«Это больно, неприятно, ужасно и страшно — сидеть за репост» Евгения Чудновец — о «доносе» на Pussy Riot, cроках за лайки и борьбе с экстремизмом

О Катайске, видеоролике и уголовном сроке

В прошлом я жила в Катайске. Однажды я возмутилась тем, что в магазине продавали просроченный фарш. Мне захотелось защитить и предупредить потребителей, поэтому я создала во ВКонтакте группу «Реалити-шоу Че KF» и стала регулярно выкладывать туда ролики о просроченных товарах и контрафакте в аптеках. Некоторые жители Катайска встали на мою сторону, другие злились, что я приехала из Екатеринбурга и устанавливаю свои порядки, да и вообще мне «совсем заняться нечем». Тех, кто меня поддержал, я пригласила в свою группу — мы совместно проводили небольшие расследования, обсуждали их.

Несколько лет назад администратор группы «Типичный Катайск» (чуть ли не единственного СМИ в небольшом Катайске) прислал мне ролик, где воспитанник лагеря, в котором отдыхают дети со всей Курганской области, стоял со спущенными штанами. Подписано оно было как «Детский лагерь «Красные Орлы». Я захотела, чтобы моя инициативная группа провела собственное расследование и разобралась в ситуации, поэтому репостнула его в группу. Я знала, кто разместил ролик — мне был известен фейк, под которым он, местный предприниматель Эрнст Данелян, скрывается в социальных сетях. Также я знала, что он опасен для общества — к администратору «Типичного Катайска» он как-то приезжал на разборки с друзьями и металлической трубой, просто потому что тот забанил его в сообществе.

Администрация лагеря связалась со мной и стала писать, что своим репостом я порчу им репутацию. Кто-то говорил мне, что из-за репоста меня саму посадят. Когда я изучила законодательство, я поняла, что угроза действительно есть, хотя на ролике не было видно ни лица, ни половых органов детей. Ролик я удалила. Позже эксперт-таки обнаружил в нем детскую порнографию. Пока Данилян шантажировал роликом директрису лагеря, я проводила собственное расследование — я знала, что в Катайске полиция точно не будет шевелиться.

Через месяц меня вызвали в качестве свидетеля и стали спрашивать, что я вижу в ролике. Меня предупредили, что через некоторое время я должна буду в обязательном порядке явиться на суд по вожатым. Мне также сказали, что если я его проигнорирую, то из свидетеля меня легко сделают обвиняемой. Когда суд состоялся, я была уже в Екатеринбурге — мой ребенок ходил здесь в садик, поэтому приехать в Катайск я не смогла. Следователь позвонил мне, чтобы выяснить мое местонахождение. Ко мне направили человека, чтобы я дала показания прямо в Екатеринбурге. Я сразу же поняла, что что-то пошло не так, и попросила поприсутствовать вместе со мной сестру, которая раньше работала в полиции. Оказалось, меня объявили в федеральный розыск, потому что в Катайске найти не смогли. Вскоре за мной приехал конвой из Катайска — меня повезли в город в полицейской машине, сестра поехала на своей. Когда я давала показания, мне сообщили, что теперь я нахожусь уже в статусе обвиняемой.

Начались бесконечные суды. Прокурор требовал пять лет реального срока, хотя сам ничего не понимал в социальных сетях. В итоге мне дали шесть месяцев, позже срок срезали до пяти. Я думаю, что это был сговор, чтобы избавиться от меня и моей инициативной группы. Я знала, что когда-нибудь кто-нибудь попытается мне навредить за мою деятельность, но не ожидала этого со стороны полиции — тех людей, которым я привыкла доверять. Я была в шоке и диком стрессе и пила много валерьянки. У меня рушились ценности, я не понимала, что происходит.

Это больно, неприятно, ужасно и страшно — сидеть за репост. В колонии я одна отбывала срок за экстремизм — вместе со мной сидели убийцы и черные риелторы, которые убивали людей ради квартир.

О лайках, репостах и Центре «Э»

После выхода из колонии мне все казалось опасным. Недели две я просто не заходила в сеть. Еще долгое время мне было страшно высказывать в интернете свое мнение. С тех пор я стала погружаться и узнавать, что такое репосты и лайки и какая за них может наступить ответственность.

Я считаю, что интернет — свободная площадка. Сейчас интернет пытаются контролировать неадекватными сроками за мнения, лайки и репосты — но у государства ничего не выйдет, они лишь настраивают свободолюбивое общество против себя. Силовики создают в народе страх, чтобы его легче было контролировать. Социальные сети опасны для них тем, что информация в них распространяется моментально и без цензуры.

Я хочу бороться со статьей 282 УК РФ — «Экстремизм». Моя цель — довести ее до абсурда. Законодатели Шаргунов и Журавлев пытаются добиться декриминализации статьи. Я буду продолжать бороться со своего рабочего места — со своего компьютера.

Я предложила обществу отсылать безобидные картинки в Центр «Э» (Главное управление по противодействию экстремизму МВД РФ, создано в 2008, — прим. ред.). Чтобы реальные доносы затерялись, нам нужно атаковать Центр «Э» глупыми картинками. Формулировка статьи про экстремизм очень размыта — простой человек не может определить состав преступления и понять, оскорбится ли кто-то на пост или картинку. Сотрудники полиции тоже не могут этого понять. Получается, дать заключение может только эксперт. Так у Центра появится много работы — по каждому обращению будут готовить справки. Тогда люди вроде оскорбившихся доносчиц из Барнаула затеряются.

Я хочу, чтобы центр «Э» был просто аналитической площадкой, которая выдавала бы экспертные заключения — что можно репостить, что должно храниться в сети, чего там быть не должно. Хочу, чтобы Центр работал сам, а не тогда, как общество говорит: «Вот эту надо посадить за картинку, которая оскорбляет религиозные, патриотические, национальные чувства».

Сейчас люди обсуждают мое предложение. Одни говорят, что тем самым я только спровоцирую волну доносов — в результате все будут сидеть за экстремизм. Другие меня поддерживают. Но я думаю, что все-таки такими действиями статья будет доведена до абсурда — люди увидят, сколько в ней минусов для общества.

О «доносе» на Pussy Riot

Я написала заявление в центр «Э» на ролик Pussy Riot, потому что хотела защитить их фанатов. Когда я увидела ролик, то подумала: какие смелые, выбежали в форме полиции, выставили полицейских тусовщиками. Я сама чуть не сделала репост — уже хотела нажать на кнопочку, но вспомнила свою историю. А потом поняла: когда-то эти девочки сделают так, что полиция на их действия оскорбится. Полиция заведет дело, и под удар попадут все пользователи, которые сделали репосты и поставили лайки.

Пост Pussy Riot в фейсбуке меня даже порадовал. В нем говорится, что полиция должна быть небесно-чистой и работящей — полицейских они сравнили с ангелами. Девочки также предъявили требование, чтобы перестали сажать за лайки и репосты — в этом пункте мы с ними за одно. Любой активный гражданин, которого волнует будущее страны, в некоторых пунктах будет с ними согласен. Я поддерживаю их за смелость, за решительность и за то, что они видят проблемы общества. Но я не поддерживаю их провокации. Из-за того, что они не думают о своих фанатах, могут пострадать тысячи невинных людей.

Общественность и прогрессивные СМИ сразу же завопили, что я написала донос на Pussy Riot. Им стало обидно, что я не встала на их сторону, когда вышла из колонии. Им было выгодно подать мой образ так, якобы я вышла и благодарна за это Путину. Сейчас все думают, что я работаю на власть. Я не стала никого ругать, потому что у провокаторов и горлодеров никогда не получится построить конструктивный диалог с властью.

Несколько дней назад я написала еще одно обращение в Центр «Э», когда увидела в интернете ролик с пытками в Ярославской колонии. У меня возникла ненависть к «социальной группе ФСИН» за то, что они унижают и оскорбляют заключенных.

Об отношении к власти и лидерах мнений

Я против какой-либо власти. Я считаю, что российский народ может жить без государственности. Мы сами можем заботиться о своих детях, инвалидах и стариках, просто у кого-то не хватает на это воспитания или денег. Если государство не будет у нас отбирать, у народа будет все необходимое для самостоятельности.

К анархии это тоже может привести, но все равно найдутся лидеры мнений. Они и сейчас есть, просто не у власти. Сейчас я верю людям, которые помогали мне выйти из тюрьмы — среди них депутат Сергей Шаргунов, общественный деятель Кристина Потупчик. Я почитала, как они меня защищали — сейчас мы продолжаем борьбу против срока за репост.

Мне понравилось, как руководитель фракции «Справедливая Россия» Сергей Миронов хорошо выступил против пенсионной реформы. Я верю Наталье Поклонской, которая не побоялась никого и тоже выступила против — она несгибаемая, несгораемая и за народ. Таких людей я ценю и уважаю.

Есть люди, которые идут во власть за деньгами и влиянием — их видно сразу, такой Навальный. Я всегда высказывалась против его движения к власти — это обратная сторона существующей власти, если не хуже. Он начал свое выдвижение с расследования, у кого сколько денег. Если он придет к власти, то разворует все, что можно и что нельзя.