Kick Chill — о Брянске, политике в песнях и своем новом альбоме «Super Punk»

Брянск — добрый город. «Вся фишка Брянска, как и всех маленьких городов, — в людях», — говорит Вася Огонек, один из самых активных участников брянской панк-сцены. «Брянская сцена — добрая, то есть все, кто в Брянск приезжают, они такие: „Вау, Брянск *** (зашибись), такая поддержка крутая“».

Возможно, поэтому группа Огонька Kick Chill, в которой он играет вместе со своей девушкой Надей, дает так много концертов, несмотря на небогатую дискографию, — если зовут, чего отказываться? И из-за этого же Вася с Надей сами стали организовывать концерты: сначала себе («потому что никто больше не хотел их делать»), а потом и другим группам. «Я бы очень хотел, чтобы еще кто-нибудь делал концерты в Брянске, помимо меня, особенно нам, — шутит Вася. — Меня *** (задалбывает) вести встречи во „ВКонтакте“, какие-то посты делать». «На билетах, опять же, стоять», — продолжает Надя.

«Да, ты стоишь на билетах и при этом знаешь, что твой сет будет скоро. А все такие „ой, да, я буду“, а потом „ой, Вась, я в говно, не смогу“, ну вот как можно ему деньги дать? Он же их растеряет тупо. В итоге я стал ставить нас в самом конце. Последняя группа, местные, бесплатный вход, давайте все заходите. Заодно перестал стоять на входе, да». DIY — это тяжело.

Вася и Надя придумали Kick Chill в 2017 году. Оба даже на тот момент были ветеранами сцены и успели переиграть во многих группах, Надя была на барабанах, Вася — на гитаре и вокале. Хотелось играть «вдвоем энергичный и тревожный панк-рок», но Вася считал себя плохим гитаристом и не представлял, как сочинять гаражный панк-рок. «Пришлось перелопачивать всю свою богатую коллекцию папок с MP3 на жестком диске. Оказалось, иногда можно просто *** (фигарить) аккордами и не *** (выпендриваться), главное — делать это искренне и громко. Люблю панк-рок за такое», — вспоминал он.

Такой и получилась вышедшая в 2018 году первая EP Kick Chill «Послушаю позже» — искренней и громкой. Перегруженная гитара, быстрые барабаны, отчасти вдохновленные московским панк-роком 90-х тексты Огонька. Немного ортодоксально, но что поделать: «Это просто то немногое в музыке, что мы готовы и слушать, и играть», — говорит Вася. «Тот вариант, который мы можем делать вместе, чтобы всем было комфортно», — добавляет Надя.

На вышедшем спустя два года полноформатном альбоме «Super Punk» группа продолжает гнуть эту линию. Мне он показался серьезным, даже мрачным, но Вася с этим не согласен: «Мы играем для веселья». «Чтобы именно другим как-то стало проще, веселее и лучше жить», — продолжает мысль Надя.

Мрачного, впрочем, на альбоме тоже хватает. Один из его хайлайтов — песня «Прикосновения» — одна из самых жутких песен на русском, написанная от лица абьюзера. Огонек (Kick Chill — одни из организаторов акции «Не виновата») придумал ее под впечатлением от убийства Тани Страховой, истории с Леонидом Слуцким, которого журналистки обвинили в харассменте, и дела Вайнштейна. «Все такие: „Ну, сами виноваты“. А меня это уже бесило. Захотелось высказаться. Почему от лица мужчины? Я люблю петь песни от лица злодея. В 2009 году у меня была скримо-группа To Be Human, и у нее была песня со словами: „Самый настоящий мужик не плачет, ест мясо и бьет жену...“ — при этом я как бы от себя пел. Но я мясо тогда уже не ел, все это знали. А в случае с „Прикосновениями“ мы долго думали по поводу образа главного героя — типа сделать его таким максимально отталкивающим и мерзким или обычным? В итоге он вышел обычным».

«И еще меня *** (задалбывали) эти вот сексуальные рок-песни, знаешь, от лица абьюзеров, типа, как клево, когда они девушек получают силой. Я такой: «Я сейчас сделаю песню про то, как на самом деле происходит, когда девушку заполучают силой, и как это на самом деле *** (хреново)».

Но в целом да, это не мрачный альбом. Или, по крайней мере, альбом, который не хочет быть мрачным. Когда я прошу Васю и Надю объяснить мне в двух словах, о чем их альбом, они хором отвечают, что оба этих слова есть в названии: «Супер» и «Панк». «Оно максимально отражает нашу сущность, нелепость в абсолюте, которая просто for fun и при этом, возможно, с каким-то смыслом», — говорит Надя. Мне этого недостаточно, и в итоге Вася — как настоящий твиттер-тысячник — находит лучший способ объяснить альбом: мем.

«Я по поводу этого альбома делал мем: есть такая картинка, где печальные люди входят в здание, а потом они выходят из него веселые. И там, где они входят печальные, я написал „все *** (хреново)“. Потом над зданием — „альбом Kick Chill“. А там, где они выходят, — тоже „все *** (хреново)“. Но выходят они с веселыми лицами. У нас вот такое вот настроение».

Вася и Надя

Kick Chill

О работе на заводе

Вася: Я всем говорю, что я работаю на заводе, и все удивляются, потому что «как это в 2020 году может быть: человек, который и за феминизм, и мясо не ест, вот работает на заводе».

Надя: Ну, да, в 2020-м на самом деле работать на заводе — это реально экзотика, этим можно *** (выпендриваться).

Вася: Да, я уже даже боюсь уходить с завода, потому что я тогда…

Надя: Станешь обычным.

Вася: Да, обычным таким, скучным, пойду в офис или там дизайнером стану, фрилансером. Плюс работы на заводе в том, что во время работы я могу думать о чем угодно. Потому что когда, например, работаешь с текстами, ты постоянно думаешь о текстах, все. А я, наоборот, работаю руками, у меня мозг, ну, свободен, я могу песни придумывать или шутки в твиттер.

Надя: Ну, да, а я работаю с текстами, весь день этим занимаюсь, вечером Вася приходит, говорит: «Ну что, ты запилила нам пост в Kick Chill?». Я такая: «***, убейте меня».

Об акции «Не виновата»

Вася: Я был удивлен, с каким негативом к этой акции отнеслись внутри панк-сцены. Я хотел сделать концерт в Брянске именно потому, что к нам какие-то новые люди приходили, и я им хотел показать, что тут есть какой-то посыл. Типа вот, если делать концерт, то в поддержку женщин, переживших домашнее насилие. Вроде бы всем и так понятно, что насилие плохо, все поддержат. Потом я стал общаться с Леной Кузнецовой из «Позоров», и в итоге решили сделать акцию по всей стране. И я думал, что реально люди будут поддерживать, особенно олдовые, а оказалось наоборот.

В Брянске было проще. Самая первая активистка в городе, которая была за панк, за антифашизм, за ФНБ, за антифа — это была девушка. Она задала планку идейности, и эту планку держала, поэтому всем в Брянске казалось, что это нормально, и феминизм — это клево. А, как оказалось, есть такие города, где олдовые панки очень негативно отнеслись к акции. Их бесило то, что вот сейчас «в панк-рок лезут феминистки, блогерки, фу, кошмар», как будто есть список профессий, кому можно лезть в панк-рок, а кому нельзя.

Надя: Вообще я бы посоветовала обеим сторонам — и безыдейным панк-рокерам, и борцам за справедливость  — все-таки как-то стараться понимать друг друга больше, находить общий язык. Ну, блин, я не имею права учить кого-то жить, но просто зачастую это выглядит как перекидывание какашками, а хотелось бы более конструктивного диалога.

В отношении обеих сфер есть определенные стереотипы. И люди, не разобравшись, начинают лепить это на любых представителей, а было бы круто разобраться. Мне, допустим, в этом плане очень помогла питерская активистка Лёля Нордик, потому что у меня было тоже довольно предвзятое мнение относительно феминизма (старая школа дает о себе знать). Но, блин, честь ей и хвала, она сумела как-то все терпеливо и доступно разложить по полочкам. Опять же и я не прыгала с претензиями, а искренне хотела помочь и понять. И вот это все как раз правильный путь. Да, он капец более ресурсно затратный, но оно того стоит.

О политике в песнях

Надя: У нас действительно какие-то вечные внутренние бои происходят на тему того, что Вася хочет больше топить за политику и прочие дела, социальную справедливость. А для меня, например, важнее каждый конкретный человек, здесь и сейчас, и эти все личные вещи. И мы стараемся блюсти какой-то баланс интересов, в том числе, в творчестве группы. Насколько это получается, судить, наверное, всем остальным.

Вася: Ну, смотри, такой пример с первой песней: «Грохот» — она о том, чтобы люди были добрее друг к другу, к себе. Я написал ее где-то в 2017 году или в 2018-м. И вот в августе вздрогнула Беларусь, и все такие «о, это да, это про Беларусь». То есть мы, конечно, волнуемся за всех наших друзей там, но песня была о другом. Но если они видят в этой песне вдохновение, то окей, клево. У нас такие тексты, они довольно…

Надя: Универсальные.

Вася: Размытые, да. И я даже люблю, когда люди видят в них что-то там свое, потому что я сам иногда какие-то фразы кидаю в песни, которые просто клево звучат. А потом — и о чем же в итоге песня у нас? Просто чтобы нам знать самим. Иногда бывает, что мы год песню играем, а там выясняется, что вот я, например, об одном думаю, а Надя о другом, и мы друг другу: «в смысле, у нас об этом песня? У нас не об этом песня».

Я в конце нулевых и в начале десятых пел в лоб, и меня это *** (задолбало), об одном и том же, одинаково. Хочется о себе. Есть песня «Дискомфорт», она про полицию, но на самом деле она скорее о чувстве дискомфорта: о том, что я, например, чувствую, когда читаю новости про Ивана Голунова и нормально ли, что я испытываю по отношению к этим новостям только легкий дискомфорт. То есть у нас скорее такой подход к текстам.