«АИГЕЛ»: Литературный рэп про тюрьму и волю Музыкальный альбом по мотивам одного уголовного дела
В 2017 году, когда сесть за репост может каждый, тюремная лирика окончательно вышла за пределы «Радио Шансон» и обрела новый голос и новое прочтение. Наиболее бескомпромиссным высказыванием в этом плане стал хип-хоп-альбом группы «АИГЕЛ»: татарская поэтесса Айгель Гайсина зафиксировала все то, что происходит с человеком, попавшим под каток российского правосудия.
Фотографии
Герои — судьи, прокуроры, судмедэксперты, следователи и другие винтики машины, которая сбоев не дает. Каждый имеет свой голос и достоверный характер, а детективный сюжет абсолютно документален. Айгель творчески переработала свою личную историю: название альбома «1190» — количество дней, которые ее жених отбывает в тюрьме. Хип-хоп абсолютно лишен присущих жанру штампов и не похож ни на кого вообще.
Айгель — актриса озвучки, чеканит текст разными голосами. Стихи положены на жесткий замедленный бит — мрачный кач, сопротивляться которому невозможно. Его автор, Илья Барамия, стилистически узнаваем, хотя здесь музыкант «Елочных игрушек» и «СБПЧ» впервые выступил в группе без коллег.
18 мая в Москве и 19 мая в Петербурге группа выступит с презентацией альбома. Накануне московского концерта мы встретились с Айгель и Ильей.
Айгель Гайсина
автор текстов
Не сильно хочется акцентировать внимание на своей личной истории, лучше бы это все осталось музыкой. Хотя я понимаю, почему на людей такое впечатление эта запись производит: они чувствуют, что это все правда. И им из-за этого реально страшно. Я действительно ходила по судам, видела этих мусоров и следаков, меня не раз допрашивали. Да, мой парень сидит в тюрьме, и я ездила к нему свиданки. Это даже романтично. В тюрьме есть моменты, которые потом ностальгию вызывают. В какой-то момент ты начинаешь любить тот ад, в котором живешь, потому что тот ад уже твой, потому что он хорошо известен.
Тимур альбом записанный послушать еще не может, ему еще сидеть. Если по-плохому, то где-то год и четыре месяца, a по-хорошему — в сентябре уже можно на УДО писать. Но я ему лично весь альбом пропела — он офигел, конечно: мол, дура, не пой больше про такое. Хотя на самом деле одобрил.
«Невесту» я написала в машине, по дороге на свиданку — просто фиксировала, что со мной происходит. Дороги восемь часов, надо выезжать ночью. Темно, туман, страшно, холодно. И я думаю, что не я это еду, а моя лирическая героиня. Есть одна жизнь, где дом, ребенок, повседневные дела. А все остальное происходит не со мной, а с ней.
Песни — мой способ переработки эмоций. Мне от этого легче. Сразу использую эмоции как сырье, чтобы до сердца не доходили.
Я просто записала все как есть, хотя и осознаю, что слушателю, может, и не понятно ничего. Например, история про судью Фирузу. Это песня про Верховный суд Татарстана. Заключенный на экране, весь суд по скайпу идет. Судят тройками, и все судьи всегда единогласно голосуют. В Верховном суде Татарстана действительно была судья, которая пожалела пацана, и потом ей вставили нехило. У меня была мысль всем своим героям песни отправить, но они просто из другого мира, они бы не врубились даже, что это про них. Особенно одному хотела дать послушать. Это следователь Вопросов, в жизни фамилия у него другая, но слова дословно почти его переданы. После очередного «подпишите-подпишите» он оборачивается и спрашивает — наивно так, искренне: «Вы не хотите со мной разговаривать, да?» Молодой парень, недавно в профессии, хочет, чтоб его хорошим человеком считали, даже полюбили, что ли.
На самом деле у меня есть проблемы со страшностью текстов, то есть с презентацией их людям. Я очень долго боролась с собой, боялась выступать, потому что все стихи у меня получаются злыми. Мне казалось, что я выйду на сцену и всех расстрою, обижу. А сейчас расслабилась: что делать, если моя муза такая? Надо фигачить как получается.
Родным это, правда, запрещено слушать. Папа у меня мент, кстати: гаишник на пенсии. У меня есть песня про мента, которая в альбом не вошла, но я на концерте ее спою. Там трешовая довольно история. У меня вообще родственники все с ГАИ связаны; папа, правда, правдоруб, и ему пришлось в отставку уйти. Он у меня книжку все спрашивал — говорю, нет у меня книжки, все раздала. Не знаю уж, насколько он там меня палит в интернете.
Я не то что реакции боюсь, мне просто жалко их, мама у меня очень чувствительная, все очень близко к сердцу принимает. Для меня вообще все, что со мной происходит, — это текст. А ей кажется, что я сама как будто в тюрьму попала. Ей не понять, что там тоже есть жизнь, там можно делами заняться, полезными делами, побыть наедине с собой, продуктивно время провести. Ничего ужасного там нет, оказывается. И я не воспринимаю сейчас тюрьму как трагедию. Я это уже в тексте пережила и прожила. A моя мама, если это услышит, будет переживать.
Публика в тюрьме сейчас интеллигентная пошла. Говорят же, что каждое новое поколение лучше предыдущего. Так же и в тюрьме: туда сейчас попадают люди образованные, воспитанные. Сколько их по наркотикам сидит, кто сознание расширял. В Набережных Челнах, где я сейчас живу, вся интеллигенция в тюрягу села — одним заходом, в один месяц. Вот недавно трое еще, они делали все необычное в городе: инсталляции, всякие странные концерты. А их как ОПГ закрыли. Там мальчик самый главный — ну просто божий одуванчик. Смотришь на него — он такой кудрявчик, такой иисусик. Ну, употреблял, наверное, что-то, о жизни размышлял. Сейчас шлет своей девушке рисунок: как будто инопланетянин в камеру попал, на шаттле приземлился. Она рисунок этот в инстаграме опубликовала. И у меня тоже такой рисунок есть, мне Тимур его прислал: вот там койки, вот умывальник, все стандартно. И еще у меня есть знакомый, художник — отсидел уже. Мы с ним редко общались, но тут он альбом послушал и тоже свои картинки слать начал, которые он в тюрьме делал. Много там ребят талантливых, необычных сидит. Контент тюремный более интересный стал, на любой вкус.
Я больше всего боялась, что хейта будет много: встала в такую внутреннюю позу, типа ни хера вы не понимаете. Тут же такая тема: те, кто на свободе, не хотят окунаться в это говно, a те, кто отсидел, сейчас хотят обойтись без тюремной романтики.
Мне было важно, чтобы мои стихи услышали. Илья очень терпеливо мне объяснил, что читаю я «по-поэтски». Я говорю — ну, невозможно по-другому, у меня же прозаическая строка. Короче я мучилась-мучилась. А потом сочинила все заново, просто придумала другие тексты.
Илья Барамия
автор музыки
Мы с Айгель познакомились в Сети прошлой осенью. Она мне написала — хотела поставить спектакль по своей книге. Я почти никогда не отказываю, всегда пробую. Потому что потом все равно люди сами все понимают и отказываются от таких идей. А она прислала мне готовую почти песню «Царапки» — стало понятно, что человек может петь и с русским языком у нее все хорошо — большая редкость. A потом она прочитала какое-то стихотворение — вообще как будто круче, чем Миша Феничев (Илья и Михаил Феничев выступали в группе 2H Company. — Прим. ред.). И я подумал: «Ну ни фига себе!» Это было интересно и ни на кого не похоже. Я-то был уверен, что она в Питере, а оказалось, что в Татарстане. И мы не встречались ни разу, пока работали над материалом.
Сначала стихи никак не связывались с музыкой воедино, и мы несколько месяцев боролись с этим. Первая версия «Невесты» вообще как «Гражданская оборона» звучит. А потом она прислала эту песню, которая прямо в бит была прочитана. И стало понятно, что это супер и все получится.
У Айгель дома нет ни колонок нормальных, ни наушников. Она даже не представляет, как все это в жизни будет звучать. Мы к моменту интервью в третий раз в жизни встречаемся. После вот на репетиционную базу поедем, там хотя бы сабвуфер, то есть там впервые она басы наши послушает.
У Айгель нет никаких ориентиров, рэп она никогда не слушала. И было интересно вытащить ее на незнакомую территорию, где для нее нет никаких референсов, и поэтому она фигачит ни на кого не похоже. Получается совершенно дикая вещь. У нас было много лет работы с поэтическим текстом, который нужно совместить с музыкой. Там были совершенно невероятные варианты, поэтому столько времени ушло на совмещение. Айгель пишет очень быстро: «Ой, я песню придумала!» — и вечером уже присылает. Это круто.
Концертная презентация «1190» состоится 18 мая в Powerhouse Moscow, а 19 мая — в баре Union (Санкт-Петербург).
