Секс, эмо и взросление на новом альбоме «Зарницы» Московская панк-группа возвращается с записью «На самый главный вопрос ответ»
«Зарница» всегда была в своей собственной лиге. Слишком беззаботные для андерграунда, из которого вышли все участники группы, слишком странные для набиравшей популярность в середине-конце десятых новой русской волны. Визитная карточка — концерты в платьях, тенор вокалиста Артема Лобынцева («Изначально девочку на вокал искали», — вспоминает он), прямолинейные тексты про секс, практически табуированный в нашей гитарной музыке, особенно пацанской, алкоголь и панк-рок, который хоть поизносился, но «все еще впору»: «Как маечка КиШа, что иногда еще ношу». Все это никуда не вписывалось — несмотря на литературоцентричные тексты и прилипчивые песни, которые группа охарактеризовала как дэнс-панк: подзабытый жанр из нулевых (группа Los Campesinos! все еще крутая, впрочем).
Поэтому, признается Лобынцев, в группе не расстроились, когда 2020-й покатился под откос. Вышедший 25 сентября третий альбом «Зарницы» «На самый главный вопрос ответ» был готов уже к маю, была даже забита дата презентации, но потом случилось то, что случилось. «Я даже рад, что все перенеслось, потому что у нас было время все доработать до мелочей, а это важно, потому что мы перфекционисты», — говорит Лобынцев.
Это слышно с первых нот открывающей альбом песни «Комета»: быстрая ритм-секция, ревут синтезатор и гитара минчанина Виктора Гусарова, немного грустный текст о дружбе. Потенциальный концертный хит — «Прилетай сюда кометой и разнеси скорей все это». Самая чистая запись «Зарницы» — и личная. В следующей за ней «16» Лобынцев поет о взрослении (всем участникам группы — чуть больше 30): «Казалось, что я стал смелее, чем был в 16, похоже, что я ошибался. Становятся длиннее тени, нам пора прощаться, неловкое „пока“, и я не жду второго шанса». Не то, что ты ожидаешь от группы, песни которой Сергей Мезенов из «Кольты» как-то описал как «бодрые оды ветру в голове».
«Раньше я избегал чего-то откровенного и личного типа песни „16“, потому что сразу эмо получается, — говорит Лобынцев. — Раньше было больше про лирического героя, теперь больше именно про меня. Мы, наверное, приняли, что мы все-таки во многом эмо-группа и этого не нужно стесняться и избегать».
Действительно, чего скрываться? В конечном счете Лобынцев действительно играл в нескольких эмо-группах (а также ведет нердовский паблик Boring emo), как и басист Никита Николаев, поэт и фронтмен скримо-гигантов «Маяк». «Зарница» манифестирует это в песне «Эмо-ревайвл», в которой Лобынцев сделал прилипчивый хук из песен одновременно «Психеи», «Стигматы», «Аматори», My Chemical Romance и еще чего-то, что я не смог идентифицировать. Но не стоит воспринимать это как просто упражнение в остроумии. Лобынцев вспоминает о своем 2007-м как очевидец, с нежностью и ностальгией. «Строчка «Мы плачем, обнявшись, счастливые“ — она про вполне конкретную ситуацию на концерте группы Namatjira (одной из групп Лобынцева. — Прим. ред.)», — говорит музыкант.
Когда я спрашиваю, а чего тогда раньше-то было стесняться, Лобынцев говорит: «Просто хотелось отойти от опыта предыдущих групп». И добавляет, ненароком объясняя, про что вообще этот альбом: «А сейчас мы поняли, что от себя не убежишь». От себя не убежишь — наверное, это и есть ответ на самый главный вопрос, каким бы он ни был.
Артем Лобынцев
«Зарница»
«Всегда перед новым альбомом хочется, чтобы был переход на совершенно новый уровень по аудитории и по всему. Но я стараюсь быть скромным в ожиданиях, чтобы потом не расстраиваться. То есть альбомом я очень доволен, а как его примут, стараюсь не загадывать.
Для нас «Зарница» — как раз отдушина такая, в которой количество пришедших на презентацию людей — это приятный бонус. Я где-то услышал мысль, что у работающего фултайм человека обязательно должно быть хобби, и я от своего хобби до сих пор очень кайфую. Плюс в «Зарнице» хобби хотя бы окупаться стало, а не уходить в минус, это уже нормальный уровень в нашей стране.
Сейчас я кайфую чуть ли не больше, чем условные 13 лет назад, когда наши группы только появлялись. С тех пор вообще многое поменялось: я десять лет назад считал, что гонорары на концертах — это западло. А сейчас думаю: «Да в смысле?»
Я в этот раз от песни к песне совершенно по-разному писал. Где-то я впервые решил, что можно писать суперпросто, на грани с тупизной, как в «Амбициозной». Это довольно честный текст, но очень простой, раньше я себе такого не позволял: тогда хотелось как-то усложнить, добавить неоесенинщины — вот от этого я вообще отошел.
И все еще очень нравится играться с отсылками, как в «Эмо-ревайвл», где весь припев — одна большая отсылка. Или «Размажет» — с отсылкой к, прости господи, Гуфу. Тексты вышли довольно разными, потому что мне было интересно разные подходы пробовать. И стало больше лирики и рефлексии.
Эмо очень влияет на меня. Я постоянно, например, какие-то брейкдауны пытаюсь вставить. И в целом с ходу у меня обычно довольно грустная музыка выходит, по первости я прямо старался, чтобы было веселее. Сейчас это проще стало получаться, но грустные мелодии мы тоже решили использовать.
Секс у нас появляется довольно естественно. В образах есть некая сексуальность, взять хотя бы обложку сингла «Размажет».
То есть нам никогда не хотелось, чтобы наши переодевания в платья выглядели как шапито типа Верки Сердючки, а наоборот, чтобы это выглядело и секси, и стильно, и в тексты это в итоге тоже транслируется. Плюс это же очень интересная задача, многие авторы текстов реально (сознательно или нет) избегают эту тему, потому что очень легко скатиться в пошлятину. В эмо вообще про секс не пел почти никто, если только супериносказательно, поэтому очень хотелось попробовать.
Платья изначально не были стейтментом. Но когда ты едешь в тур по России и играешь в платьях в каждом городе, даже там, где тебе пророчат точно получить за это *****, оно становится стейтментом. Когда нас спрашивают, не надоело ли играть в платьях, и не хочется ли отойти от этого образа, я отвечаю, что я до сих пор надеваю платья не потому, что надо. А потому, что мне нравится».
Обложка: Анна Евтух / «Зарница»
