Николай Матушевский уверенно поднимается на корабль «Брюсов». «Здравия желаю!» — кричат ему с верхней палубы. 45-летний совладелец УК Realogic, который начинал с продажи компьютеров в 90-е, потом превращал в офисы московские заводы, теперь носит рубашку поло с чиносами и ездит на велосипеде вдоль Москвы-реки. Именно он восстановил «Брюсов». В прошлом году простаивающий многие годы плавучий бордель наполнился магазинами, барбершопами и кофейнями. Осенью московские власти его закрыли в рамках борьбы с дебаркадерами, но в июне он снова стал принимать на борту гуляющих по Крымской набережной модников.

Другой известный проект Матушевского — дизайн-завод «Флакон», ставший в 2009 году одним из первых творческих пространств Москвы. В его реконструкцию его компания вложила около 10 миллионов долларов, и Матушевский говорит, что уже вернул инвестиции. На подходе — коттеджный посёлок без заборов для творческих людей. The Village выяснил у бизнесмена, зачем он запускает подобные проекты.

— Почему вы взялись за «Флакон»?

— До «Флакона» я приводил в порядок производственные объекты и сдавал в аренду — не было чего-то такого, о чём можно детям рассказать. В 2008 году всё рухнуло. У нас был объект, помещения завода по производству флаконов для духов на «Дмитровской», была концепция, разработанная консалтинговой компанией за большие деньги. Как сейчас помню, мы хотели вложить 56 миллионов долларов, всё снести и построить 40–50 тысяч квадратных метров офисов, такое маленькое Сити. Я ещё сомневался, что место не очень. От старых построек мы хотели сохранить только заводоуправление — красивое здание в стиле сталинского ампира, где мы сидели. Я сказал: «Ладно, это оставьте, остальное снесём».

В кризис 2008 года мы решили минимизировать расходы и привести в порядок те помещения, что есть, чтобы оплачивать коммуналку и налоги. У нас было понимание, что бюджеты на маркетинг сократят, — агентства, которые сидели в центре, будут искать офисы подешевле. При этом им не хотелось переезжать в дешёвые клетушки. И мы были правы. Уже был «Винзавод» с искусством, мы выбрали дизайн. Мы сдавали помещения с большими скидками модным компаниям, проводили мероприятия — в результате на «Флакон» стали подтягиваться люди. Во многих торговых центрах есть ровные стены, золотые унитазы, но нет жизни — у нас всё другое.

Мы сами делали общие помещения, входные группы, лестницы (в общей сложности вложили в проект 10 миллионов долларов), а потом сдавали арендаторам с 50-процентной скидкой за ремонт.

— Не было опасений, что получится что-то не то?

— На «Флаконе» есть Ф-отбор: товары и услуги новых арендаторов должны быть полезны для других жителей. Нет смысла открывать в промзоне на «Дмитровской» магазин Zara — специально туда никто не поедет, надо искать что-то уникальное.

Было интересно наблюдать за арендаторами: на просмотрах они были недовольны неровными стенами, но, получив их в своё распоряжение, они начинали обыгрывать недостатки. Сначала мы боялись, что арендаторы не поддержат общую идею проекта. Но у нас креативная составляющая в цене: к примеру, 120 рублей вместо 100, поэтому нет смысла брать, чтобы потом ломать. Однажды я делал обход, увидел кривую балку посреди помещения и сказал её снести. В то время помещение показывали арендатору, который попросил пока этого не делать. Они сначала повесили на ней качели, а потом искривили всё пространство офиса по примеру этой балки. Тогда у нас появился слоган — «творите что хотите».

Было интересно наблюдать за арендаторами: на просмотрах они были недовольны неровными стенами, но, получив их в своё распоряжение, они начинали обыгрывать недостатки

— «Брюсов» был продолжением этой идеи?

— Корабль нам достался практически случайно. Это бывший бордель, в 90-х тут было весело — я тут был пару раз. Он долго стоял после закрытия. Сейчас он принадлежит группе «Московское речное пароходство», его руководство знало про «Флакон» и предложил взять корабль в управление. «Брюсов» мы называем «Маленький флакон». В ремонт корабля мы вложили миллион долларов.

— А потом его закрыли. Почему это произошло?

— Прошлой осенью началась борьба с дебаркадерами. Мы кому-то писали, что мы не совсем дебаркадер, мы встроены в концепцию города. Но корабль всё равно закрыли. Когда это случилось, мы устроили встречу со всеми арендаторами. Кто-то обиделся, но конфликт удалось погасить: мы со всеми договаривались, предоставляли резидентам пустующие площади на «Флаконе».

У нас были нарушения: к примеру, были не пронумерованы швабры. Мы это устранили и получили разрешения на работу до ноября. Сейчас местные власти к нам нормально относятся — если не будет волны борьбы с чем-то ещё, мы сможем продолжить работу и позже. Пока мы всем говорим, что это временный проект. Если снова начнутся проблемы — мы всё понимаем. Мы действуем по закону, никого не боимся, думаем, всё будет окей. Всё сделаем для этого. 

— Удалось ли вернуть арендаторов?

— К нам вернулось 30 % старых резидентов, потому что это уникальное место. Я вечером после работы катаюсь тут на велосипеде и всегда вижу много народу. На сегодняшний день у нас 10 % свободных площадей. Причём арендную ставку мы повышали, в среднем она составляет 35 тысяч рублей за метр в год — вдвое дороже, чем на «Флаконе». Но для интересного проекта мы можем сделать скидку, а известный бренд, который может тут много зарабатывать, заплатит больше. У нас тоже есть отбор: мы выбираем одну из десяти заявок. При этом руководитель проекта Алексей Капитанов часто сам находит интересные команды и предлагает место на корабле.

Я принципиально делегирую принятие решений команде. Мы утвердили концепцию, в рамках которой она действует сама, у них нет смысла согласовывать со мной, какие кафе пустить работать на корабль. Так же происходит и на «Флаконе». Я бы умер, если бы всё согласовывал. У всех руководителей есть KPI, они могут совершить ошибку, но потом надо исправить её. Иногда мне звонят друзья, просят посодействовать с получением площадей — я их отправляю к управляющим. Многие считают, что надо договориться с главным. Я объясняю, что делаю «Брюсов» и «Флакон» не для друзей. Делать для друзей то, что не очень хорошо для посетителей, я не готов.

В конце прошлого года многие компании, которые сидели на зарубежных поставках, начали закрываться. Я дал команду руководству «Флакона»: давайте торговаться, простой хуже любой скидки

— А что будет осенью?

— Пока мы заключаем договоры до октября и потихоньку совершаем движения, чтобы пролонгировать разрешения на работу. Все понимают, что корабль нужен городу. К тому же перебазировать корабль невозможно. Когда его заводили сюда в 1993 году, уровень воды в реке был на 1,5 метра ниже и он прошёл под всеми мостами. Чтобы вывезти его сейчас, надо срезать верхнюю палубу с рубкой, а это всё равно что голову человеку отрезать. При этом это будет долгий процесс, который затянется на всё лето.

— Насколько на вашем бизнесе сказался кризис?

— В конце прошлого года многие компании, которые сидели на зарубежных поставках, начали закрываться. Я дал команду руководству «Флакона»: давайте торговаться, простой хуже любой скидки. А люди не были готовы оставаться даже бесплатно. Но у нас есть выражение: «флакон не резиновый, флакон стеклянный». У нас есть очередь желающих заехать. Мы предоставляли скидки старым жильцам; потом, когда они уезжали, мы сдавали помещения в два раза дороже, у нас ставка в среднем выросла на 15 %. Мы понимаем, что ситуация невесёлая. Сейчас нет ни одного пустого метра.

— Сколько вообще удалось заработать на пространствах для творчества?

— Каждый проект группы мы рассматриваем отдельно, обращаем внимание на возврат инвестиций. По «Флакону» мы за семь лет вышли в плюс и продаём некоторые помещения арендаторам. По объёму инвестиций это самый большой бизнес в группе.

— Есть идеи, куда вложить полученную прибыль?

— Сейчас мы работаем над проектом «Деревня» в Подмосковье. В участок на 64 гектара мы рассчитываем вложить 2 миллиона долларов и построить более 300 домов для творческих людей. Мы давно купили эту землю. Продать её целиком нельзя, хотели сделать агротуризм, но потом, когда «Флакон» состоялся, мы подумали, что можно было бы сделать коттеджный посёлок как продолжение «Флакона», где его резидентам было бы комфортно жить. Даже стали межевать участки, а потом увидели, что многие хотят жить вместе. И тогда мы переделали генплан: теперь у нас есть район, двор, улица. Мы можем дать группе людей весь район, и они будут сами его межевать. Главное условие — чтобы не было заборов.

Но это более долгий объект: креативный класс не много зарабатывает, у многих рухнула ипотека. Сейчас там уже есть купольный дом, быстровозводимый «Дубльдом», есть входная группа из контейнеров. Там будут уникальные дома, экологические технологии строительства и энергоснабжения. Концепция такая же, как на «Флаконе»: тебе не нужны золотые унитазы, ты хочешь жить достойно.

— А как хотите развивать старые проекты?

— Рядом с «Флаконом» есть троллейбусный завод, над которым мы хотели бы поработать. Подбираемся к нему разными путями: заключили договор об использовании территории под парковку, сделали концепцию развития, у нас есть очередь желающих арендовать там помещения — это огромные цеха. Мы хотим достучаться до чиновников, готовы выкупить завод. Но они хотят инвестора, который всё снесёт. Мы пытаемся объяснить, что ещё один бизнес-центр — это хорошо, но городу нужно другое. Когда на Крымской набережной парковались машины, это было ни о чём. Сейчас здесь новое пространство, и мы знаем, что город сделал его не за три копейки. Мы готовы вкладывать свои деньги и репутацию, но за это хотим получить помещение в собственность или долгосрочную аренду. Это будет продолжение «Флакона», «Флакон 2.0». Там будет больше открытых пространств, музей троллейбусов хотели оставить, сделать апартаменты.

Но сейчас изменился подход чиновников,  мы не ощущаем особого желания идти нам навстречу. Европейские ведут себя иначе, поэтому подобных пространств там много. Мы с «Артплеем» хотели в Берлине сделать московский креативный кластер, но пока не договорились. Мы ведём переговоры с собственником хорошей площадки в Берлине. Я готов этим заниматься, но там другие условия.

— Сейчас многие бизнесмены уезжают из страны. Вы тоже хотите?

— Мне хочется работать в России, Москве, регионах. В Европе и так всё нормально: заброшенные пространства — пятна вокруг всего красивого. У нас любой проект бери и делай. Поэтому мы ведём переговоры о совместном проекте по созданию креативных пространств в регионах с руководителем образовательной программы НЛТР Алексом Столяриком.

Прошлым летом я участвовал в экспедиции «Россия»: проехал 20 тысяч километров на машине из Астрахани во Владивосток, где презентовали «Флакон», ощутили запрос местной аудитории. Ведь людям нужен хлеб и зрелища. В Москве хлеб был, и мы стали устраивать мероприятия. В регионах с хлебом проблемы, и мы пока взяли паузу с этим проектом.