Как художница Женя Дудникова рисует лошадей и скучает в Москве без природы Ее выставка «Кочевники» проработает в галерее Jart до 30 января
Пока все вокруг делают концептуальные арт-объекты, расщепляют и препарируют смыслы, Женя Дудникова рисует лошадей. Она на них каталась еще в детстве, когда жила с родителями рядом с конюшней, а сейчас иногда ездит на Кавказ — перегонять табуны. В городе Женя скучает по лошадям: «Меня все время к ним тянет. Даже не поездить, а просто побыть рядом. Некоторые любят собак или кошек, а я понимаю лошадей — чувствую, как они общаются, какие у них характеры, как устроена их жизнь».
Женя пишет не только лошадей, а в целом все, что любит. Подсвечник, глобус, Луна, подушка — любые вещи и явления. Все они кочуют из картины в картину, и у каждой есть своя история. Например, в глобус Женя играла в детстве: раскручивала его, а затем тыкала пальцем наугад и смотрела, в какую страну ей предстоит поехать. «Мне нравится играть в символизм, но при этом наделять предметы собственными ассоциациями». На картине под названием «Дом» Женя собрала всех героев вместе: пегие лошади, индейцы и другие загадочные герои степи сидят и пьют чай. «Дом» — потому что связь между людьми, а не внешняя обстановка рождает ощущение дома.
Мне кажется, некоторые критики не оценят Женины работы — скажут, что они слишком наивные, детские, что ли. Мол, нет в них второго дна. Сложно сопоставить в голове Женю и арт-тусовку: все эти аукционы, коллекционеры, арт-критики с их оценкой и анализом. Где они и где Женя, которая скучает в Москве по природе и кавказским табунам. Но, несмотря на открытость и кажущуюся хрупкость, Женя хорошо понимает, как ей лучше: «Меня не пугает путь современного художника. Это своеобразная игра, в которую мы вовлечены, и в этом тоже есть интерес. Я лишь избегаю общения с людьми, когда мне сложно продраться к их настоящим чувствам».
Женя выросла на даче в поселке Кратово, много времени проводила в лесу — мне не хочется докучать ей стереотипными вопросами про связь с природой, но, кажется, это и правда большая и важная часть ее жизни. «Я не могу долго без природы — она меня заряжает. Я сразу вижу много цвета и хочу рисовать. Город же абсолютно бесцветный, особенно в зимне-осенне-весеннюю пору».
Именно в зимнюю пору мы встречаемся с Женей в галерее Jart на ее выставке «Кочевники». До этого я несколько раз переносил нашу встречу из-за суетливых городских дел, а по дороге на само интервью судорожно правлю очередной текст с телефона в метро. Этот город тоже на меня давит, я бы тоже хотел ездить к лошадям и в горы. Возможно, когда-нибудь я вырвусь отсюда. А пока лишь могу послушать и передать вам умиротворяющий рассказ самой Жени.
Родители-скульпторы и детство в Кратове
Все детство я провела в Кратове — прекрасном академическом поселке. Родители в 90-х снимали там дачу, было очень мало людей, которые живут там круглый год. Все, кто там жил, друг друга знали. Эдакая маленькая коммуна.
Мои родители скульпторы, поэтому у нас был всегда полный дом статуй. Многие проекты они делали вдвоем — часто даже совместные скульптуры. Например, папа вырезает из дерева скульптуру, а мама ее расписывает. Такое коллективное творчество. Нас с сестрой все это окружало с детства.. Бывало, родители отливали в гипсе наши ладошки — так через игру мы впитывали искусство.
Училась я в крошечной школе, которую когда-то топили углем. Вокруг было мало сверстников, буквально несколько человек. Из-за малого количества общения я стала замкнутой и углублялась в свою фантазию. Мы постоянно что-то изобретали с сестрой — и литературное, и художественное. У нас были идеи во всех сферах — постоянного внешнего притока информации не было, и мы создавали этот поток сами.
Иногда мы собирались и придумывали произведения на определенную тему, а потом их зачитывали. Но художественного всегда было больше, чем литературного. Вернее, в нем легче было двигаться. Я постоянно рисовала, не воспринимая это как какой-то отдельный род занятий. Рисовать было естественно.
Рисование и природа
Забавно, что цвет я открыла во взрослом возрасте, до третьего курса института я занималась графикой. Несмотря на всю дачную природу, я чаще работала дома — рисовала по впечатлениям. Сейчас впечатления все ловят на камеру, впрочем, иногда бывает такое сочетание цвета, что телефон не может даже близко передать. Так что я либо сразу делаю небольшой рисунок, чтобы зафиксировать цвет, либо вообще записываю увиденное словами, например, «зеленый, как жук, с сизым, как грудка голубя».
Когда живешь на даче, у тебя сильно растет внимательность к деталям. Ты наблюдаешь смену сезонов во всех паттернах — например, когда появляются кончики елок весной. В городе детали сложно заметить. Сейчас, когда я живу в Москве, у меня так беднеет визуальный ряд и внимательность к природе, что мне постоянно нужно выезжать за город. Я не могу долго без природы — она меня заряжает. Поэтому я часто езжу в походы: байдарочные и пешие.
Лошади
Меня все время тянет к лошадям. Пообщаться просто… Даже не поездить, а просто побыть рядом. Некоторые любят собак или кошек, а я понимаю лошадей — чувствую, как они общаются, какие у них характеры, как устроена их жизнь. Внутри табуна бывает дружба, а бывает и неприязнь — у лошадей сложная организация. Еще они интересно относятся к человеку. Любят играть, выражают свою привязанность к определенным людям.
Я начала ездить на лошадях, когда мне было двенадцать. Мы тогда переехали в бывший совхоз в паре станций от Кратова — там в десяти минутах от дома был ипподром, где я каталась на лошадях все свободное от школы время. До поступления в институт я думала, что мне будет хватать времени и на учебу, и на лошадей. Но не вышло. Сейчас я иногда езжу к подруге, у которой свои лошади.
Когда шаг за шагом погружаешься в лошадиный мир, ты просто не можешь устоять перед их детским выражением эмоций. Оно такое ручное… Сложности, которые есть у людей… Ты не можешь утверждать на сто процентов, что человек, который что-то тебе говорит, искренне так считает. Возможно, внутренние сложные механизмы сподвигли его сказать ту или иную фразу. А у лошадей нет скрытой мотивации. Поэтому с ними я отдыхаю от игр цивилизации, в которые играют люди.
Критика и арт-мир
Но меня не пугает путь художника — общение с институциями, кураторами, галереями. Я не сбегаю от них. Это своеобразная игра, которая тоже по-своему интересна. Я лишь избегаю общения с людьми, когда мне сложно продраться к их настоящим чувствам. Не очень люблю тратить общение на попытки найти зерно истины в бесконечном недовольстве другими людьми. Когда человек считает, что я делаю что-то неправильно с точки зрения современного искусства, я не пытаюсь его переубедить. Многие люди доносят критику хорошо и понятно, и мне нравится с ними общаться, потому что с ними я могу сдвинуться на иной этап и попробовать новое. Если есть положительный результат, значит, общение продуктивное. Но часто в результате общения с людьми начинается уныние и деградация — и мне ничего не хочется делать.
Вообще меня интересует критика — как и на основе чего производится теоретическое обоснование? Оно идет от художников, которые производят что-то новое — и за счет этого происходит смена эпох в искусстве, и придумывается новая теоретическая подоплека? Или же оно начинается отдельно от художников, и, наоборот, они должны ей следовать, иначе останутся за бортом современной повестки?
На меня совсем не давит технологический мир. У каждого человека есть свои предпочтения. Да и в любом случае мы все равно остаемся привязанными к своим телам и постоянно контактируем с физическими вещами. Физический мир, где я делаю свою живопись, никуда не уходит. Я не вижу никакого конфликта с тем же NFT — вполне могу перевести в него свою работу.
Мне вот нравится Йозеф Бойс. Нравится, как он совместил искусство и традиционные верования — условно шаманизм. Он не занимается теоретическим изучением предмета — он познает его на уровне интуиции. Бывает, общаешься с людьми — не знаешь их совсем, но интуитивно тебе все понятно про них. Мне кажется, подобная философия может влиять на все взаимоотношение с миром, людьми, событиями. Может проявляться и в искусстве — стать внутренним лейтмотивом, в то время как о внешнем никто не догадывается. Наверное, я использую похожие методы, но в другом мире.
Экология
Конечно, меня беспокоит экоповестка. Но я не люблю, когда активизм переходит в искусство. Я бы все-таки разграничивала их — точно так же, как и политические действия. Иначе теряется суть действия. Я не думаю, что искусство настолько сильно влияет на общество, что, глядя на картину, кто-то задумается об экологических проблемах. Я говорю даже не о картине, а об условной масштабной инсталляции, которая проецирует проблемы на зрителя. Не думаю, что это сильнее, чем реальное действие или финансовая помощь тем, кто занимается экологией.
Я не люблю тему индустриализации, она мне противна. Присутствие человека в природе не должно быть абсолютно не травмирующим для последней. Я понимаю, что все равно пользуюсь благами цивилизации, которые наносят вред природе. Полностью от этого уйти сейчас невозможно. Я не готова уходить в отшельники и отказываться от смартфонов, поэтому и не могу об этом просить зрителя. Не могу делать сухое искусство, которое скажет «вот так не надо, задумайтесь об экологии», потому что я тоже причастна к этой проблеме. Но я пытаюсь жить, чтобы не вредить природе напрямую.
Выставка Жени Дудниковой «Кочевники» открыта в галерее Jart до 30 января
Иллюстрации: Женя Дудникова
