Гарри Топор — о «перекрестке жизни» в Петербурге Бутик Machiavelli, расстрелянное кафе с шавермой, «Поребрик» и татуировка «78»

Бутик

Пересечение Садовой улицы и Вознесенского проспекта — само по себе крайне непримечательное место: это обычный перекресток, которых в городе сотни. Но лично для меня это перекресток жизни.

Когда-то здесь был элитный бутик Machiavelli (закрылся несколько лет назад. — Прим. ред.). Году в 2006-м — мне тогда было 17 — я зашел посмотреть, что там продается. К тому моменту буквально пару лет как перестал покупать одежду на рынке и начал — в магазине. И я знал, что около моего университета есть магазин для богатых людей, где — внимание! — нет ценников (по слухам, конечно). Якобы состоятельный человек, который туда зайдет, купит вещь за любую сумму. В общем, чушь абсолютная.

В те времена, наверное, были другие стандарты сервиса. Может быть, я выглядел очень странно. Факт в том, что меня в тот бутик не пустили. Это было довольно печально. Не скажу, что сильно оскорбился (наверное, в глубине души ожидал такого расклада). Но меня это немного подстегнуло. Во-первых, не оценивать людей по их внешнему виду. Во-вторых, я понял: нужно что-то делать, чтобы меня пускали всюду. Более того, чтобы меня звали всюду. Это был не то чтобы переломный момент, но довольно яркий рубеж.

Университет

Помимо магазина Machiavelli, огромное значение для меня имеют направления перекрестка. Если брать четную сторону Вознесенского проспекта по направлению к Фонтанке, то здесь будет университет, в котором я учился, Петербургский государственный университет промышленных технологий и дизайна. Как бы тривиально ни прозвучало, я не из тех людей, которые говорят: «Нафиг это образование». Я очень благодарен своему университету, где получил знания и опыт, которые мне до сих пор пригождаются — и в работе в музыкальной индустрии, и в хобби. Я международный маркетолог и, помимо музыки, занимаюсь многоуровневым развитием и оценкой персонала (но чисто в свое удовольствие).

Если мы пойдем в противоположную сторону, то есть к каналу Грибоедова, — это будет маршрут, по которому мы ходили между университетскими зданиями (главный корпус СПбГУПТД находится на Большой Морской улице. — Прим. ред.). И, пока мы шли, я своему на тот момент лучшему другу заценивал первые строчки — рифмы и панчи. Он был моим первым лирическим критиком: говорил, что из этого днище, а что — нормально. На самом деле каждая строчка была просто ужас. Но он в этом ужасе умудрялся находить что-то наименее отвратительное — и оно потом шло в работу. Тогда и начиналось мое становление как рэпера.

Девушка

Далее — направление в сторону станции метро «Садовая». Где-то здесь — затрудняюсь сказать, где именно, потому что этого места уже нет — было кафе (скорее всего, в Доме городских учреждений на Садовой, 55–57. — Прим. ред.). Мы все с тем же другом-однокурсником ходили сюда есть шаверму на тарелке — самую лучшую на свете. Иногда хватало на пиво на двоих. Я тогда учился на первом курсе и был девственником.

В кафе работала официантка, она мне очень сильно понравилась. И я подумал: она будет той самой, с которой я смогу вступить в клуб настоящих мужчин. Мы с ней сходили на два свидания, она дала свой домашний телефон — а я его, кажется, потерял.

И вот я иду обедать, думая: «Все, сейчас назначим третье свидание, скоро уже получится затащить ее в постель». Подхожу к кафе и вижу, что оно расстреляно в мясо, как в боснийской деревне: витрины разбиты, куча пулевых отверстий, лежат накрытые покойнички, стоит милиция. Я спрашиваю: «Что случилось?» Мне говорят: «Была перестрелка, кого-то замочили». Нет больше кафешки, и шавермы не поесть. И я в первую очередь подумал: «Жалко, что мне не удастся сексом заняться». До сих пор не знаю, кого именно тогда убили, но сам факт: я какое-то время после этого еще побыл девственником.

И тот случай тоже стал чек-пойнтом. Я понял: если есть возможность что-то делать, нужно делать сейчас, потому что завтра может или не быть, или оно будет не таким, как ты думал. Эту историю я еще не рассказывал в интервью.

Я понял: если есть возможность что-то делать, нужно делать сейчас, потому что завтра может или не быть, или оно будет не таким, как ты думал

Окраина

Живу я, как и раньше, на Дыбенко. Я там постоянно курсировал: сначала — родительский дом, потом снимал жилье. Часто переезжал, чтобы люди не знали, где я живу. А теперь окончательно осел — думаю, там и останусь. Дыбенко — самая близкая к центру окраина, при этом рядом Ленобласть. У меня там все друзья, приятели. Я человек довольно закрытый для новых знакомств: у меня за последние лет 10 появились один друг и одна подруга, все остальные — те, с кем я 10 лет назад общался. И большинство из них не разъехались, там и остаются.

В центре жить не люблю, потому что это бесконечные пробки, отсутствие гипермаркетов. Проблемы с водой и электричеством. Ветхие дома: на них красиво смотреть, но жить… Единственный нормальный старый фонд — на «Ломоносовской»: эти сталинские дома, мне кажется, еще лет 300 простоят. Даже если бы мне сказали: вот тебе деньги, выбирай — я бы все равно жил ближе к Большевиков — Дыбенко.

Москва

Почему не переехать в Москву? Сейчас вся движуха в Питере. Возьмем творческих людей — рэперов, блогеров, певцов, бродячих художников: они все в Петербурге.  Петербург — творческая столица нашей страны.

Если есть какая-то работа в Москве, еду туда с радостью, потому что хорошо отношусь к городу. Есть ряд минусов, которые мешают чувствовать себя максимально комфортно, но в целом в Москве здорово. Но это как разница между туризмом и эмиграцией: наездами приезжать круто, а переехать — значит столкнуться с какими-то проблемами, о которых я сейчас даже не могу подозревать.

Транспорт

Я все время в разъездах, когда бываю в городе, передвигаюсь на машине. Раньше очень любил метро (хотя там для меня слишком жарко) — можно было быстро доехать. Но сейчас езда в подземке немного отвлекает: кто-то узнает, будет пытаться исподтишка фоткать, надо следить за выражением лица... Не могу расслабиться, если на меня смотрят люди. А когда минут 40 едешь в машине, можно придумать какие-то строчки. Или бизнес-модель, стратегию развития. Еще я, когда что-то придумываю, иногда сам с собой разговариваю. Если бы ехал по желтой ветке и сам с собой разговаривал, это бы звучало странно. Нет, ну набрало бы много просмотров, но точно не в кассу бы мне пошло. А в остальном метро — это круто.

Татуировка

У меня на сердце (вернее, на левой груди, где, как все считают, находится сердце) — татуировка «78» (код региона город Санкт-Петербурга. — Прим. ред.). И там написано по-сербски «Моя родина в моем сердце».

Я ее набил, когда был курсе на пятом университета, это самая первая татуировка. Мне ее бил какой-то молчаливый зэк. До этого он бил татуировку моей сестре. У меня было три тысячи рублей, я пришел к нему домой. За все время он сказал две фразы. Первая: «Ну что, у тебя девушка-то есть?» — «Есть». — «Доверяешь ей?» — «Доверяю». — «Ну да, я своей тоже доверял». А потом рассказал, как он ее вместе с вещами выкинул из дома. И опять замолчал. И вторая фраза: «Здоровый ты парень. Борешься?» Весь остальной сеанс он просто молчал.

«Поребрик»

Песню я посвятил Санкт-Петербургу, а клип — Балабанову и Бодрову, чьими талантами восхищаюсь (клип на песню «Поребрик» вышел в 2015 году, он приурочен к 13-й годовщине со дня гибели Сергея Бодрова. — Прим. ред.). Когда песня только вышла, в разных городах ко мне подходили люди и говорили: «Слушай, а что это за набор слов вообще?» И тогда я понял, что нигде не врубаются в словечки, которые мы употребляем в Петербурге. Например: «Поеду от Старухи до Васьки, тут купив „Подорожник“» — для меня все это абсолютно очевидно (имеются в виду топонимы „Старая Деревня“ и Васильевский остров, а также проездная карта „Подорожник“. — Прим. ред.). И мои родители все это понимают. Но этих слов в песне оказалось такое количество, что слушатели потеряли связь: что вообще происходит? Какие еще «студентки из „холодильника“» (Институт холода и биотехнологий. — Прим. ред.)? Про Стрелку не в курсе («Маме говоришь, что на Стрелке, она просит фото») — в нашем понимании это Стрелка Васильевского острова, а не групповая разборка. Люди знают про поребрик, куру и парадную — то, что форсится в соцсетях. А на остальное — пожимают плечами.