«Один из учеников спросил: „Мы теперь плохие?“» Преподаватели о своей работе во время «спецоперации»

The Village Екатеринбург поговорил с преподавателями о том, как «спецоперация» России в Украине изменила их работу. Одни рассказали, как трудно сохранять нейтралитет во время занятий, а кто-то открыто поделился с учениками своей позицией, и не под давлением руководства, а по собственной инициативе. При этом несколько героев отказывались от интервью, сказав, что сейчас они не могут называть вещи своими именами.

Владимир Широкий

учитель истории в лицее № 110

После начала «спецоперации» в моей подаче материала не произошло изменений, потому что современные события не входят в образовательную программу. Даже блок о новейшей истории России заканчивается 2014 годом. Ученики спрашивали мое мнение о «спецоперации», и я сказал, как думаю — что поддерживаю происходящее в Украине и действия президента Владимира Путина. Но навязывать свое мнение я им не стал и подобные установки со стороны администрации не получал.

Аня Митрошина (имя изменено)

репетитор

Я провожу частные занятия с детьми младшего школьного возраста, большая часть которых — с нарушениями интеллекта. Они учатся в обычных школах, но по инклюзивной программе. Тем не менее, классные часы о «спецоперации» посетили наряду с остальными учениками. После этого одна из моих учениц на занятии выдала фразу: «Учительница в школе сказала, что нам нужно молиться за наших солдат, чтобы они вернулись невредимыми». Это некорректное высказывание, потому что включает личную оценку педагога, и именно из-за подобных обращений у детей возрастает страх из-за происходящего.

Военная «спецоперация» России в Украине сильно повлияла на мое общение с учениками, потому что вырос уровень тревожности из-за того, что он повысился у родителей, а как следствие, уменьшилась концентрация на обучении. Ученики не понимают, что такое «спецоперация», и называют происходящее иначе. Тем не менее, во всех ответах на вопросы я стараюсь использовать слово «спецоперация» — не потому, что согласна с этим, а чтобы дети не противоречили среде, где о событиях в Украине сейчас говорят таким языком.

Часто дети спрашивают, что будет с ними, нападут ли на них, что случится дальше и почему все произошло. Один из учеников даже спросил: «Мы теперь плохие?». Особенно сложно отвечать на вопросы детей о закрытии некоторых магазинов, невозможности выкладывать видео в тик-ток и сбоях в работе инстаграма. Ученикам сложно понять, почему «спецоперация» так повлияла на какие-то базовые вещи в их жизни. Я стараюсь не выражать свое мнение о происходящем и на все вопросы о «спецоперации» отвечаю без личных оценок. При общении с коллегами я поняла, что все мои знакомые также стараются сохранить нейтралитет, несмотря на внутреннюю позицию.

У меня было несколько учеников не из России, с которыми мы прекратили занятия на фоне «спецоперации»: одна семья срочно эмигрировала в другую страну, а другая решила отказаться от занятий с русскоязычными преподавателями, чтобы сконцентрироваться на обучении ребенка только иностранным языкам. Также недавно я сама отказалась от одного из учеников, потому что он выражал очень агрессивное мнение о военной «спецоперации» России в Украине. Какие-то слова мне было больно слышать даже от ребенка. Сначала я старалась абстрагироваться от них, потому что это просто отражение политических мнений его родителей, но в итоге поняла, что мне очень сложно взаимодействовать с учеником, когда наши взгляды на происходящее критично не совпадают.

Любовь Третьякова

руководитель образовательной программы «Журналистика» в УрФУ

24 февраля я ушла в запланированный отпуск, поэтому все время «спецоперации» не вела пары для студентов и не знаю, как последние события повлияли на них. Могу только предположить, что изменения есть, поскольку журналисты работают именно с повесткой, а также одно изменение в законе связано непосредственно с работой СМИ. Пока я думаю, что образовательная программа факультета не изменится и в том числе мои занятия будут проходить, как раньше, — мы продолжим давать качественные знания, которые будут актуальны для журналистов всегда.

Факультет журналистики особенный, потому что здесь мы не можем закрывать глаза на происходящее в мире. Тем не менее, не думаю, что нам нужны срочные изменения программы, например, исключение слова «тик-ток» из программы после ограничения его работы в России. Однако, если после общения со студентами и преподавателями станет ясно, что образовательный процесс нужно корректировать, исходя из повестки, то это произойдет. Только понадобится время, чтобы сформулировать позицию и траекторию развития в новой реальности, чтобы помочь студентам адаптироваться к своей будущей профессии. Все решения будут зависеть от того, как отрасль себя станет чувствовать и какие новые веяния появятся.

Александр Исаков

преподаватель кафедры государственного управления и политических технологий Уральского института управления РАНХиГС при Президенте РФ

Военная «спецоперация» России в Украине практически не повлияла на мою работу. Я говорил со студентами на эту тему только в контексте того, как разные органы государственной власти реагировали на последние политические события, поскольку это напрямую связано с дисциплинами, которые я преподаю: «Системы государственного управления» и «Особенности политического устройства». Вместе мы анализировали реакции системы государственного управления: какие решения принимали разные органы и как строилось их взаимодействие друг с другом.

Студенты спрашивали мое личное мнение о «спецоперации», но я им не делился и переводил тему, потому что это бы не соответствовало преподавательской этике. Моя задача — научить студентов самостоятельно анализировать факты и формулировать собственную позицию. Также мы не обсуждаем последние новости и с коллегами. Среди ученых не принято говорить личное мнение и субъективные тезисы, а особенно в сложившейся ситуации, когда ограничено количество информации о происходящем.