижер нужен для того, чтобы взять на себя всю ответственность за происходящее. Обычно это бывает так: если выступление прошло хорошо — люди скажут, какой замечательный оркестр, а вот если выступление не задалось, то кто в этом виноват? Ужасный дирижер. Работа дирижера — это всегда работа тыла, хотя дирижер и находится на виду, все равно, труд, который он прикладывает — больше и многообразнее того, что открывается взорам людей.
Для того, чтобы начать первую репетицию с оркестром, дирижер должен уже на момент первого выхода иметь в своей голове полностью готовую концепцию произведения, представлять, «предслышать» и предощущать, как произведение будет звучать. По сути, задача репетиционного процесса состоит в том, чтобы приблизить реальное звучание оркестра к идеальному, звучащему в голове дирижера.
О том, чего не прощает зритель
Увы, есть такая распространенная история: человек пришел в оперу, будучи школьником, ему это категорически не понравилось, и потом он в течение своей жизни не возвращается к этому виду искусства вообще. Знаете, почему так происходит? Да потому что врут на сцене! Потому что Татьяне Лариной не может быть пятьдесят лет, Джульетта не может быть огромной взрослой женщиной, нельзя протирать рукой невидимое окно, если его нет на сцене. Детям же нельзя врать, их сознание — чистый лист, который марается вот такой кляксой. Конечно, человек больше не придет туда, где он был обманут, где он не верит ничему, что происходит. Когда артист или музыкант делает первый шаг на сцену, «всё мирское» должно остаться за его спиной — вопросы о зарплате, ремонте на даче, прививке собаке и прочих делах, всё исчезает и растворяется, когда этот шаг сделан.
