Капиталист-активист: 4 истории о гражданской миссии бизнесменов H&F рассказывает истории предпринимателей, которые переосмыслили социальную ответственность бизнеса — реальные дела вместо красивых отчётов, активизм вместо корпоративных субботников.

Григорий Сергеев

«Надо на работу зайти, что ли...» — джип основателя «Лизы Алёрт» Григория Сергеева проносится мимо офиса его мебельного онлайн-магазина. Последний месяц жизнь волонтёров из отряда, отыскавшего более 200 пропавших, напоминает ад: грибной сезон, каждый день в лесах теряются два-три дачника. «Хорошо, что бизнес семейный: поиски отнимают много времени, но жена в курсе дел, и магазин прекрасно живёт, пока я в разъездах», — улыбается Сергеев.

Он нанимался на работу всего раз в жизни — продавцом в книжный магазин. Книги быстро наскучили, и вместе с другом Сергеев открыл интернет-магазин телефонных трубок, а позже переключился на домашнюю мебель. К 2005 году бизнес вышел в офлайн — появился шоу-рум с отечественными диванами и шкафами, а спустя пару лет семья Сергеевых открыла два магазина в Москве. Сейчас оборот бизнеса под брендом «Мебелюка» приближается к 4 млн рублей.

В 2010 году, вскоре после рождения дочери, Сергеев услышал в новостях, что под Орехово-Зуево в лесу пропала пятилетняя Лиза Фомкина с полоумной тётей. «Организовались сначала с друзьями в „Одноклассниках“, стали распространять в блогах и соцсетях фото девочки, оставляли телефоны, чтобы пойти её искать, а потом с  добровольцами скооперировались и поехали в лес. Там и стало ясно, что девочку никто не ищет и надо всё делать самим», — вспоминает Сергеев. 

Девять дней он со студентами, журналистами, предпринимателями носился по редакциям СМИ с ориентировкой на Лизу и прочёсывал подмосковные леса. Обеих пропавших нашли мёртвыми. «Пока мы бегали, стало ясно, что это вообще частый случай — когда дети пропадают, а системы их поиска нет. Так мы и решили создать „Лизу Алёрт“», — говорит Григорий.

В экстремальных ситуациях быстро выяснилось, что рулить людьми при отсутствии премий, зарплаты и других поощрений под силу только тем, кто не боится ответственности за быстрые решения. «За годы работы с подчинёнными я научился мотивировать людей результатом, — добавляет Сергеев. — И хотя в лесу нечем поощрять, я понимаю, как строить работу и общаться».

Первое правило «Лизы Алёрт»: назначать руководителями поисковых групп не наёмных работников, а владельцев собственного бизнеса. Их пришло в «Лизу» неожиданно много. Сергеев ставит их на важные операции, доходчиво объясняет особо ретивым, что их GPS-навигаторы пригодятся, допустим, в первом отряде, а не в третьем, и что успешное завершение поисков — заслуга не того, кто нашёл, «а всего коллектива». «Человек сразу как-то спокойнее реагирует и идёт искать, хотя весь в грязи и не спал чёрт знает сколько», — говорит он.

«Лиза» насчитывает 12 000 зарегистрированных пользователей сайта, из них 1 000 активно принимает участие в спасательных работах. Сергеев, как и многие волонтёры, часто возвращается в Москву и не успевает просмотреть отчёт о продажах, как поступает новый вызов, и он опять садится за руль.

Юлия Пасс

«Проект ПРО» появился в жизни Юлии Пасс случайно. Поработав HR-директором в одной из московских компаний, а затем уйдя в свободное плавание как бизнес-коуч, Юлия получила от знакомых несколько странных просьб. Дело было в 2008 году. Сразу несколько знакомых умоляли помочь их детям с выбором профессии. Юлия подняла связи и показала работу журналистов, менеджеров и дизайнеров изнутри. Пятеро подростков побывали на групповой экскурсии на телеканале 2х2, в компании DHL, офисе Coca-Cola. 

Вскоре стало ясно, что в помощи нуждается куда больше школьников, чем кажется: знакомые рассказали о Юлии своим друзьям, и началась цепная реакция. Так появился «Проект ПРО», поначалу функционировавший как обычный бизнес. 

Для экскурсии организаторы придумывают участникам задания, чтобы понять, лежит ли у них душа к профессии. Например, на радио «Эхо Москвы» после встречи с главредом Алексеем Венедиктовым дети писали новостной текст.

Пасс вложила в «Проект ПРО» 1 млн рублей — на офис, сайт и персонал, который обрабатывал обращения от директоров школ, желающих показать ученикам, как правильно выбрать профессию. Юлия продавала свой аттракцион пакетами: визит в три компании стоил 3 500 рублей, в шесть — 6 500, а безлимитный абонемент — 14 900. «Честно говоря, я даже не представляла масштаба этой истории», — признаётся Юлия.

Всё изменилось, когда к ней обратился фонд «Краски детства» с просьбой помочь детдомовцам. Съездив в Филёвский детский дом, Пасс поняла, насколько сильно воспитанники детдомов нуждаются в наставлениях HR-консультанта. Ещё один разговор с детьми в доме под Тулой перевернул представления о том, чем следует заниматься. «У этих детей же часто нет социальных навыков, и когда они уходят из детского дома, остаются с неверным представлением о мире», — говорит Пасс. Необходимость помочь «детям в сложной жизненной ситуации» предпринимательница приняла как профессиональный вызов. 

Первый опыт общения с сиротами показал, что испробованный подход здесь уже не сработает. Детдомовцы не хотели вообще ничего. «Я с таким активным сопротивлением детей ещё ни разу не сталкивалась», — говорит Юлия.

Нащупывать, к чему у них есть способности, пришлось вслепую. «Мы водили детей в Coca-Cola, DHL, типографию Tissot, офис Kira Plastinina», — перечисляет Юлия. Буквально по крупицам она вытаскивала из детей, чем бы они хотели заниматься, сопоставляла это с реальными возможностями и искала ту компанию, где подросток мог бы обучаться дальше. 

Как только протеже признаётся, что хотел бы начать карьеру, например, в Coca-Cola, Юлия через те же старые связи выясняет, когда в компании появится подходящая для него вакансия, а затем «ведёт» подопечного до тех пор, пока тот не пройдёт испытательный срок. 

Впрочем, это не означает, что детдомовец может начать карьеру только в цехе по разливу газировки. Одна из выпускниц владимирского детдома, вечерами упражнявшаяся в графических редакторах, пока другие спали, устроилась работать дизайнером в cтудию Артемия Лебедева.

Ольга Залевская

Первое, что бросилось в глаза предпринимательнице из Краснодара Ольге Залевской в разорённом наводнением Крымске, — не лежащие повсюду трупы животных или перемазанные илом дома, а «ужасная организация». «Мы с мужем приехали и поняли: системы оповещения не сработали, госорганы не могут организовать ни нормального штаба, ни логистики», — вспоминает Залевская. 

Вылазка в Крымск стала первым полноценным волонтёрским опытом в жизни двух владельцев строительного бизнеса. До этого владельцы «Фабрики бетона» и архитектурного бюро «Домик», как и многие знакомые, под Новый год отправляли игрушки и одежду в детдома и считали это достаточным, чтобы чувствовать себя социально ответственными бизнесменами.

После института Ольга работала в брендинговом агентстве, пока будущий муж не забрал её в бизнес с месячным оборотом в 3 млн рублей. С начала «нулевых» супруги строят коттеджи под ключ и продают бетон предпринимателям средней руки. Планов создавать корпорацию, говорит Ольга, у них не было изначально — крупные заказы, тендеры и участие в сочинских мегапроектах показались слишком непрозрачными и опасными. «У нас получилось выстроить идеальный семейный бизнес без нервов. Наша аудитория — местные жители, которые могут позволить себе небольшие дома,— говорит предпринимательница. — А где большие объёмы, там откаты. Это не для нас».

О наводнении в Крымске Залевская узнала не из телевизора, а через звонки взволнованных знакомых.

На утренней планёрке супруги объявили подчинённым, что собираются помочь Крымску: желающие могут нести из дома предметы первой необходимости или скидываться в общую кассу. «Принесли довольно много, хотя никого никто не обязывал. Некоторые сотрудники даже сами поехали волонтёрами. Это был нормальный человеческий порыв. Когда беда где-то далеко, то люди не так рвутся помогать. Тут же всё под боком», — объясняет Залевская. 

К обеду несколько фур, забитых памперсами, бинтами, одеждой, питьевой водой  и медикаментами, уже тащились в пробке со спецтехникой МЧС по направлению к затопленному Крымску. Центральный спасательный штаб поразил приехавших бардаком. «Когда я узнала, как там всё организовано, во мне включился бизнесмен. Это мои деньги, и я должна контролировать то, насколько эффективно ими распорядились», — вспоминает Ольга. 

Спустя сутки она объезжала разорённые дома с ворохом пакетов с медикаментами. «Мы конкретно спрашивали, что кому нужно. Выясняли, где больше живёт пожилых людей, и, взяв всё, что можно, ехали прямо к ним», — рассказывает Залевская. Предпринимательница постоянно запрашивала спасателей и волонтёров, выясняя, каких медикаментов не хватает, и составляла списки, которые потом передавала в Краснодар.

«На смотровой площадке МГУ помощи собрали столько, что городок можно было на год вперёд завалить всем необходимым. Но что-то оказывалось на помойке, что-то оставалось валяться в штабах МЧС, что-то терялось. Я теперь буду делать это только сама», — возмущается предпринимательница. 

Вернувшись домой, она поняла, что голосовать за Прохорова и возмущаться коррумпированностью чиновников ей уже недостаточно, и всё чаще стала задумываться о внутренней эмиграции. Пока переехать в Петербург или Москву не позволяет привязка бизнеса к территории, но двое её детей-школьников однозначно будут получать высшее образование не в Краснодаре. Первое, что бы она сделала, оказавшись в столице, говорит Ольга, это отправилась на ближайший митинг оппозиции. Раньше таких желаний владелица успешного семейного бизнеса за собой не замечала.

Александр Чернушкин

«Давайте лучше без названия фирмы. По фамилии меня не все клиенты знают, а если фирму назову, то мало ли, отвернутся ещё», — усмехается в начале интервью Александр Чернушкин, а затем подробно рассказывает о политическом активизме. Владельца компании, поставляющей кованые изделия для дач и городских объектов, вывели на улицу коллизии с его бизнесом.

Понимание, что с властью что-то не так, у Чернушкина появилось после безуспешных попыток участвовать в государственных тендерах. «Моспромстрой» ещё при Лужкове через свою «дочку» объявил о конкурсе на поставку оград для Музея космонавтики на ВДНХ. Первый победитель выбыл из игры при подозрительных обстоятельствах («похоже, что просто по откатам не договорился»), а затем чиновники позвонили Александру и сказали, что выиграл он. «Лучше бы я в это не ввязывался», — вздыхает он. 

Моспромстроевская «дочка» внезапно обанкротилась, обещанные Александру 2 млн рублей где-то потерялись, а сам он решил, что судиться с мэрией себе дороже, плюнул и переключил сбыт оград и декора каминов на Рублёвку.

«Мне гадко осознавать, что я при такой власти никогда не смогу открыть полноценный шоу-рум, зарабатывать хорошие деньги на тендерах. У нас оборот 50 млн рублей в год, и можно было бы получить больше: сейчас идёт активное благоустройство парков, в котором было бы интересно принять участие. Но там те же тендеры», — злится Александр.

Точкой невозврата в своём отношении к власти он считает декабрьские выборы в Госдуму. До этого Навальный, Удальцов и Химкинский лес были для него странными отголосками какой-то параллельной России. «Я утром проснулся, посмотрел на результаты „Едра“ и понял, что меня тупо кинули», — вспоминает Чернушкин. Он пошёл на первый же крупный митинг оппозиции на Чистых прудах, где толкался с ОМОНом и скандировал «Жулики и воры».

Вернувшись домой, Чернушкин стал выяснять, как попасть на следующие выборы наблюдателем. Параллельно предприниматель начал финансировать организацию зимних и весенних оппозиционных митингов, закидывая на Яндекс-кошельки организаторов по нескольку десятков тысяч рублей, оплачивать в столичных типографиях печать футболок и плакатов «За честные выборы».

«Пока с бизнесом проблем не возникало, но у меня и так с ним проблем достаточно в этой стране», — рассуждает Александр, вошедший в либеральное движение «Солидарность». Иллюзий по поводу честности гипотетической «России без Путина» он не питает, но говорит, что преследует одну, вполне прагматичную цель: «Я понимаю, что при существующей политической модели строить бизнес так, как я хочу, нельзя. Поэтому это правительство должно уйти».

Текст: Григорий Туманов, «Коммерсантъ»