Татуированные москвичи на выставке о тату в Пушкинском музее Водитель, металлисты и студент военного училища

Мы сюда пришли, потому что моя дочь Ева хочет набить себе тату. Я сама не против, но сперва хочу ее познакомить с искусством татуировки.

У меня все началось с одной маленькой шалости, когда я уехала учиться в университет в Киров. С нами училось много художников, и всех интересовали татуировки. Время было такое: мы уехали от родителей, кругом свобода, первая шалость, все как-то само собой случалось… Потом я, конечно, сделала кавер на ту первую тату — это когда старую выцветшую татуировку перекрывают новой.

Сейчас у меня уже, наверное, процентов 50 тела покрыто тату. Если бы я разделась, вы бы увидели. Но места для татуировок все еще много — попа, грудь, живот, ноги. Плюс есть несколько татуировок десятилетней давности, которые тоже нужно обновлять. Это большая кропотливая работа.

Когда ты выбираешь своего мастера, сразу понимаешь, спелся ты с ним или нет. Сейчас вот набиваю новый рукав в японской тематике — татуировка свежая и пока только заживает. Когда я пришла к мастеру, у меня уже было свое видение. Очень хотелось самурая — мне ведь обязательно нужно с оружием, которое символизировало бы внутреннее противостояние. Тут я сразу почувствовала ее, она — меня, и мы выбрали общий эскиз. Потом мы все обговорили: она сфотографировала формат, мою фигуру, чтобы понять по эскизу, где можно разместить татуировку. Татуировки с лицами очень сложно набивать на часть тела — мешает рельеф. Затем расстались на некоторое время — чтобы каждый все обдумал.

Для лица подобрали рандомный образ — просто девушка, модель. Это ни я, ни моя лучшая подруга. Мне вообще кажется, что набивать знакомых или кумиров — не к добру. Это потом может нанести какой-то кармический отпечаток. Здесь же образ сборный: глаза одни, нос другой, губы другие; мы надели сережки, самурайский шлем, который, видать, она убила сама… здесь, видите, перья, лапы куриные. Пониже посадили тэнгу — это японский дух, он будет у нас в контурах. Чуть сбоку — веер в японской тематике, он с контурами будет в полуреализме. Сзади у нее еще будет катана. Пока у нас было всего три сеанса, но все на год вперед расписано. Я терпеливая — могу по шесть-семь часов сидеть.

Моя младшая сестренка сделала тату на полбедра, а потом вышла замуж за осетина. Не уверена, что ей с этим комфортно

Здесь у меня будет шиши — это такая собака-лев, которая стоит перед храмами. А вот тут будет дракон со всеми вытекающими религиозными признаками. Меня вообще привлекает Восток, Япония. Сама я занимаюсь Муай-тай — тайским боксом.

Моей дочке Еве 15 лет. Я ей разрешила набить татуировку, но при условии, что мы хорошо закончим этот год в школе. Трогательно, что я ее вдохновила на татуировку, но… Не могу сказать, что мне это нравится, ведь происходит копирование своих кумиров. Мне кажется, что это должно прийти само.

У нас в семье я единственная с татуировками. У меня есть младшая сестренка, которая смотрела на меня и тоже решила сделать тату — сразу на полбедра. Потом она вышла замуж за осетина, и сейчас я не уверена, что ей с этим комфортно. Теперь некоторые фотографии уже ни в инстаграм не выложить, ни в другие социальные сети, иначе его родственники увидят.

Мама, когда узнала о моих татуировках, сказала: «Доча, зачем ты это делаешь, остановись, как на тебя будут смотреть?» Дед бы в гробу перевернулся, если бы увидел. Да и в жизни это иногда создает помехи: в Японии меня уже никогда не пустят в онсен (горячие источники. — Прим. ред.). Но отношение к татуировкам меняется. Такой век настал, что все это дело перемешивается. Женщины стали сильнее: мы занимаемся боевыми искусствами, мы бизнесмены, мы политики.

Еще между людьми с тату есть некая особенная связь — мы часто спрашиваем друг у друга, кто где набивал. Иногда можно и без вопросов узнать, у какого мастера сделана татуировка. Ведь у них свой стиль и своя рука — как у любого художника. Часто сразу заметно, что татуировка набита, например, за границей.

Мой мастер много времени проводит в Германии — она сама бьется там. Хоть бы там все перекрыли из-за этого коронавируса, чтобы она вернулась и я к лету оттатуировалась. (Смеется.)

У меня одна татуировка. Набил я ее в 39 лет — сделал себе подарок на день рождения. Есть желание набить еще, но вот моя вторая половина, супруга, против.

«Нашествие» — значит «Нашествие», тату — значит тату

Первую она мне сделать не разрешала, но ее никто и не спрашивал. Негативной реакции особо не было, но зато наступила замечательная неделя тишины — было прекрасно. Конечно, тянет набить еще, но тут еще финансовый вопрос останавливает. При наших-то доходах… Первая причина, по которой жена со мной не разговаривала, — это из-за того, что я потратил деньги. Экономические вопросы ее больше беспокоят, чем моя кожа.

На выставку я привел супругу и дочку с зятем. Промелькнула мысль, что, мол, странно — такая выставка и в Пушкинском музее. Но ведь каждый сам для себя решает, как себя украшать — тело твое. Дочь с зятем пока думают — делать или нет. Вернее, пока по очереди запрещают друг другу: то он ей, то она ему. Мы особо не вмешиваемся, главное, чтобы на лице не набивали. А так мы ничего не запрещаем: «Нашествие» — значит «Нашествие», тату — значит тату.

Жена: Вначале я была против, но уже привыкла. Когда человек делает татуировку, он меняется — характер становится другой. Ваня стал лучше. Но одной татуировки ему хватит. Вообще, и я сама по молодости хотела сделать тату — в юные годы это красиво. Но а как потом? Представляете, мне будет лет 60, и я захочу надеть платье без рукавов — вот как это будет смотреться? Ладно на мужчине, но на женщине… Так что, соглашусь, есть очень красивые татуировки, а бывают глупые и бессмысленные.

Я всегда очень любила рисовать и поэтому поступила в Британку. Вскоре поняла, что не хочу работать на дяденек. Я постоянно думала, как бы совместить то, что мне нравится, и то, что может приносить удовольствие и доход. В какой-то момент я увлеклась татуировкой, меня очень манил сам процесс: то, как ты проводишь линии, накладываешь тени, — это очень классно. Сначала я набивала на искусственной коже, а полгода назад начала делать татухи друзьям.

Когда мне сделали первую тату, мама лежала в больнице. Я очень боялась, что ей будет хуже, после того как она об этом узнает. Хотя, вообще, я давно сказала родителям: «Не хочу ждать 18, я хочу татуировку». Отец такой: «Да пожалуйста, твое дело». А мать наоборот: «Нет, ни в коем случае». Хотя у нее у самой такой партачок (партак — неудачное тату. — Прим. ред.) есть на руке, это забавно.

Я начала бить татуировки лет пять назад. Тогда у меня уже было какое-то количество татуировок, это ведь такая штука: одну сделаешь, потом во вкус входишь — и уже не остановиться.

Как правило, мои татуировки связаны со стрессовыми ситуациями. Вернее так — татуировка помогает пережить определенные стрессы. Существует какая-то проблематика, я иду забиваюсь — и проблема меня отпускает. Бывают моменты, когда это, наоборот, связано с позитивными впечатлениями, когда татуировка символизирует определенный положительный этап жизни, какой-то знаковый момент. Одно можно сказать точно: для каждой татуировки есть определенный повод.

С моим мужем мы познакомились в процессе сеанса татуировки: он приехал ко мне забиваться, и у нас возникла такая прямо большая любовь.

Тематика моих татуировок разная — я люблю природу и собираю животных и птиц нашей полосы. Еще есть очень много славянских письмен, солярных символик. Моя основная идея — это возрождение традиций. А вот у мужа набит Гагарин — он вообще очень любит всю эту космическую тематику.

Если человек хороший, то, будь он с татуировкой или без, он и останется таким.

Сама себе я ничего не набивала. Во-первых, сам себя жалеешь, да и в определенной части тела картинка переворачивается — сложнее бить. Там уже ровность всячески отсутствует. Да и кожу ты себе сам никогда нормально не растянешь. Опять же, если это еще ляжка, куда ни шло. Многие мастера учатся на ляжках сами себе набивать.

Места для татуировок у нас уже заканчиваются — приходится экономить или обновлять старое. Так что руку и ногу я оставила на потом. У меня вообще чуть больше пространства, чем у мужа.

Круто, что выставка проводится в Пушкинском, хотя вообще мы удивились, особенно в связи с последними заявлениями Онищенко (Первый заместитель председателя комитета Госдумы по образованию и науке сравнил тело матери с татуировками с «прикроватным ковриком с арабесками». — Прим. ред.). Я считаю, что татуировки никак людей не портят. Если человек хороший, то, будь он с татуировкой или без, он и останется таким.

Здорово, что здесь есть и не татуированные люди, которые просто пришли узнать что-то новое. Может быть, они после этого пересмотрят свою позицию, и эти старые отголоски, что татуировки — это зэковская тема, постепенно сойдут на нет. Потому что пока сохраняется предвзятое отношение к татуированным людям. То есть, если ты, например, приходишь куда-то в общественное место, тебе могут сделать замечание. Как правило, это касается людей более старшего поколения.

Допустим, даже самая нелепая ситуация в метро: заходит бабушка, и никто не может уступить место, кроме татуированного человека. У бабушки сразу когнитивный диссонанс. Или вот другая история: мы с мужем едем в автобусе, стоим. Какая-то бабушка рядом видит руку с Гагариным и сразу: «О, Юра…, — и начинает рассказывать: Я, как сейчас, помню, он летел, а мы плакали».

Первую татуировку я набил в 17 лет — это были крылья. Всего у меня семь татуировок. Даже не знаю, как именно происходит выбор, что набивать. Любил древнегреческую историю — набил крылья, как у Гермеса; надписи вот просто набил; другую — после знакомства с фильмами и играми про Ведьмака. Змею и глаз египетского бога Гора давно хотел, просто екнуло почему-то.

Отец, когда узнал, сказал, что я дурак. При собеседовании на работу или каких-то других социальных контактов проблем не возникало. Было немного странно узнать, что в Пушкинском открывается целая выставка про тату. Но направление развивается — почему бы и нет?

Учебе татуировки тоже не мешают. Как мне один раз сказали: «Если поступил, можешь делать — вряд ли выкинут». Первую тату я набивал еще до поступления, но ее не было видно под формой.

Я сам тату-мастер, в принципе. Закончил архитектурный колледж, потом увлекся тату, пытался подчеркивать какой-то определенный для себя стиль, вырабатывать свои техники. Меня заинтересовали мексиканские и американские криминальные татуировки. Ну и параллельно с этим стилем — черно-белый и хоррор-реализм.

Течения эти узконаправленные и в России особо не известны. В большинстве своих предпочтений ориентируюсь на Запад. Я начал скрещивать стили, перенимать некоторые детали у людей и постепенно вырабатывать свой.

Смысл у моих татуировок довольно личный. Они все связаны с определенными ситуациями из жизни. Банально даже — смотрю на свои татуировки и понимаю, что вряд ли забуду определенную ситуацию из жизни. Так что мне они помогают еще и память хранить. Вот эту я сделал незадолго после первой — портрет Мэрилина Мэнсона, ну знаете, музыканта. Вернее, один из его сценических образов… Планируется, что это перейдет в рукав из музыкальных исполнителей: Кори Тейлора Slipknot, может быть, Джона Дэвиса из Korn, ну вот таких ребят. Вообще планирую полностью забиться в ближайшее время.

У меня достаточно часто возникают неприятные ситуации из-за татуировок. Во-первых, ты постоянно ловишь взгляды — это очень неприятно. Никто не реагирует положительно: «Чувак, покажи, интересно», — могут только спросить: «Почему? А зачем? А почему ты так выглядишь?» Про «зачем ты портишь себе жизнь» не спрашивают, скорее: «Что ты пытаешься нам сказать этим?» — как будто вызов им бросаешь.

Отношение в России к татуировкам изменится, когда полностью поменяется поколение или даже несколько. Ведь, по сравнению с США, у нас даже те, кто увлекается тату, — люди очень нелояльные. То есть, если какой-то зэк у тебя видит татуировку тюремного плана, он может предъявить тебе претензии, что ты не сидел, например, и какого хрена ты ее носишь. В Америке до сих пор бывают схожие ситуации, например в мексиканских бандах. Но половина людей, которые крутятся в этой сфере, знают, что это постепенно перерастает в культуру. То есть как таковых проблем может не быть.

Для меня очень удивительно, что выставка про татуировки открылась в Пушкинском. Я постоянно в интернете вижу призывы запретить татуировки, обложить налогом. Никто это не уважает, никто не понимает… И тут вдруг музей в центре Москвы! У меня диссонанс.

Семен: Одну из своих первых татуировок я сделал у Дениса. Я не собираюсь становиться тату-мастером, нет предрасположенности к этому. 

Сейчас у меня три с половиной татуировки, четвертая пока в процессе. В основном я забиваюсь у Дэна — на мне он изучает новые методы и практики, а мне (бесплатно) набивает по дружбе. Родственники ничего не имеют против. Разве что бабушка может воскликнуть: «О, божечки, что ты сделал!» В школе у меня учителя добрые. Те, кто увидел, не сказали ничего плохого. А так все.

Мама у меня все одобряет, единственное, боялась, что я набью что-нибудь необдуманно и буду потом жалеть. Но я-то сам тоже про это думаю, так что все мои татуировки связаны с важными случаями из жизни. Одна из них — про не самое хорошее детство. А вот на ребрах у меня есть пожарный топор и написано Redrum, как в фильме «Сияние», — в честь Стивена Кинга.