Городской исследователь — о том, зачем звать в библиотеки мигрантов Социолог Ирина Широбокова рассказала The Village, почему из петербургской Гоголевки ушли все бабушки и отчего в районных библиотеках агрессивно встречают новых читателей

Года два-три назад на библиотеки начали обращать внимание, их стали вовлекать в городскую жизнь. Архитекторы пытаются реновировать дизайн пространств, чтобы сделать его привлекательным для тех категорий граждан, которые до сих пор были выключены из библиотек. Произошло это оттого, что всерьёз встал вопрос о закрытии библиотек. Зачем они нужны, если просто хранят книжки? Из пяти библиотек книги можно переместить в одну, а остальные закрыть. Начали требовать отчётность, события, статистику посещаемости. И вот библиотеки постепенно включились в городскую жизнь. Сейчас в них проходит огромное количество мероприятий: от курсов юридической грамотности и иностранных языков до занятий с детьми и мигрантами. И многие библиотеки стремятся к той функции, которую выполняют подобные учреждения во многих европейских городах, — например, скандинавская модель библиотек, признанная самой успешной. 

Самые модные библиотеки Петербурга

Первый пример — библиотека Лермонтова на Литейном проспекте. Первый этаж при помощи молодых и активных архитекторов переделали в открытую мастерскую — некое пространство, теоретически доступное для всех. Правда, придя туда, я повстречалась с дедушкой, который сказал: «Девушка, вы куда, в библиотеку? Она — там, на втором этаже, а сюда не ходите». То есть дизайн и эстетика привлекают определённую аудиторию. Бабушки и дедушки ходили в те, советские библиотеки, они были для них комфортны — а в библиотеки нового типа они ходить перестают.

Другой пример — библиотека Гоголя на Среднеохтинском проспекте (в 2013 году Гоголевку реконструировали, теперь это модное яркое пространство с необычным дизайном. — Прим. ред.). Местные библиотекари говорят: «Конечно, наши бабушки ходят теперь в соседнюю детскую библиотеку, потому что там им комфортнее». Получается, что мы, привлекая молодёжь и другие категории населения (что, в общем-то, правильно), теряем ту публику, которая там была. Я считаю, что пытаться делать Гоголевку — маленькую библиотеку на отшибе — событийным центром на уровне города было неправильно. Нужно было работать с районом, с контекстом, с местными организациями и сообществами. Нужен баланс, нужно пытаться учитывать интересы всех и производить перемены постепенно, вовлекая в них всех прежних и желаемых участников процесса.

Мы работали с другой библиотекой Красногвардейского района. У них на базе библиотеки множество кружков, проектов, которые организовали сами посетители. Таким самоорганизованным инициативам надо предоставлять больше пространства, пытаться налаживать между ними диалог, дискуссия должна быть видимой, публичной или хотя бы с возможностью вовлечения других аудиторий. 

Центр М-86 (информационно-досуговый центр при библиотеке имени Маяковского, с футуристичным дизайном и студией звукозаписи. — Прим. ред.) — это пример тенденции гиперкомпенсации. В какой-то момент мы поняли, что все наши библиотеки, общественные пространства — тусклые, серые и неработающие. А вот в Скандинавии всё такое яркое, жутко технологичное, так классно работает! Мы берём и пытаемся импортировать эти модели. Но на банальном импорте идея не работает, потому что у нас другой контекст. Ты можешь несколько лет потратить на то, чтобы внедрить какую-то технологическую новинку — и в итоге она не работает, её все стороной обходят. 

Но яркие примеры библиотек нового типа в Петербурге — такие, как Гоголевка, Лермонтовка, М-86 — безусловно, нужны, потому что они зарождают дискуссию, подталкивают к тому, чтобы другие библиотекари и все, кто вовлечён в процессы их трансформации, задумались: а кто же мы и чего хотим? И они нужны, чтобы появилась градация, понимание, что не все библиотеки одинаковы: те, что в центре города, могут выполнять одни функции, а районные — другие.

Библиотеки и мигранты

Примеры успешно работающих районных библиотек я видела в Хельсинки. Это маленькие библиотеки, в которых нет вычурного дизайна: в них старое гармонично сочетается с новым. Они функциональны, в таких библиотеках понимают, зачем и для кого они работают. 

Многие районные библиотеки в Хельсинки работают как центры жизни местных сообществ, в том числе мигрантов. Они обеспечивают им инфраструктуру: в финской библиотеке можно увидеть книги на вьетнамском, корейском, арабском, русском, английском, французском языках. Потому что библиотекари понимают, что люди, живущие в этом районе, разные, и это одна из форм уравнивания прав и возможностей, кроме того, они помогают с оформлением документов, поиском работы и бесплатно обучают финскому языку.

Что касается вопроса о том, не станут ли петербургские библиотеки зоной конфликта, если будут работать в том числе для мигрантов: общественное пространство — всегда конфликтное. Это пространство разных столкновений. Если мы все будем сидеть по разным комнатам и каждый в своей среде вариться, то мы не будем видеть, знать друг друга. А на мой взгляд, общественное — и библиотечное в том числе — пространство нужно, чтобы люди друг друга увидели. Чтобы они почувствовали, что есть другие. И так вырабатывается терпимость к другим. В итоге конфликты могут переходить в диалоги и даже в сотрудничество. 

Например, в одну из библиотек сети Лермонтова дети из семей мигрантов начали приводить своих мам, многие из которых зачастую имеют меньшую возможность интегрироваться в среду, так как не трудоустроены, имеют меньше контактов. А в библиотеке они начали собираться и проводить время с детьми, с другими посетителями и организовывать различные мероприятия. И, насколько я знаю, в таких библиотеках тоже были идеи сделать курсы русского языка для людей, приезжающих из других стран. 

«Что вам вообще нужно здесь?»

В большинстве библиотек в спальных районах редко встретишь посетителя — лишь изредка бабушки-дедушки. Некоторые из них приходят и смотрят телевизор, кто-то читает периодику. Школьники бывают, только если их приводят организованно, а сами по себе заходят реже. Наибольшее количество людей приходит в библиотеку на какое-нибудь событие. Людей, читающих книги, в библиотеках старого образца не встретишь. В основном книги берут на дом, потому что библиотека — пространство, в котором тебе не всегда комфортно находиться.

Я как исследователь ходила в разные библиотеки и пыталась по-разному себя в них вести как пользователь. Вот я пришла книжку почитать.

— Что вы мне посоветуете?

— Что вам вообще нужно здесь?

— В смысле?! Я тут живу недалеко, хочу записаться в библиотеку, взять книжку.

Сталкиваешься с бурей агрессии: «Идите отсюда, тут нельзя сидеть!» Агрессия происходит оттого, что многие библиотекари чувствуют это пространство своим. За 10–15 лет они привыкли работать без посетителей. Они обустраивают пространство библиотеки, цветочки выращивают, всё заставлено бутылками с водой для полива. Ты приходишь туда в гости. И если ты желанный гость, то тебя чаем угостят, всё тебе расскажут. А если нежеланный — то тебе будут говорить: «Забирай свой компьютер, у нас розетка стоит 10 рублей в час». (Реальная история: участники одного из исследований рассказывали, что им выписали в библиотеке счёт за использование электричества.)

Полки ромашкой

Работая с городскими библиотеками, мы сталкивались с несколькими позициями: были те, кто активно не хотел никаких изменений, и те, кто хотел всего и сразу. Были примеры, когда библиотеки пытались сами креативничать, это не работало, и они не понимали почему. Приведу в пример одну библиотеку. Когда мы в первый раз туда пришли, сотрудники рассказывали, что у них новый дизайнер поставила книжные полки ромашкой. «Вот ходим, неудобно, но ничего, привыкли». А зачем вы так сделали?! Почему не поставить полки так, чтобы всем было удобно ходить? То есть вроде бы пытались сделать что-то креативное, но оно не работает. Потому что в целом в библиотеках нет идеи, к чему стремиться, и нет концептуального подхода. Есть хаотичный предметный дизайн. В библиотеках дизайн до сих пор мыслят книжными полками, столами и стульями. Но суть дизайна заключается в концепции, разработке: кто, где, что будет делать. И только потом всё это должно выходить на предметы, чтобы заданные идеи посредством пространства формировали социальные отношения.

Каким образом можно поменять представление о библиотеке в современном городе? Во-первых, визуально. Проходя по улицам, мы видим яркие вывески и витрины баров, магазинов. Районные же библиотеки лично я никогда не замечала, потому что они за заборами, дверями, решётками, с неприметными вывесками. И сейчас библиотеки начали делать более яркие крупные вывески. Там, где позволяет пространство, можно организовать террасу или веранду. Во-вторых, привлечь внимание к библиотекам событийно. Вовлечь другие культурные институции, жителей, местные организации, муниципалитеты. Событиями провоцировать диалог. В-третьих, поменять представление можно мультифункциональным дизайном внутри библиотек. И в-четвёртых, двигаться в сторону общественного пространства в смысле доступного и комфортного для всех, где и библиотекарь и посетитель — равные участники и пользователи пространства, обладающие определёнными знаниями и умениями, которыми можно делиться. 

Фотографии: Антон Кузьмин (1), Дима Цыренщиков (2, 3, 4)