Тиньков и другие топонимы Гендиректор фонда Lofirel Investment Андрей Большаков написал о том, как российские предприниматели увековечивают свои имена
Может ли российский предприниматель увековечить своё имя — да так, чтобы на века? Бизнесмены такие же люди, как и прочие. Но не тут-то было. Именем солдата, учёного и даже чиновника улицу назовут с гораздо большей вероятностью, чем именем предпринимателя. И я не говорю, что это неправильно (вот разве только по поводу чиновников берут некоторые сомнения). В России уже были попытки увековечить имена бизнесменов, каждый раз — с большими проблемами. Вот в Новосибирске глава фирмы «Энергомонтаж» Леонид Сидоренко построил микрорайон Родники. Когда он умер, его сын в 2012 году решил назвать одну из улиц района его именем. Даже губернатор Юрченко инициативу поддержал. Не помогло: народ против — улицы Сидоренко нет.
В прошлом году в префектуры районов Новой Москвы поступило предложение называть улицы (их там много неназванных ещё) именами благотворителей — вместе с Чулпан Хаматовой упоминался и сооснователь «Лукойла» Вагит Алекперов. Ответ — в переводе с канцелярского — звучал так: «Подождём, пока помрут». В 2000 году в городе Покрове Владимирской области улицу, на которой стояла кондитерская фабрика «Покров», назвали именем немецкого кондитера Франца Штольверка. И хотя он создал свой кондитерский бизнес ещё в XIX веке, был респектабельным господином и давно умер, местный совет ветеранов в 2005 году добился в муниципальном совете отмены называния улицы именем «немецкого буржуя». Так как фабрика в Покрове фактически градообразующее предприятие, это решение муниципальные власти как-то тихо и незаметно пересмотрели, улица до сих пор существует. Но каков накал из-за небольшой улочки вдоль заводского забора!
Впрочем, некоторые российские предприниматели сумели войти в историю и остаться на табличках с названиями улиц. К этой цели есть несколько путей. Итак, встречайте:
Первый из «Сорочан»
Это путь, когда-то пройденный Павлом Третьяковым, Эндрю Карнеги и Джоном Рокфеллером. Галерея, концертный зал или университет напоминают о купце или нефтянике потомкам и через сто лет. Похожую историю мне рассказал приятель. В начале 2000-х, когда звезда тенниса стала закатываться, а горные лыжи вдруг — извините за каламбур — попёрли в гору, Леонид Сорочан решил создать в Подмосковье горнолыжный курорт. Он был предпринимателем советской ещё закалки. Нет, он не был цеховиком — те были нелегалами, с соответствующим кругом знакомых и мрачными взглядами на мир. Леонид Сорочан создавал Ленинградский мюзик-холл, был директором оркестра Леонида Утёсова, балета Леонида Якобсона, работал в театре Райкина-старшего. У него была бездна обаяния, и, несмотря на свои 75 лет, он был жизнерадостен и бодр.
В партнёры он позвал Игоря Макарова, владельца газовой компании «Итера». Он привёл его на склон в Дмитровском районе и спросил: «Был в „Волене“? Хочешь, у нас будет такой же комплекс, только лучше?» Горнолыжная база «Волен» располагалась в нескольких километрах, с другой стороны Дмитровского шоссе, и на тот момент была самым популярным местом зимнего подмосковного отдыха продвинутых москвичей. Макаров согласился. Леонид Сорочан добился предоставления земли, а Макаров инвестировал скромные по нынешним временам, но гигантские для 2000–2001 годов 40 миллионов долларов. Пятьдесят самосвалов «Вольво» день и ночь завозили туда грунт и остановились только после двух миллионов кубометров. Планы у Леонида Сорочана были грандиозные. Только один вопрос навевал на него уныние: «А каков срок окупаемости комплекса?» Тогда он грустно смотрел на своего визави и спрашивал: «Разве эта цифра в самом деле интересна? Москвичи здесь будут отдыхать много-много лет». Если вы почувствовали в моём описании иронию, просто представьте, что разменяли первую половину седьмого десятка. Вас и правда будут интересовать сроки окупаемости? Он назвал свой комплекс «Сорочанами», ещё когда строил его. На картах это название закрепилось только после его смерти в автоаварии в феврале 2002 года.
Фонд имени себя
Второй способ, безусловно, может носить только одно имя — способ Нобеля. Шведский промышленник, изобретатель динамита Альфред Нобель учредил фонд для премирования учёных, прочитав некролог, в котором журналисты перепутали его с почившим в бозе братом Людвигом. В заметке его назвали торговцем смертью, что и подтолкнуло его к мысли завещать состояние фонду, который будет премировать самых выдающихся людей.
Этим же путём пошел российский миллиардер Юрий Мильнер. В июле 2012 он объявил о создании фонда Breakthrough Prize Foundation для награждения учёных за прорывные исследования в области фундаментальной физики. Сейчас фонд финансирует ещё и похожие премии по математике, биологии. Недавно взялся за поиск внеземных цивилизаций. Спонсорами фонда стали ещё и семьи Марка Цукерберга, Сергея Брина и Джека Ма. Этот фонд — с очень большой вероятностью, процентов, я думаю, девяносто — станет фондом имени Мильнера, а премии — мильнеровскими, но в своё время. Хотя российские СМИ именно так их и зовут, на месте Юрия Мильнера я бы сейчас отвечал: «Не дождётесь».
Фальшивый пивовар
Третий способ назовём способом Олега Тинькова, ибо аналогов в прошлом обнаружить не удалось. Если набрать в поиске «Яндекс.Карт» фамилию «Потанин», узнаете, что в России несколько улиц Потанина. Но это совсем не тот Потанин, которого хорошо знают в современной России. Григорий Потанин был сибирским ботаником и общественным деятелем начала XX века. Но если набрать фамилию «Тиньков», то узнаете, что в городе Пушкине есть переулок Тинькова.
Когда становится понятно, что улица Тинькова подпирает завод, на котором тот самый Тиньков разливал своё пиво «Тинькофф», начинают мучить смутные сомнения. И вы угадали. В 2003 году вниманию Санкт-Петербургской межведомственной комиссии по наименованиям была представлена копия страницы словаря Брокгауза и Ефрона, на которой рассказывалось о пивоваре Порфирии Тинькове, поставлявшем пиво императорскому двору с 1759 года, — так и появился этот переулок. Позже Олег Тиньков признал, что копия была «фейком», хотя настаивает, что в его роду были пивовары — как он узнал, когда рылся в архивах. Представить Тинькова не на велике, а роющимся в архивах — это отдельное удовольствие. И за это удовольствие Санкт-Петербург заплатил наличием переулка Тинькова — без всякого имени.
