«Я — Грета»: Интимный док о жизни главной экоактивистки планеты

У каждого своя Грета. Для одних — в основном правых политиков-мужчин в преклонном возрасте и сочувствующих — это больной подросток, обозленная активистка, которую кто-то (кто?) использует для своих целей (каких?). А могла бы в школу ходить. Для других — в основном левых политиков-мужчин в преклонном возрасте и сочувствующих — палочка-выручалочка, милый ребенок-активист, которого можно потрепать по макушке, сделать селфи и таким образом замолить свои грехи перед человечеством. А их у престарелых политиков-мужчин с любой стороны политического спектра, прекрасно осведомленных об экологическом кризисе, хватает. (Есть еще третья сторона — собственно, сотни тысяч подростков по всему миру, которые с подачи Греты стали экоактивистами, — но про них обычно как-то не вспоминают, а зря.)

От истины, как это часто случается, далеки и те и другие. Настоящая Грета Тунберг, о стремительном превращении которой в звезду планетарного масштаба рассказывает документальный фильм шведа Нейтана Гроссмана, — совсем другой человек. Гроссман, который два года по пятам ходил за Гретой с камерой, узнал про нее случайно от знакомого сценариста. Изначально фильм задумывался как короткометражка о подростках-активистах, но потом за историю об одинокой пикетчице у шведского парламента ухватились журналисты, ну а дальше вы и так все знаете: выступления во дворцах и парламентах, обложка Time, марши с тысячами людей, скандирующими ее имя.

Самое интересное в это время, понятно, происходит за кадром. Грета, которая действительно мотается по Европе или на поезде, или на отцовской «Тесле» (Тунберги — богатая семья, в чем главная героиня отдает себе отчет), переживает, что не может нормально учиться, хоть и называет себя в разговоре с Макроном «зубрилой». Грета смеется над обидными комментариями в соцсетях — и это ее единственная реакция на правых, с боготворящими ее левыми политиками она говорит куда злее и серьезнее. Она вообще много смеется — над олуховатым отцом, двумя своими собаками, которых она любит больше всего на свете, бытовыми глупостями. Грета растет как политик — от наивной фразы «Привет, меня зовут Грета Тунберг, я из Швеции, мне 15 лет», которой она начинает свои выступления в начале до ершистой «У меня работает микрофон? У меня нормальный английский? Меня слышно? А то ощущение, что как-то не особо». (Попутно развенчивается еще один миф — о кукловодах-родителях: мать Греты в происходящем особо не участвует, а отец, выполняющий функции пресс-секретаря и водителя, персонаж скорее комический.) Грета срывается и снова — как раньше, когда она только узнала о глобальном потеплении — отказывается есть. Грета плачет. Грета лежит на дешевой гостиничной кровати, свернувшись клубком, и смотрит в пустоту.

«Я так больше не могу, — со слезами говорит она в диктофон во время трансатлантического путешествия на яхте на съезд ООН в Нью-Йорке (тоже жест — показать, что полностью экологичное существование в нашем мире невозможно). — Но останавливаться уже нельзя». Грета говорит о страшных вещах, прежде всего для нее самой, но она не может остановиться, во-первых, потому что ее — хотя бы ее — слушают. Во-вторых, из-за Аспергера, по причине которого она сфокусирована почти исключительно на климатической проблеме (хотя и окончила среднюю школу с отличием). Нам от этой реальности отвернуться проще. «Может быть, всем остальным людям было бы не лишним понять, что такое Аспергер», — грустно шутит она в какой-то момент. Пожалуй.