Алексей Сальников — о вынужденном переезде в Екатеринбург и месте на Эльмаше, где живет герой романа «Петровы в гриппе»

The Village продолжает рубрику «Любимое место», в которой интересные горожане рассказывают о любимых и важных местах в своем городе. Писатель Алексей Сальников прогулялся с нами по Эльмашу, где живет около 10 лет. Он показал двухэтажный дом с зеленым палисадником, в котором якобы живет герой романа «Петровы в гриппе и вокруг него» Виктор Михайлович, и рассказал о жизни вблизи леса с самого детства, а также нижнетагильской поэтической школе, которая помогла ему разрешить себе писать абсурд.

The Village продолжает рубрику «Любимое место», в которой интересные горожане рассказывают о любимых и важных местах в своем городе. Писатель Алексей Сальников прогулялся с нами по Эльмашу, где живет около 10 лет. Он показал нам двухэтажный дом с зеленым палисадником, в котором якобы живет герой романа «Петровы в гриппе и вокруг него» Виктор Михайлович, и рассказал о жизни вблизи леса с самого детства, а также нижнетагильской поэтической школе, которая помогла ему разрешить себе писать абсурд.

О детстве, переезде и тагильской тусовке

Я вырос под Нижним Тагилом в поселке городского типа Горноуральский. Мой дом стоял на опушке леса — это было классно, каждые каникулы мы шатались с друзьями по окрестностям. Самый яркий образ из детства — заброшенная узкоколейка (железная дорога с шириной колеи менее стандартной. — Прим. ред.), которую мы нашли во время одной из вылазок. Она была старая, со ржавыми рельсами — над ней даже уже смыкались кусты.

Когда я был ребенком, в Горноуральском все массово занимались натуральным хозяйством: почти у каждой семьи был сарай с поросятами или курицами, а коровы свободно бродили по улицам. Их шкура мягче, чем у кошки, поэтому было приятно гладить. Но сами по себе коровы довольно нахальные — иной раз какая-то могла даже подняться на второй этаж нашего дома.

В начале 2000-х я переехал в Нижний Тагил. По воспоминаниям, просто бац — и работаю здесь автослесарем, снимаю квартиру у друга в сталинке с очень высокими потолками. Хотя мог бы жить у своей тетки, но она была какая-то противная: считала меня наркоманом, хотя я никогда ничего не употреблял, кроме табака.

В Тагиле я попал в поэтическую студию Евгения Туренко (поэт, педагог, в 90-х организовал несколько литературных студий и инициировавший возникновение сообщества поэтов, творчество которых получило определение «нижнетагильская поэтическая школа». — Прим. Ред.). Мой друг Сашка учился у него в училище и как-то с моего разрешения сдал Туренко мое стихотворение в качестве своей домашней работы. Позже он признался, что стих написал я, и Евгений решил со мной познакомиться. Кроме меня в студии была, например, Катя Симонова, которая сейчас тоже живет в Екатеринбурге. Позже к нам присоединился Руслан Комадей (сооснователь «Маргинальной ночи». — Прим. Ред.). Все вместе мы постоянно тусили: иногда пили пиво, а иногда просто общались.

В этой же поэтической тусовке я познакомился со своей будущей женой. В 16 лет стихи Елены опубликовали в журнале «Урал», после чего Туренко нашел ее и позвал в литературную студию. Во время нашей первой встречи она прибежала к Евгению, чтобы поделиться тем, что ее чуть не похитили. Она ехала на попутке и ее завели хрен знает куда, но все же получилось каким-то чудом свинтить.

О писательстве и абсурде

Я пишу стихи и прозу с самого детства — даже не помню, почему начал этим заниматься. У детей всегда есть увлечения, но если, например, музыкой обычно занимаются из-под палки, то литературу я выбрал сам: мне она показалась самым простым увлечением — ведь все пишут в какой-то мере. Все начиналось с понятных стихотворений, которые сочиняют все, — как у Владимира Высоцкого. Это была не поэзия, а какие-то поздравлялки, посвященные узким темам — любовь, природа. Я старался писать их так, чтобы другим понравилось.

Сейчас мне кажется, что до встречи с Туренко я не писал, а страдал фигней. Очень помню момент, когда он впервые полез редактировать мой текст. Когда я увидел правки, то сказал, что получился абсурд. А он ответил: «Ну и что?» В тот момент в голове что-то щелкнуло и исчезли внутренние рамки: я понял, что абсурд — это нормально. При этом я любил раннего Николая Заболоцкого (в его дебютный сборник «Столбцы» вошли авангардные и натуралистические стихотворения-ребусы. — Прим. ред.), но самостоятельно переключиться в его сторону не получалось. А после того разговора с Евгением Туренко я написал текст, который дал мне понять, что теперь для меня литература — это серьезно. Я никогда не писал до этого так свободно. Появилось ощущение, что это не я пишу текст, а он собирается из окружающих впечатлений сам.

О переезде в Екатеринбург, двух курсах сельскохозяйственной академии и чувстве одиночества

В 2005 мой сын Леша должен был поехать в школу-интернат для слепых и слабовидящих детей, которая находится в Верхней Пышме. Но мы с женой не захотели отдавать его туда насовсем: сын нам нужен каждый день, а не раз в неделю. Поэтому решили переехать поближе к учебному заведению, чтобы каждый день возить Лешу на занятия. К тому же так было проще контролировать его учебу.

Но в Верхней Пышме нам совсем не хотелось жить, поэтому мы поселились в Екатеринбурге — здесь как-то веселее. Сначала получилось снять квартиру ближе к центр на улице Пальмиро Тольятти. Дорога до Верхней Пышмы оттуда была ежедневным утренним испытанием: сначала нужно было через пробки добраться до метро, потом доехать до конечной станции, а затем на автобусе до другого города.

Первое время после переезда из Нижнего Тагила казалось, что мы всех бросили и остались в одиночестве — не хватало встреч с друзьями, походов в гости и общения. Но это чувство продлилось недолго: в 2006 году я поступил на литературный курс к Юрию Казарину в УрГУ (в 2009 году после объединения УрГУ с УГТУ-УПИ появился УрФУ им. Б. Н. Ельцина. Мы рассказывали о тех, кто работает в здании бывшего УрГУ. — Прим. ред.), где подружился с некоторыми студентами. Но до конца мы с женой перестали чувствовать себя одиноко в Екатеринбурге, когда в 2010-х сюда переехали наши друзья из Тагила.

До литературного курса Юрия Казарина я пытался учиться в сельскохозяйственной академии. Вернее, меня туда отправила мать, сказав: «Смотри какая хорошая профессия — организатор сельского хозяйства». Какой черт меня дернул туда поступить, не знаю. Я сразу понимал, что это не мое, но доверился маме. В итоге я закончил только два курса, будто и не начав учебу вообще. Сразу идти куда-то учиться литературе почему-то не хотел — не понимал, зачем мне это нужно. Видимо, тогда во мне играли юношеская дурость и инфантилизм. А в школе я был ботаником. За все время прогулял уроки только два раза — и каждый помню до сих пор. Впервые это произошло в начальных классах. Тогда я проспал и не пошел на занятия вообще, потому что привык, что никогда не опаздываю. Второй прогул был уже в старшей школе. В тот день часть класса отправилась на КВН с выступлением, для которого я частично писал сценарий. У меня с утра было плохое настроение, поэтому я решил не идти ни на выступление, ни на учебу с остальной частью класса. Тогда никто и не понял, что я прогулял день.

О жизни в здании бывшего спортивного общежития и доме героя романа на Эльмаше

В 2008 нам с женой дали ипотеку и мы переехали в квартиру на Эльмаше в здании бывшего спортивного общежития, где живем до сих пор. Часть действия романа «Петровы в гриппе и вокруг него» происходит в этом районе. А на переулке Замятина стоят двухэтажные деревянные дома, в одном из которых якобы живет Виктор Михайлович (философ, к которому едут в начале повествования Петров и Игорь. — Прим. ред.). До переезда на Эльмаш я никогда не видел такой постройки: их жители полностью изолированы друг от друга, потому что два входа в здание расположены на противоположных сторонах — жилец с одной стороны занимает первый этаж, а с другой стороны живет второй. У каждого подъезда есть свой палисадник. Это очень классно, но такой таунхаус привлекает меня только концепцией. На деле не хотелось бы жить в доме, где явно есть проблемы с электричеством и отоплением.

Кажется, что Эльмаш расположен очень далеко, но на самом деле отсюда проще и быстрее добраться в центр Екатеринбурга, чем из одного центрального микрорайона в другой. Здесь идеально жить, потому что очень спокойно и тихо — а что еще надо человеку? Мы с женой живем тут больше 10 лет и, бывало, месяцами не выезжали за пределы Эльмаша — даже до соседнего Уралмаша.

По вечерам на Эльмаше мне тоже не страшно, а уютно — даже маленькие улицы освещены фонарями. Хотя, если в это время кто-то окажется здесь впервые, то места покажутся ему странными: с угрюмыми прохожими и таинственными подворотнями.

Мой район немного напоминает Нижний Тагил. Разница в том, что он не такой мрачный. Раньше ГГМ (жилой район Нижнего Тагила позднесоветской застройки. — Прим. ред.) обрывался линией серых панелек, прямо за которыми находилось большое поле, где пасли коров, и лес до горизонта. В пешей доступности от моего дома на Эльмаше еще находится Калиновский лесопарк — мало кому в большом городе так везет.

Лесопарк разделен на две агломерации: благоустроенную зона отдыха, где мы с друзьями собираемся жарить шашлыки, и природную зону, по которой мне нравится бродить, особенно по тропинке до родника. В этих местах мы с женой выгуливали собаку — Коржик умер в прошлом году, ему было девять лет. Это был большой ротвейлер, и все иронично говорили «Ничего себе Коржик!», когда сопоставляли имя с размерами. До него у нас тоже был ротвейлер — трудно было завести собаку другой породы, потому что они очень умные и прикольные. В юности, конечно, дуркуют и пытаются поставить хозяина на место, но этот сложный этап стоит того. Пока мы не стали заводить еще одну собаку — просто живем с двумя котами.

Недалеко от опушки леса стоит здание бывшей абонентской библиотеки — даже библиотекари понятия не имеют, что это означает (это независимая библиотека, которая финансируется за счет членских взносов. — Прим. ред.). Но позже здесь организовали церковь. Сейчас на постройке висят баннеры с иконами — без них она смотрелась загадочнее.

Про фильм «Петровы в гриппе» и единственный кадр, снятый в Екатеринбурге

У екатеринбуржцев сердце екает на моментах книги, где они узнают свой город. Я тоже чувствовал что-то приятное, когда читал о советском Тагиле у Бориса Путилова. И мне было обидно, что ни у кого нет описания Екатеринбурга, в то время как петербургские и московские улочки упомянуты в текстах многих авторов.

Поэтому в сюжет «Петровых в гриппе и вокруг него» ненавязчиво вплетен Екатеринбург. Местные библиотекари даже создали маршрут по локациям из романа, но сам я не ходил на такую экскурсию. На самом деле в романе упомянуто мало мест, я вспоминал их на ходу, а не искал улицы или дома намеренно. Кстати, сюжет моего нового романа связан с еще одним уральским городом — Первоуральском.

Конечно, Екатеринбург в книге во многом не похож на современный. Сейчас люди на улице и в общественных местах нацепляют на себя наушники, и едут в них в транспорте — им не до разговоров. Еще мы стали тревожнее. Если кто-то отключит телефон на сутки, то его потеряют родственники, а раньше родители никогда не знали, что и где делают их дети, пока они на работе. И никто не умирал.

Мы упрощаем всех окружающих нас людей до архетипов — и это нормально, а мне хотелось посмотреть внутрь обычного человека. «Петровы в гриппе и вокруг него» — роман про человека, который сложнее, чем кажется. Недавно роман экранизировали — в фильме довольно много лирики, правда зрители видят ее реже, чем чернуху с мрачным и неправдивым описанием российской действительности. У меня, как и у режиссера фильма Кирилла Серебренникова, совсем не было такой идеи. Я люблю Екатеринбург, правда, не могу описать, почему именно: здесь просто уютно и хорошо, у города красивый силуэт. Особенно чувствую эту любовь и тепло, когда прилетаю в «Кольцово» и выхожу из здания аэропорта.

Автор всегда хочет что-то сказать — иначе бы он просто молчал. В фильме Серебренникова есть песня группы The Retuses «Омут». И когда я понял, что Кирилл не мог встроить эту песню в видеоряд про Петрова ненамеренно, то осознал, что мы с режиссером очень близки в желании передать нежность между членами семьи.

Фильм «Петровы в гриппе» снимали не в Екатеринбурге, потому что режиссер не мог выехать из Москвы. Есть единственный момент, для которого подсняли вид Екатеринбурга: когда маленький Петров едет в троллейбусе, он продавливает пальцем изморозь на стекле и через него видно Эльмаш.

Один из главных упреков к книге — читателю не с кого брать пример. У литературы есть невольная дидактическая функция, но внедрять ее намеренно нужно разве что в детских книгах. Взрослые могут сами делать выводы, сравнивать ощущения, давать оценки. Вообще книги для взрослых — необязательные. Но они появляются естественным путем из потребности творить у одних и потребности читать у других.