Можно ли заменить импортные лекарства отечественными? Как это предлагают сделать депутаты

Все препараты в нефрологии изначально иностранного происхождения, потому что не было никакой основы для гемодиализа (искусственное очищение крови. — Прим. ред.), все технологии мы брали из-за рубежа. Конечно, отечественные сейчас есть, но препараты для выработки гемоглобина, например, все очень индивидуальные. Есть так называемые «короткие» эритропоэтины (почечные гормоны, которые контролируют выработку красных кровяных телец. — Прим. ред.), которые колются три раза в неделю, а есть «длинные» — их колют раз в неделю или даже месяц. Дженерики эритропоэтинов тоже есть — иногда советуем те, что проверенные. Но это вещь очень индивидуальная.

Тяжело пострадают больные муковисцидозом, гепатитом С. Под запрет может попасть препарат против гепатита B — «Бараклюд», аналогов которого у нас нет и близко. А вообще, вот вы давно в регионах были? Потому что тут советовать что-то бессмысленно: что удастся купить, то люди и колют. Если [контрсанкции] примут, в короткие сроки восполнить недостаток лекарств наша промышленность однозначно не сможет. Будем делать то же самое, что и все остальные: заказывать через друзей и знакомых, возить из-за границы. А люди все равно умрут. Это надо понимать.

Любой препарат после выхода на рынок еще 15 лет защищен патентом на производство. В критических областях вроде онкологии очень часто аналогов просто нет. Через 15 лет дженерики довольно легко создают для лекарств с простой химической структурой, а вот препараты биологического происхождения — антитела, рекомбинантные белки, бактериофаги, биологически-активные соединения — их копировать сложно, даже когда на них нет патентной защиты. В России этот сектор представлен очень слабо, и если их не будут импортировать, наибольший урон понесут онкология и ревматология. Люди будут просто умирать.

Запуск производства лекарств на биологической основе занимает от пяти до десяти лет. У нас есть несколько компетентных центров — у «Фармстандарта», например. Есть биологическая деревня в городе Покрове, во Владимирской области, но даже там удалось воспроизвести (навскидку) 5 % от необходимых биологических препаратов. В России нет никого, кто мог бы воспроизвести весь спектр.

Я сам чаще рекомендую зарубежные дженерики, если есть неоригинальный препарат хорошего качества. Отечественные препараты тоже, иногда — есть две-три компании, с производством которых я лично знаком. В целом доверие к отечественной фармацевтике у меня низкое.

В любом виде, в котором закон реализуют, возникнет ограничение конкуренции. Значит, цены на препараты будут повышаться. Пытаться таким образом навредить самим производителям в Штатах — это смешно, потому что российский рынок по ВИЧ и гепатиту для них выглядит очень маленьким, их фармацевтика [российских контрсанкций] даже не заметит.

Есть лекарства с аналогами, есть без. Стандартная схема лечения ВИЧ-инфекции подразумевает «Тенофовир», «Ламивудин», «Эфавиренз» — это международно-непатентованные наименования, в России в основном закупают отечественные. По действию все они считаются «противовирусными», но при ухудшении состояния или при индивидуальной непереносимости врачи переходят на «класс выше». И вот тут уже, не в «первой линии» терапии, например, «Долутегравир», «Ралтегравир», другие ингибиторы интегразы — у них нет аналогов. Поэтому для ВИЧ-положительных чем больше препаратов на рынке, тем лучше. Это же пожизненная терапия, на каждый день. Закон, может быть, и считает их все «взаимозаменяемыми», потому что и те, и те призваны постоянно подавлять вирусную нагрузку, но результаты для каждого пациента свои.

Сейчас среди жертв контрсанкций часто называют препарат «Эвиплера». Это единственный в своем роде комплексный препарат, три в одном. У него вообще нет аналогов, он удобен, хотя в России им лечатся около тысячи человек. У «Трувады» или «Кивекса» проблем хватает и без санкций: это тоже комбинированные препараты, но на рынке их мало, потому что ФАС приказывает учреждениям закупать отдельно монокомпоненты этих лекарств вместо одной эффективной таблетки.

Вообще, логистика в фармацевтике очень сложная, таблетку формально привозят из одной страны, субстанции у нее, скорее всего, из Китая или Индии, а головной офис компании может быть и в Штатах.

Да, в России производят препараты для лечения ВИЧ-инфекций, некоторые из компаний даже пытаются делать и свои субстанции, сырье для лекарств (например, «Фармасинтез», «Технология лекарств», частично «Фармстандарт» и другие). Но наша индустрия точно полностью не покрывает потребности.

Небольшая часть пациентов лечатся экспериментальными лекарствами во время клинических испытаний. Такие препараты еще не сертифицированы, там другая система импорта — по идее их законы затронуть не должны. Но мы не знаем, какие еще проблемы придумают на таможне.