Гости столицы: Die Antwoord о бане, травмах и московской жести 2 июля в Санкт-Петербурге, а 3-го — в Москве выступит самая популярная южноафриканская рэп-группа Die Antwoord. The Village из первых рук узнал, чего ждать от их шоу. Мы позвонили Ниндзя.

До июльского концерта Die Antwoord были в России единожды — в декабре 2012-го они выступили на закрытой вечеринке в Москве на «Красном Октябре» перед приблизительно тысячей человек. Ажиотаж в среде многочисленных

— Как тебя угораздило назначить интервью на 10 утра субботы? Ты что, вообще не пьёшь в пятницу?

— Ну прости! Я вообще уже давно на ногах, почему-то совсем не мог заснуть сегодня. Вчера был на вечеринке и до сих пор не могу понять, сплю я или бодрствую. Полный неадекват.

— Я должен сказать, что был на вашем московском концерте в декабре, и он был мощным.

— О, ты был там? Круто! Мы тогда впервые приезжали в Россию, и это было какое-то сумасшествие. Когда нам показали ту крохотную сцену, на которой мы должны были выступать, я подумал: «Твою мать, как нам здесь шоу-то делать?» Ты не представляешь, как трудно выдавать привычный уровень энергии с малюсенькой дерьмосцены на уровне пола! Но в итоге я проникся, потому что народ собрался правильный. Публика была безумной и агрессивной, в хорошем смысле.

Нередко люди в разных городах мира приходят на наши концерты, просто чтобы поглазеть на нас, как на какой-то цирк. Иногда — совсем не часто — я вижу среди публики тех, с кем я чувствую связь. И странным образом на московском концерте я обнаружил очень много людей, с которыми я на одной волне. Трудно объяснить, в чём дело, но было так, будто каждый в зале — мой брат.

— Было в России что-то, что тебе хочется увидеть снова?

— Россия оказалась одним из самых необычных мест из всех, где я побывал, а я много поездил. Япония и Москва — когда я был в этих местах, то как будто оказывался на другой планете. Я не представлял, что Россия будет такой… жёсткой! Начиная с аэропорта, как только ты выходишь из самолёта, всё вокруг выглядит как жесточайшая жёсткая жесть. Я в жизни не видел столько жёстких лиц, суровых, агрессивных. И в то же время — куча богатств, дорогого дерьма. Толпы ебанись каких богатых, срущих деньгами людей — я нигде не видел их в таких количествах, как в России. Это всё было настолько не похоже на места, к которым я привык. И мне это понравилось! И всеобщий жёсткий настрой, и денежные реки — всё это дико экстремально и дико интересно. Всепроникающий непрекращающийся экстрим — вот что мне нравится в России.

— Что ты чувствовал, покидая Москву в тот раз? Похмелье?

— Чёрт, да. Никогда раньше я не пил столько водки. Я могу иногда употребить немного с апельсиновым соком, но в России мне сразу сказали прекратить корчить из себя королевну и пить чистоганом, как мужик. А что я чувствовал сильнее всего, покидая Россию, так это злость. Я ворчал всю дорогу: «Какого хрена! Я не хочу уезжать!» Кстати, в этот раз мы решили побыть в Москве подольше — останемся у вас ещё на одну ночь. Отыграть концерт — всегда круто, но нам хочется ещё немного потусоваться у вас.

— У тебя уже есть план, как ты хочешь провести этот дополнительный выходной в Москве?

— План прост: повеселиться.

— Москва — не худшее место для его осуществления.

— Заебись! Вот чёрт, ты настолько лучше, чем русский чувак, с которым я разговаривал до тебя. Он такой дебил. С тобой мы общаемся как нормальные люди, а он задавал свои тупые вопросы, как будто хотел вытянуть из меня что-то личное, и вообще не слушал, что я ему говорю. Как же это было тоскливо, Господи Иисусе!

— Ну многие журналисты — дебилы ещё те.

— Многие журналисты задают вопросы, которые им самим нравятся, а не те, ответы на которые хотят узнать их читатели.

— В твоём декабрьском интервью Look At Me ты упомянул, что в следующий свой приезд пойдёшь в русскую баню. Всё так?

— Да-да-да! Та журналистка ещё показала мне картинки бани в интернете. Я не на шутку прихуел от них. Там было что-то типа бойлерной, в которой сидело много толстяков, а вокруг них — официантки топлес. Это должно быть весело!

— А ещё там хлещут друг друга специальными вениками.

— (Безудержно смеётся.) Вот! Я так и знал, что это должно быть смешно! Я только думаю: а меня пустят? Я не слишком худой?

— Ну я тоже худой — и ничего, пускают. Баня очень помогает ожить после тяжёлой рабочей недели, надо сказать.

— Чёрт! Я очень хочу в баню! Вот чем я займусь в мой московский выходной.

— Ещё я видел снимок вас с Йоланди в московском метро. Как тебе оно?

— Оно просто взорвало мой мозг. Я как будто попал на художественную выставку, в музей с экспонатами из сороковых.

— У вас нет ничего подобного в Южной Африке?

— (Хохочет.) Ты в себе? Нет! Южная Африка — жопа! Там нет ничего настолько же красивого, даже близко. Нет ничего старого, сплошь — новое дерьмо. Ваше метро — офигенное. И что меня поразило там больше всего: все эти экспонаты — в прекрасном состоянии. Если бы у нас появилось что-то подобное, каждый давно утащил бы себе по бронзовой статуе, чтоб украсить задний двор.

— Я, кстати, давно подумываю съездить в Южную Африку. Когда я был маленьким, там проходил конкурс «Мисс Вселенная», и в трансляции в перерывах показывали всякие завлекательные картинки с красотами вашей страны. С тех пор я мечтаю туда добраться. Можешь посоветовать, что мне там обязательно надо увидеть?

— Тебе нужно будет увидеть меня, и я сам всё тебе покажу. В Южной Африке есть кое-что занятное тут и там, но в основном она — здоровый кусок дерьма. Йоханнесбург — тоскливейшее дерьмо, я жил там.

— А где там стоит есть? У тебя есть любимые места?

— Ну во-первых, это может показаться скучным, но я — вегетарианец. В Кейптауне есть неплохой вегетарианский ресторанчик под названием «Цукиниз» (Zucchinis) — я когда-то работал там, готовил завтраки. До Die Antwoord у меня всегда были проблемы с поиском работы. Я хотел заниматься рэпом, но мне нужны были деньги на жизнь. Поэтому каждый день я с четырёх утра чистил и нарезал овощи в «Цукиниз». В девять утра я заканчивал, и никто из моих друзей не догадывался, что я там работаю. Мне было стыдно признаваться, что я не могу зарабатывать на жизнь рэпом. Вот сейчас у меня наконец-то это получается, и я счастлив. Правда, нам ещё предстоит немало постараться.

— Боитесь не использовать в полной мере открывшиеся возможности?

— Конечно, ведь у нас только-только начало получаться. Перед нами появилась крохотная дырочка в мир успеха, и мы всеми силами — руками, ногами, зубами — стараемся сделать её шире.

— Этот ваш концерт в Москве будет отличаться от прошлого?

— Да! На этот раз у нас будет настоящая сцена! Это будет самое мощное впечатление в твоей жизни. Мы сейчас делаем по одному шоу каждый вечер, и финалом будет Москва! Это я сказал организаторам, что последний концерт тура мы хотим играть у вас. Что мы убьём российскую публику этим финальном шоу, а на следующий день я отправлюсь во все тяжкие: пойду в баню и буду делать другие глупости, ещё не придумал, какие. Ты знаешь эту песенку, Everyday I’m Drinking, русской группы Little Big? (Поёт.) Everyday I’m Drinking, ла-ла-ла-ла-ла, хей! Это круто и смешно, и чувак, который это поёт, абсолютный псих.

— Die Antwoord известны в том числе своими забористыми клипами. Не хотите как-нибудь снять видео в России?

— Мы бы хотели поработать с Ильёй — я не могу произнести фамилию, — который снял видео Bad Motherfucker (клип на трек русской группы Biting Elbows, снятый режиссёром Ильёй Найшуллером, стал международным хитом в YouTube этой весной, собрав около 15 миллионов просмотров. — Прим. ред.). Он потрясающий. Я рассчитываю повидать его в Москве.

— Во время декабрьского выступления в Москве ты забрался на здоровенную колонку и прыгнул в публику спиной вперёд. Ты каждый раз так делаешь?

— Конечно! Это же лучшая часть!

— Бывало, чтобы публика при этом тебя не поймала?

— Да, был один такой раз. Я совершил нереальный прыжок, а публика с какого-то хрена взяла и расступилась. Это было больно. Я лежал на полу и думал, что сломал позвоночник. Потом встал всё-таки, поднялся на сцену и сказал: «Да что с вами не так, люди?»

— А у тебя никогда не было проблем с парнями в зале, которые слишком рьяно проявляли свою симпатию к Йоланди?

— Был один очень забавный случай. Один парень, то ли француз, то ли бельгиец, стал лапать Йоланди. Она сказала ему прекратить, но это не подействовало. Тогда она вмазала ему по роже микрофоном. Кажется, она что-то ему сломала, потому что он был весь в крови. Зато он перестал её трогать. Никогда не связывайся с Йоланди!

— Ты рассказывал, что хотел стать рэпером с тех пор, как тебе исполнилось тринадцать. А кем ты мечтал стать до этого?

— Человеком-пауком! А ещё — черепашкой-ниндзя. Я был фанатом Рафаэля, потому что он был самым злым из них.

— А ваша с Йоланди дочь, Сикстин, кем хочет стать?

— Ей ещё только девять, поэтому у неё пока нет таких мыслей. Сейчас для неё самое главное — дружить.

— Чем вы с ней больше всего любите заниматься вместе?

— Смотреть кино и вести беседы. Она такая кроха, и при этом с ней можно обсуждать самые серьёзные вещи. Она невероятно умная. Моё любимое занятие — обсуждать с ней самые сложные психологические казусы и явления. Она очень хороша в психологии.

— Вы похожи?

— Да, только она не такой урод. Она — красивая версия меня. Выглядит как Йоланди и мыслит как я. По-моему, она — совершенство.

Фотографии московского концерта: Алексей Горов для NightSpirit
Фотография обложки: Sean Metelerkamp