Музейные смотрители Музейные смотрительницы - о современных детях, зарплате и любви к искусству

Я 28 лет проработала в бюро аэронавигационной информации аэропорта. Когда бюро разогнали, бывшие сослуживцы подсказали обратиться к Зинаиде Михайловне с нашей автобазы, она тогда в выставочном центре в гардеробе работала. Шла большая рождественская выставка, зима, двое смотрителей на больничном, работать некому. Мне сразу дали пять залов и коридор. Одна, никого из художников не знаю. Это теперь за 14 лет работы всех выучила, и они меня все знают.

Я попала в такую среду, в которой всегда мечтала работать. Мой муж был художником-любителем, а еще играл на всех музыкальных инструментах, кроме скрипки. Десять лет мы с ним выступали на сцене в художественной самодеятельности, я была певицей.

Еще приходится следить, что люди с собой в зал проносят: бутылочки с водой, соком, пивом. Прошу, чтобы убрали. «Будьте добры, пожалуйста», — только так, вежливо. При мне, слава тебе, Боже, ничего не случалось. А рассказывали, был случай — посетитель чуть не вынес с выставки картину. Она небольшая была, так посетитель ее в рюкзак положил. Мы следим, чтобы все большие сумки и рюкзаки сдавались в гардероб.

Сейчас у меня 310 картин, шесть залов, Г-образно расположены, трудно уследить, когда много народа. Поэтому только ходим, сидеть нельзя, даже если посетитель всего один. Могу присесть ненадолго, когда посетителей нет или если они все в одном зале собрались, но в основном вся работа на ногах. Мы очень устаем. Первое время я ходила по пятам, мне сделали замечание: вы мешаете; теперь хожу на расстоянии: посетители здесь, а я вон там.

Из тех, кому за семьдесят, я одна здесь работаю, остальные — за шестьдесят, молодежи нет. Зарплату недавно повысили — 7207, и есть еще премия. Все праздники, все выходные мы работаем – для посетителей, которые отдыхают. Выходной в понедельник, а второй выходной на каждой неделе разный, поэтому даже пенсионеры не идут работать, когда узнают про наш график, с ним неудобно на дачу ездить. У меня вот дачи нет.

В первый день работы меня это все, конечно, поразило: потолок, акустика, атмосфера воодушевляет. Дети часто так реагируют, когда заходят сюда: ух ты! От стен дух времени исходит, здесь хочется говорить потише. Одной мне быть здесь не приходится, всегда есть охранник, ведь в экспозиции представлено старинное оружие. В основном посетители ведут себя адекватно, но, бывает, видишь, что кто-то потянул руку к копью, в вежливой форме просишь не трогать. Все всё понимают.

Работа смотрителя — осмотреть экспонаты с утра, почистить, убрать, привести в надлежащий вид, проводить влажную уборку в конце рабочего дня, следить за порядком, особенно когда дети приходят. Проводить экскурсии нам не полагается, но на вопросы отвечаем. Не будешь же молчать, когда люди спрашивают. У нас в сезон бывает много посетителей, гостей города, иностранцев стало больше, приходится английский свой включать. Конечно, неплохо было бы продублировать таблички под экспонатами на английском языке, особенно к чемпионату мира.

В музей я пришла с биржи труда, была экономистом в управлении хлебопродуктов, осталась без работы. Сначала уборщицей, тут паркет XIX века, надо было за ним следить, а потом стала смотрителем. Работать очень интересно. В свое время здесь работал замечательный Андрей Александрович Липовецкий, старший научный сотрудник, он водил экскурсии, я с ним очень много проработала. Он был сам как экспонат. И сейчас я все его экскурсии помню. Приходило много интересных людей, у нас здесь собиралось Общество старых нижегородцев, слушать их беседы было одно удовольствие. В последние несколько лет в музей пришли работать молодые сотрудники, и с ними не менее интересно. Мне кажется, они не только филологи, но и художники — так здорово могут увидеть и разработать любую тему. В музей вдохнули новую жизнь, это чувствуется, поэтому работать не скучно.

Работа смотрителя — прийти вовремя, проверить экспозицию по описи, поддерживать чистоту. Еще с весны мы обязательно расставляем свежие цветы, особенно сирень, потому что хозяйка особняка, в котором расположен музей, Варвара Михайловна Бурмистрова, сирень очень любила.

Сопровождать организованные группы приходится часто. В некоторых залах у нас сами стены уже являются экспонатами: дубовый зал, гобеленовый — их нельзя трогать руками, слежу за этим. Но больше всего мне нравится работать с отдельными посетителями — в Литературный музей все-таки приходят заинтересованные люди. Вообще смотрителям не положено экскурсии проводить, для этой работы должна быть лицензия. Но, бывает, нужно что-то показать, ответить на вопросы.

У посетителей сейчас появляются современные требования: аудиогиды, например, просят. Я положительно к этому отношусь, считаю, что должно быть и то и другое — и живая экскурсия, и аудиогид, молодые люди привыкли к наушникам. Сейчас к нам больше ходит молодежь с детьми. Пенсионеров стало меньше, я думаю, потому что отменили бесплатный проезд в общественном транспорте. А у многодетных семей бесплатное посещение музеев. Дети? Могу сказать, что у нас не было случаев, чтобы дети плохо себя вели. Вот взрослых пару раз приходилось с охраной выводить, помню такое. А дети внимательно слушают. Когда у нас проводятся мероприятия, интересно смотреть, как они реагируют.

В Арсенал я пришла два года назад на выставку. И так мне здесь понравилось, что я сказала: хочу тут работать.

Вообще я вирусолог, жила во Владивостоке, изучала вирусы растений, в научные экспедиции ходила за Северный полярный круг, бывала на острове Врангеля, мысе Дежнева, столько красоты повидала! Когда сын подрос, науку пришлось оставить, работала на заводе. В Нижний Новгород переехала несколько лет назад вслед за семьей сына — он военный, его перевели сюда служить.

Мне не привыкать к переменам в жизни, наверное, поэтому мне и нравится современное искусство. Оно показывает, как меняется этот мир, и я меняюсь вместе с ним, для меня это движение вперед. Когда переехала в Нижний Новгород, начала рисовать. Хотелось как-то заполнить пустоту, которая возникла в душе, потому что любимый город и друзья остались там, а новых друзей в моем возрасте сложно заводить. Музей дает мне вдохновение для творчества.

Я обожаю монтажи, сборки выставок, всегда прошусь, чтобы меня привлекали. Мне очень нравится помогать. В работе смотрителя для меня самое сложное — это когда нет людей. Смотрителям не разрешается читать, пользоваться гаджетами в присутствии посетителей, единственное, что себе позволяем (конечно, чтобы никто не видел), через наушники музыку послушать, но как только посетители приходят, все убираем.

Смотритель — это буфер между экспозицией и посетителями. Он первый принимает удар. Посетители не хотят брать экскурсии, хотят сами все посмотреть и понять, но не у всех образное мышление развито, не понимают современное искусство, возмущаются, раздражаются, выплескивают весь негатив на нас. Самое главное в нашей работе — приходить с хорошим настроением, чтобы спокойно реагировать.

Обожаю детей, они прекрасные посетители, у меня два внука, и я знаю, как детей успокоить, занять и увлечь. Я задаю им вопросы об экспонатах, и они такие умные вещи говорят, что я понимаю: о, эти дети далеко пойдут! Иногда говорят, что современное искусство никому не нужно. Неправда! Когда я вижу, как искренне реагируют дети, понимаю, что это не так.

Я хожу в классические музеи, в ту же Третьяковку, Эрмитаж, но неужели в XXI веке мы должны только классическим искусством любоваться? Молодыми художниками я восхищаюсь — они с трудом доказывают, что и это искусство также имеет право на существование. Они все очень интересные, разносторонние люди, с ними просто приятно общаться.

В Москве смотрителями работают молодые люди, от 30–35 лет, и это, я считаю, правильно! А у нас, по-видимому, просто невысокая зарплата, поэтому молодежь и не держится. Мой трудовой стаж — 50 лет; из-за того что работаю, я теряю все свои ветеранские и индексацию пенсии. Мечта любого смотрителя — работа два дня через два. Спаренных выходных у нас очень мало, а один выходной — это ничто, все дела сделаешь, а отдыхать уже некогда, на следующий день на работу.