Каждый день мы едим, говорим о еде, ругаемся из-за неё, поём о еде, пишем о ней и снимаем её на фото и видео. Вкусная еда доставляет нам удовольствие, ею хочется делиться, она объединяет друзей и семью за одним столом и нередко бывает поводом для создания новых связей. В этой рубрике мы хотели бы обратить внимание на один из перечисленных пунктов — еду, запечатлённую на видео, но не в рекламных роликах, а в большом кино.

По просьбе The Village журналист Алиса Таёжная раз в две недели рассказывает о фильмах, где еда и кухня занимают если не главное, то очень важное место. Это будут и редкие старые картины, и новые. Сегодня — фильм «На обочине» Александра Пейна.

 

«На обочине»

Sideways, 2004

РЕЖИССЁР: Александр Пейн

В РОЛЯХ: Пол Джаматти, Томас Хейден Чёрч,
Вирджиния Мэдсен, Сандра О, Мэрилуиз Бёрк

 

О чём этот фильм

Сценарий мальчишника, когда тебе за 40: отобрать лучшего друга у его внимательной будущей жены на одну неделю перед свадьбой и прокатиться по калифорнийским виноградникам, играя в гольф, дегустируя вино и вспоминая прошлое. Именно такой подарок энофил Майлз — неухоженный и уязвимый скептик, уставший от всех и особенно от себя, — приготовил своему другу молодости, пышущему жизнелюбием Джеку.

Джек давно не выбирался дальше ролей второго плана в не самых известных сериалах и привык озвучивать рекламу на кабельном: при этом лучше всего у него получается улыбаться ровными рядами белых зубов и сводить с ума неприкаянных женщин средних лет. Майлз не похоронил надежду опубликовать свой первый роман после нескольких неудачных попыток, но в его звонках издателю куда больше просьб и отчаяния, чем позволяют правила приличия.

В путешествии по калифорнийским угодьям их ждёт встреча с двумя одинокими официантками — скромной Майей, которая мечтает сделать виноделие своей профессией, и жовиальной мотоциклисткой Стефани. И Джек так быстро назначит свидание вчетвером, что станет очевидно: на неделю от невесты он смотался совсем не от большой любви к вину и лучшему другу. За семь дней до обычной жизни, хороших вин, приключений средней руки, предсказуемой боли и неминуемых разочарований флегматик Майлз и король колледж-вечеринок Джек разбираются с женщинами и вопросом, который мучает каждого человека, преодолевшего первую половину жизни: «И это всё?»

 

Что мы узнаём из него о еде и о нас

Роуд-муви — один из самых распространённых приёмов, способных рассказать о героях, которые не будут в пункте Б такими же, какими выехали из пункта А. Кулинарное путешествие пары отдалившихся друг от друга друзей точно так же было показано чуть позже в фильме и сериале «Путешествие» Майкла Уинтерботтома, где придорожные рестораны Англии — всего лишь декорации сперва для стёба и кривляния, а потом для взрослого разговора по душам противоположных друг другу людей.

Виноградники долины Санта-Инес в Калифорнии — другой маршрут, по которому должны будут пройти предельно противоположные во всём, кроме своей незрелости, Майлз и Джек, чтобы перестать жалеть о прошлом. Режиссёр «На обочине» Александр Пейн одинаково любит и сердцебиение провинции, не попавшей в путеводители, и американское великолепие голливудского кино про обычных людей. В интервью он признаётся, что «парень среднего возраста, который принял в жизни все возможные неправильные решения, и есть главный комический архетип». Майлз и Джек, сыгранные феноменальным дуэтом Пола Джаматти и Томаса Хейдена Чёрча, давно живут на обочине, но внезапно прозревают и начинают стремительно искать окольными путями очевидную со стороны дорогу к счастью.

«На обочине» стал одним из самых любимых американцами фильмов про счастье маленького человека (есть даже японский ремейк) и сделал Пейна главным современным бытописателем одноэтажной Америки, который не боится банальностей и общих мест, не стесняется собирать заново уже кем-то снятые фильмы и не смотрит с укором на тех, кому нечего терять. И хотя режиссёр говорит, что для него сентиментальность — это ругательство, его фильмы умудряются быть язвительными, критичными, но очень мечтательными. «Небраска», «О Шмидте» и «Потомки» нажимают на одни и те же общие и больные места каждого зрителя: нереализованные планы, конечность жизни, лень и обидную привычку разбрасываться собственным временем в надежде оправдать себя.

«День после вчера — это сегодня?» — спросит Майя Майлза, говоря о названии его так и не напечатанной книги. И очевидно, что главный герой не уверен, есть ли вообще размытое и неопределённое сегодня, когда вчера было таким чётким, понятным и простым. В фильме достаточно грустных и прямолинейных метафор, и одна из них — о пике каждого вина, которое надо пить в определённое время, когда его вкус максимально раскрывается, а потом пик вина проходит, и начинается счёт годам в тёмных погребах.

 

Категоричное отношение главного героя к сорту мерло даже уронило продажи этого вина по всему
миру после выхода фильма: во время двойного
свидания Майлз ставит Джеку ультиматум, что, если
на столе появится бутылка мерло, его как ветром сдует. Спустя год после выхода фильма Пейн даже получил по почте посылку с мерло из долины Напа от винодела
Джанет Трефезен с сопроводительным письмом:
«Дорогой Александр Пейн, я уверена, что Майлз и Джек никогда не пробовали моё мерло».

Сын греческих иммигрантов из Небраски, державших собственный ресторан, Пейн знает многое о голоде — физическом и человеческом — и отлично передаёт в «На обочине» то особенное настроение, в которое погружаются самые утомлённые и разочарованные, когда садятся за руль и придумывают маршрут покорения планеты. Поездка по винодельням с разговорами о свойствах вина — способ найти абстрактный предмет для разговора там, где реальность кусается и ранит, а близость легко поставить под сомнение. Вряд ли кто-то на полном серьёзе может любить бокал вина ради самого вина: скорее мы любим девушку, которая заговорит с нами за столиком, ребёнка, который улыбнётся во время ужина, и классную шутку, которую расскажет приятель во время долгожданного застолья. «На обочине» показывает, как путешествие за хорошим вином в Калифорнию или Прованс, в Италию или Испанию стало одним из главных туристических сценариев для пар, которым не хочется ничем рисковать и не о чем больше говорить. Сорта вина и названия винодельческих районов могут быть удобным шифром, чтобы спрятаться от отчуждения и смертной скуки, как будто закат на тихоокеанском берегу с бутылкой верного сорта может заменить смелые шаги навстречу друг другу.

Пейн вроде бы подшучивает над пафосом энофилов, но пишет трогательный монолог героини Майи об её отношении с вином. Майя признаётся, что для неё бутылка вина — проводник в мир прошлого и способ понимать историю: кто умер и родился в год того урожая, где и кем была приобретена бутылка, кто собирал виноград своими руками и что теперь стало с этим местом. Для зацикленного на собственном мире Майлза разговор о вине будет очередным разговором о самом себе: антропоморфными прилагательными он будет описывать виноград для вина пино-нуар, пока не станет очевидно, что говорит он не о винограде, а о самом себе — виноград пино не любит жары или холода, с ним должны обращаться очень бережно, и его кожица так уязвима для повреждений.

Пейн ненавязчиво намекает, что для главного героя его любовь к вину давно стала прикрытием для бытового алкоголизма и оправданием за мучительные утренние похмелья. Отправившись в долину Санта-Инес забыться, Майлз встретится со своим страхом лицом к лицу и окажется в центре огромной воронки, которая всё это время тянула его вниз: его кошмаром будет не маньяк из диких мест, а собственное отражение осунувшегося и скучного молодого человека, для которого рубленые вердикты для вина «легко пить, но далеко от необыкновенного» — единственный способ чувствовать свою значимость.

В секретном хранилище Майлза долгие годы ждёт раритетная бутылка важного и дорого вина Шато Шеваль Блан 1961 года, для которого так и не подобралось особенного случая или приятного собеседника. Вернувшись из недельного загула, главный герой откупорит её и нальёт в бумажный стакан — французское вино зальёт калифорнийский джанк-фуд в момент полного опустошения. В квартире в это время сработает автоответчик, а на нём останется доброе послание — возможно, Майлз послушает его и впервые за долгое время посмотрит на наполовину пустой стакан жизни как на наполовину полный. Вот только меняются ли люди от одного счастливого звонка — вопрос, на который даже гуманист Пейн не торопится давать утвердительный ответ. Он действительно понимает и любит своих героев, но не настолько, чтобы придумывать ради них чудеса.