Face: «Люди хотят, чтобы я сдох в 27» Самый популярный рэпер «ВКонтакте» — о славе, ментальных проблемах и феминизме

— Ты рекордсмен по репостам во «ВКонтакте» среди музыкантов на данный момент, при этом ощущения временного проекта, как это было в случае с «Грибами»,

нет — твоя карьера стремительно идет вверх. Ты называешь популярность «и даром, и грехом» и читаешь о том, что лучше быть «уродом, жрущим дошир», чем красивым и богатым. Ты комфортно чувствуешь себя сейчас, когда к тебе приковано столько внимания?

— Мне более-менее комфортно, я уже свыкся с этим. Дело в том, что, когда ты попадаешь под такое массовое внимание, начинаешь замыкаться в себе, но это путь в никуда — если целыми днями сидеть дома, тебе будет плохо и морально, и физически. Поэтому сейчас я начал жить нормальной жизнью — ничего не стесняться, делать что хочу.

— Как давно ты переехал в Москву?

— Три месяца назад. До этого времени жил в Уфе. Сейчас я живу на юго-западе Москвы вдвоем со своим старшим братом. Мне там комфортно, окрестности напоминают район, где я вырос, вокруг очень много зелени. Плюс меньше людей и модников, которые могут меня узнать — в самом центре города в этом плане все было бы по-другому. А у меня тихий район, нет такого, как на Патриарших, где все орут и барагозят.

До центра на метро минут 20, но подземным транспортом я уже не пользуюсь. Раньше ездил, но сейчас перестал — надоело, что меня постоянно снимают исподтишка. Обычно я передвигаюсь только со своими людьми и в закрытых местах. Мне и так хватает внимания — не было ни одного дня, чтобы на улице со мной кто-нибудь не сфотографировался.

— Как изменилась твоя жизнь с переездом в Москву?

— Кардинально. Все пошло в гору, я выпустил свой самый рекордный на данный момент альбом, встретил любовь — все настолько хорошо, что стараюсь об этом не задумываться. Вчера сидел думал: «Что-то все слишком хорошо, значит, что-то должно случиться». А потом подумал: «Ну раз прямо должно случиться, пусть это будет что-то хорошее». (Смеется.)

— Ты еще поддерживаешь связь с «Иремелем & Авророй»? (Уфимские уличные группировки, которые Face часто упоминает в своих треках. — Прим. ред.)

— Да, конечно. Ребята пишут мне, рвут, если про меня кто-то что-то говорит. Хоть и изредка, но связь поддерживать получается, слава богу. Сейчас так мало времени, что, к сожалению, и своим людям отвечать не всегда получается.

— За что тебя обычно водили в Кировский РОВД, который ты упоминаешь в своих треках?

— За побои и за вымогательство — две статьи типичного неблагополучного русского ребенка.

— В треке «Жизнь» ты упоминал, что твоих родителей хотели лишить родительских прав, а тебя сдать в детский дом. Какие у тебя сейчас отношения с родителями?

— Я поддерживаю с ними связь. Я люблю их, и они меня любят. У меня всегда все было супер с родителями — дело было не в них, а, скорее, в правоохранительных органах и в социальных службах. Это им что-то не нравилось. Причиной всех этих проблем стало мое асоциальное поведение, а оно появилось оттого, что родители меня не воспитывали.

Сейчас я помогаю своей семье. Есть какие-то мысли по поводу того, как помочь им более глобально, а не просто деньгами — тоже материально, но я хочу, чтобы моя семья сама зарабатывала, а не чтобы я просто их кормил. Пока это все секрет, не хочу сглазить.

— В какой момент ты начал записывать рэп?

— Я всегда хотел делать музыку. Это сейчас я говорю «музыку», а раньше просто хотел записывать рэп. Меня что-то останавливало, я долго не мог покинуть зону комфорта — у меня было что поесть, что надеть, с кем погулять, что выпить, что покурить и так далее. Потом, когда я окончил школу, понял, что пора что-то делать. Я подал документы в несколько местных университетов на направления, связанные с гостиничным бизнесом, чтобы откосить от армии. Но учиться, зная, что потом ты не будешь работать по специальности, — это пустая трата времени. На бюджет я не попал, потому что средненько сдал ЕГЭ, а на коммерцию ни у меня, ни у семьи денег не было. В итоге я подумал: «*** с ним, пусть будет так».

В итоге я решил устроиться на работу. Пришел в гостиницу возле моего дома, меня взяли туда помощником администратора. В договоре была указана зарплата — 16 тысяч рублей, огромные по местным меркам деньги. (Смеется.) Но мне сказали: «У тебя нет образования и опыта работы, поэтому ты проработаешь месяц, и мы решим, брать тебя или нет». Там я провел ровно один день — и это был единственный день в моей жизни, когда я работал. Решил: пошли вы ** *** [к черту]. Снял эту белую рубашонку, в которой еще в школу ходил, — всегда некомфортно себя в ней чувствовал. Я вообще не из белых воротничков, всегда был бунтарем. Уже классе в десятом хотел бросить школу, просто у меня не было возможности съехать с места прописки. Но правильно сделал, что не бросил. Школа — это норм. А университет вообще не нужен.

Родственники продолжали меня пинать: «Давай завязывай со своим рэпом. Или не завязывай, но приноси деньги — у тебя продукты сами прыгают в холодильник, а ты сидишь, ** *** [ничего] не делаешь». Поэтому время от времени я ходил на разные собеседования для вида, куда-то устраивался. Были случаи, когда из десяти человек на вакансию брали меня одного, а я тупо смотрел сериал до пяти утра и ложился спать, потому что ** *** [к черту] эту работу. Это просто не мое. Я придерживаюсь того, что в жизни надо делать то, что хочешь — так складываются ощущения спокойствия и счастья.

— Свой первый мини-альбом «Проклятая печать» ты называл «мыслями подростка». Как бы ты охарактеризовал последний релиз?

— Это мысли человека в глубокой депрессии. Треки, которые поверхностно кажутся веселыми бэнгерами, как раз отражают ту часть жизни депрессивного человека, когда он ходит и всем специально улыбается. Тот же Джим Керри — супердепрессивный человек, хотя он известен прежде всего благодаря комедиям. Можно даже посмотреть мое видеоинтервью для Fast Food Music — там я улыбаюсь, весь такой хи-хи, ха-ха, как будто реально под какими-то скоростями сижу. На самом деле это защитная реакция. Но сейчас я не могу назвать себя депрессивным человеком — я абсолютно счастлив.

Я вообще не из белых воротничков, всегда был бунтарем. Уже классе в десятом хотел бросить школу, просто у меня не было возможности съехать с места прописки. Но правильно сделал, что не бросил. Школа — это норм. А университет вообще не нужен

— То есть все поменялось буквально за пару месяцев?

— Этот альбом я написал за неделю, предыдущий тоже за неделю. На то, чтобы написать, свести и выпустить релиз, у меня уходит полторы-две недели. Получается, что да, это было не так давно. Но я себя по-разному чувствую. Каждый мой альбом — это маленькая жизнь, и в нем есть разные эмоции. Есть темная сторона с перегруженными басами, есть сторона, показывающая абсолютное презрение к жизни — ведь это бессмысленная штука. Есть просто тупняк — например, «Я **** твою телку». Это мое настроение в моменты, когда мне просто сносит крышу и я ловлю кураж. На альбоме есть и gang shit — реалии России, приукрашенные западным слэнгом. Я не говорю «мы толкаем дурь», потому что для многих моих пацанов толкать дурь — это неправильно. Я говорю о том, что мы делали, что мои ребята делают до сих пор. И этим занимаются не только они — почти вся страна живет за счет вымогательства. Дети вымогают у детей, дети убивают детей — в провинции все это есть.

Еще на альбоме есть лирическая составляющая, которая раскрывает самые истинные стороны моей души — любовные переживания, одиночество. Но сейчас, как ни странно, все супер. Даже не знаю, как у меня получится записать грустные песни для нового альбома.

— Да, у тебя в треке было: «Таких детей тут вся страна — куда ты смотришь, овощ?» Как думаешь, кто виноват в том, что люди в регионах так живут?

— Не знаю, как на это ответить. Виноваты все: родители не воспитывают своих детей, и это все идет цепочкой. Конечно, маленькие пенсии, маленькие зарплаты — такие вещи тоже влияют сильно. У нас специфическое государство.

— Как ты относишься к действующей власти?

— Нормально. Она меня никак не касается, я ее тоже — в принципе, все хорошо. Ну только полиция пытается меня прижимать — вернее, пыталась до недавних времен. Это происходило, потому что родители своих детей не воспитывают и пытаются переложить ответственность на другого человека, который играет для них роль ментора — заменяет отца и мать. То есть именно меня почему-то. Других рэперов спрашивал — говорят, у них не было такого.

Мне запрещали въезжать с концертом в Пермь. Мне запрещали концерт в Омске — я до сих пор там не был. В Самаре у меня на середине концерта обрывали звук. В Тюмени на моем выступлении сидели мусора, слушали, что я там пою. Меня везде пытаются контролировать, потому что ******* [сумасшедшие] мамаши жалуются на меня в прокуратуру. Они думают, что я виноват в том, что их дети слушают какую-то аморальную часть моего творчества. На их месте я бы либо не рожал, либо воспитывал своих детей, раз их уже сделал.

— Твоя аудитория — это кто?

— В основном она состоит из детей, юношей и девушек, которым 15–20 лет — это возрастная категория, из которой я вот только-только сам вырос, и то не до конца. У них примерно такие же проблемы, как у меня. Это необязательно дети в физиологическом плане — скорее, персонажи фильма «Детки» Ларри Кларка. Я говорю не про хайпожоров, а именно про свою фанбазу. У меня самая преданная аудитория если не в этой галактике, то уж в этой стране точно. Искренне люблю этих людей, потому что всем хорошим в своей жизни я безусловно обязан им. У этих ребят нет правильной ролевой модели в жизни, и у меня ее тоже не было. Поэтому я хочу стать человеком, который через треки покажет им, как надо и не надо жить. Например, треки вроде «Бургера», «Мне *****» — люди не задумываются об этом, но это именно то, как не надо делать.

— Ты не боишься, что эти дети тебя не понимают? У тебя есть трек «Дает», например — там очень много домашнего насилия, расизма, сексизма, гомофобии.

— Да, люди очень часто не понимают таких завуалированных вещей, которые даже можно назвать гениальными. Мой любимый русский артист — это Виктор Цой. Даже в своих тупых треках с ненормативной лексикой я придерживаюсь того, что все гениальное просто. На самом деле тот же трек «Дает» — там все сказано простыми словами, просто с сарказмом. Кем надо быть, чтобы не осознавать, что это сарказм? На самом деле люди не особо понимают что-то, пока ты жив. Им нужен мертвый герой — они хотят, чтобы я сдох в 27 лет. Тогда они возьмут мой самый первый трек, где я нес абсолютную дичь, и найдут в нем какой-то смысл. Скажут: «Ого, как гениально. Face жив!»

Я уверен, что хотя бы часть людей, которые меня слушают, все это понимает. Меня радует, что я могу изменить жизнь хотя бы одного человека — это уже круто. Знаешь, как говорится в цитатах из «ВКонтакте»: «Ты не можешь изменить весь мир, ты можешь изменить мир человека». Это ведь очень важно. Совсем недавно кто-то изменил мою жизнь, и я знаю, что это за чувство, насколько это восхитительно.

— Кто изменил твою жизнь?

— У меня появилась девушка. Никогда не испытывал таких сильных чувств. Я очень счастлив.

— На твоих релизах часто встречаются песни о непокоренной девушке — раньше это была Лиза, девочка из параллели, на последнем альбоме — блогерша Марьяна Ро. То, что теперь у тебя появилась любовь, как-то повлияет на творческий процесс?

— Конечно, потому что все мое творчество — это моя жизнь. Не скажу, что все мои слова — это правда, я могу немного приукрасить. Но 70–80 % моих текстов — это правда. Я либо это переживал когда-то, либо переживаю сейчас. А то, что я приукрасил, — это то, что я сделаю скоро. Практически все, о чем я приукрашивал в предыдущих треках, я в итоге сделал в настоящей жизни.

— Чем занимается твоя девушка?

— Она блогер.

— Это Марьяна Ро?

— По-моему, уже все знают. (Улыбается.)

— Как она относится к твоим трекам?

— Конечно, она все понимает и тоже веселится — это ведь смешно и сделано с сарказмом.

— А то, что ты феминист — это не сарказм?

— Нет, не сарказм. Я придерживаюсь некоторых идей профеминизма. Девочки круче, чем мужчины, им тяжелее, на них падает намного больше всякого дерьма, и они с этим справляются. Я поддерживаю девчонок по всему миру, worldwide.

— Мы сейчас живем во время, когда в хип-хопе окончательно победила постирония и грань между серьезными вещами и стебом стерта окончательно.

— Да. Мои треки вроде «Бургера», «Я **** твою телку», «Мне ****» — это одновременно и стеб, и нет. Я смеюсь над трэп-музыкой и тем, что она сейчас управляет миром — например, Migos очень долго находились в чарте с треком «Bad & Boujee», а такая музыка — это полная блевотина и жвачка, ****** [гребаный] фастфуд. При этом всем я вырос на этой музыке. Хоть и понимаю, что это полная ***** [чушь], но она мне нравится. Поэтому я и стебу это все. С одной стороны, это полная тупость и деградация, а с другой — все то, о чем я читаю в своих треках, когда-то было, есть или будет.

— Недавно ты познакомился со Славой КПСС. И ты, и он — новые главные герои российского хип-хопа. Интересно, что, в отличие от тебя, Слава оказался в топе во многом благодаря баттл-рэпу, на котором сейчас сфокусировано общественное внимание. Как ты относишься к этому жанру?

— Нейтрально, хотя раньше я относился негативно. Это просто не мое. Да, в баттл-рэпе что-то есть — он связан с культурой хип-хопа и все такое. Но я, например, не могу слушать оскорбления в лицо от кого-то — я за это обычно бью ***** [лицо]. Это какая-то клоунада. Особенно в нашей стране, где из всего пытаются сделать соревнование. Поэтому у нас и мнут по телевизору баттл-рэп сейчас — это дух Советского Союза. Мне этого не понять. Я не привык стоять с каким-то чи****роном и вафлить с ним друг друга, а потом жать руки. Но я не говорю, что баттл-рэперы — ***сосы, хотя большинство из них — ***сосы. Но это потому что большинство рэперов — ***сосы. А большинство рэперов — ***сосы, потому что большинство людей — ***сосы. Но, например, тот же Славик — нормальный пацан, и мы с ним хорошо общаемся. Так что раньше я орал в голос с этой ***** [фигни], а сейчас просто отношусь нейтрально.

— А ты бы пошел на телеканал «Культура», как это сделал Слава?

— Смотря сколько денег бы дали. (Смеется.) Ну я бы мог пойти заорать там что-нибудь прикольное — «эщкере», например. Но какой смысл? Телевидение сейчас сдохло, оно ** *** не нужно. Меня недавно позвали в Comedy Club как VIP-гостя, и мне ***** [все равно] на телевидение, в рот его ****. Но я все же сходил ради интереса — посмотреть, что там вообще происходит. Увидел столько ******* [придурков] вокруг себя, это просто отвратительно. Когда ведущие попытались надо мной шутить, я начал вытворять полную дичь. Подобные мероприятия — это сплошная наигранность, а я не люблю наигранность. Телевидение — это фейковая ***** [штука].

— На ТНТ сейчас собираются запустить баттл-лигу, насколько я понимаю.

— Это смешно уже. Каждому телеканалу сейчас нужен такой персонаж, как Face, и баттл-версия «Фабрики звезд».

— Ты готов к тому, что Ургант с трехмесячным опозданием сделает пародию с «эщкере»?

— Да, конечно. Как и все телевидение, он очень свежий boy и любит следить за трендами. Клипы, песни, боевые кличи молодежных рэперов — как раз где-то месяца через три все выходит. (Смеется.) Но на самом деле к Урганту я бы сходил. Мне ***** [все равно] на него, но я бы пошел туда, как я пошел на Comedy Club — чисто ради того, чтобы мой батя похвастался своим браткам: «Смотрите, мой сын поднялся». А мне самому это ** *** не надо.

— Почему на новом релизе нет ничего про бренды и наркотики, хотя раньше это были чуть ли не столпы твоего творчества?

— Я привык читать о том, чем живу. Сейчас я только изредка могу травку покурить, а химические наркотики — это полная ***** [чушь], поэтому я стараюсь их не упоминать. На каждом своем концерте я говорю детям о том, что они не должны играть с суицидом, не должны играть с наркотиками, должны быть добрее друг к другу — мы все одна семья, большая армия людей, которые вырастут и поменяют что-то в этой стране.

— У тебя есть такая конкретная цель?

— Да. Я бы хотел взять абсолютно всю молодежь и направить ее в правильное русло. В будущем из них вырастут нормальные люди, и их дети будут нормальными людьми. Если у меня будет должное количество внимания, я буду стараться это сделать.

А насчет брендов — я в рот **** бренды, они все нелояльные шлюхи. Бренды — они как и люди в целом, им надо только использовать тебя, но сами они взамен ничего давать не хотят. Сколько я сделал для Gucci, а они даже магазин для фотосессии не могут дать или шмоток предоставить для клипа. Гоша Рубчинский тоже — я всех ******** [мелких] одел в его шмотки, ну и где этот лысый *****? На Западе любой дизайнер просто завалил бы меня шмотками. Никакой лояльности от брендов я не вижу, во всяком случае, в этой стране. Поэтому я ношу дизайнерскую одежду, но в целом к этой теме охладел.

Я в рот **** бренды, они все нелояльные шлюхи. Бренды — они как и люди в целом, им надо только использовать тебя. Сколько я сделал для Gucci, а они даже магазин для фотосессии не могут предоставить. Гоша Рубчинский тоже — я всех ******** [мелких] одел в его шмотки, ну и где этот лысый *****?

— Сложно оставаться панком и андеграундом, когда на тебе пытается хайпить даже Алексей Панин?

— Даже учитывая то, что он *** сосет, это легендарный персонаж и один из моих кумиров наряду с Епифанцевым и Пахомом. (Смеется.) Когда я увидел, что он вообще упоминает мое имя из своего рта, которым он, к сожалению, сосал ***, я даже подумал: «Ну, можно спокойно умирать».

Возвращаясь к самому вопросу — нет, мне, наоборот, еще проще становится. Я чувствую себя как рыба в воде. Очень смешно и круто, когда тебя пытаются использовать или изменить, но ты при этом не прогибаешься — например, приходишь на светские мероприятия и разговариваешь своим уфимским сленгом, кричишь «эщкере», а они все это хавают, потому что хотят показаться тебе хорошими ребятами. И на Comedy Club я вел себя как ****** панк, потому что я просто не умею себя вести по-другому, сколько бы денег и фолловеров у меня ни было. Мне нравится врываться в места, где все сидят со сложными физиономиями, и вести себя так, как будто я бастард. Моя политика — делать любую дичь, которую я захочу, и быть собой. Люди меня полюбили именно за то, что я не пытаюсь из себя строить кого-то и помню, что во мне так же течет кровь и, если меня пырнут ножом, я так же могу умереть. Я просто живу и пытаюсь это передать через музыку.

— Это и есть главный фактор твоей популярности сейчас, как тебе кажется?

— Не только. Я преданный, честный человек — я помогаю своим фанатам, отвечаю в директ на многие их проблемы, отдаюсь своим людям максимально. Из-за этого моя фанбаза становится еще шире.

— Как ты отреагировал на хвалебный твит Оксимирона?

— Подумал: «О, классно, круто». (Смеется.) Бесспорно, Оксимирон — легендарный персонаж. Он разбирается в музыке, особенно в рэпе, поэтому услышать от него было особенно приятно. Многие говорят, что он просто пытается хоть как-то освежиться после своего искрометного фиаско, но знать мы этого не можем, поэтому все равно спасибо ему.

— Ты считаешь его проигрыш фиаско?

— Наверное, да. Славик просто поставил его на место. Многие рэперы начинают забывать о том, что они тоже люди и что они могут проигрывать. Люди зазнаются, начинают жрать гостевые мдмашки — и поэтому проигрывают. Я знаю, как делать не надо, и поэтому стараюсь максимально не зазнаваться. А еще, например, понимаю, что наркотики — зло. Причем не на примере всех этих людей, которые сдулись, а на себе. На меня химические наркотики очень быстро оказали отрицательное влияние.

— Ты упоминал в интервью, что, борясь с депрессией и паническими атаками, ты лечился в стационаре. С тех пор ты поборол эти диагнозы?

— Да, я две недели гонял в дневной стационар. Там были всякие сосудистые препараты, я пропивал курс антидепрессантов. Но все это помогло мне только временно. В итоге я понял, что все проблемы находятся в моей голове. Поэтому все болезни я поборол с помощью любви — это главный двигатель в моей жизни.

— В России ментальные проблемы остаются стигматизированной темой, поэтому я удивлен, что рэпер это озвучивает.

— Это опять относится к тому, что я отдаю людям свою жизнь и ничего не скрываю. Это и есть главный фактор того, почему люди меня любят — они находят в моей жизни свою жизнь. Понимают, что мои треки — это не какая-то сфабрикованная ***** [чушь].

— Как ты считаешь, насколько популярным ты станешь в будущем?

— Я буду очень популярным. Когда умру, я точно стану легендой. Хотя я уже легендарный персонаж, и это только начало пути. Но массово мои треки раскидают на цитаты, только когда я умру.