Яхтсмены О бесконечной свободе, смерчах, морской болезни, путешествиях и заработках

Как все начиналось

Первый раз я оказалась на лодке два года назад — на Мальте. Решение было импульсивным: меня позвала приятельница, она ехала на регату фотографом и написала мне. На тот момент я опустилась на дно социопатии и вообще не хотела видеть людей, мне было классно сидеть дома и делать свою работу. Я поняла, что если я сейчас не соглашусь, то потом уже ничего никогда не сделаю, и решила поместить себя в новые непонятные условия. 

На лодке я оказалась в качестве матроса. Все члены экипажа, кроме капитана и одной девочки, вообще не имели ни малейшего представления о том, что их ждет. Сейчас я могу понять чувства капитана: набрать полную лодку людей, не имеющих никакого опыта и хорошенько ****** [напрячься]. Но все были в диком восторге. Мы классно сплотились.

С одной стороны, семь дней в замкнутом пространстве — немного места и тесный контакт друг с другом, а с другой — все как-то распределяются.

У всех есть свои обязанности: их может назначить капитан, а может, как у нас, все произойти само собой. Мне было дико страшно, поэтому я выбрала отвечать за еду. В море сильно устаешь, даже если ты ничего не делаешь: качка, постоянная концентрация, поток новой информации. Когда ты выносишь людям обед, они едят и говорят: «Господи! Спасибо! Ты богиня! Это невероятно, я ничего вкуснее в жизни не ел!» — и это так классно! Несмотря на то что лодка оборудована кухней, есть и плита, и мойка, и холодильник, не хочется сильно заморачиваться с готовкой. Во-первых, качка, во-вторых, надо готовить побыстрее, потому что все всегда хотят есть. Мы готовили ризотто, пасту, запекали овощи с курицей, утром делали омлет, салат с кускусом и тунцом. Но, приноровившись, можно уже и блинчики приготовить.

Важно, что все выбирают формат времяпрепровождения сами. Есть люди, которые больше хотят только кайфовать на лодке. А есть те, кто хочет заниматься спортом и тренироваться. В обоих случаях нужно не забывать отдыхать, ведь ты поехал на отдых! Я, конечно, стремлюсь к тому, чтобы больше времени проводить на лодке, купить свою и жить на ней, но пока у меня есть только неделя отдыха от работы, и хочется прожить ее по максимуму.

Обучение

Я твердо решила вернуться. Лодка — это другая степень свободы. Ты видишь горизонт и понимаешь, что волен идти в любую сторону. Несмотря на то что правила в мире яхтинга прописаны довольно жестко, они все равно предполагают гораздо больше свободы, нежели имеют пешеход или автомобилист.

Буквально через пару недель после Мальты наш капитан написал мне, что у них освободилось место на лодке в Белое море. Он предупредил: «Возьми теплую одежду и все непромокаемое, потому что это не совсем Средиземное море». Это был формат похода, когда ты спишь в спальнике, не моешься и тебе холодно, но мне так понравилось! Я вернулась, и мы сразу начали ходить на тренировки.

Я всегда за практику. Меня лучше поместить в условия, где я все увижу своими глазами, чтобы потом лучше улеглась теория. Даже когда я пошла на теоретический курс (это необходимо сделать, если ты собираешься получать права), я много не понимала, но мне было проще. Тогда я была на лодке четыре раза, отходила лето в «Орешке» («Орешка» — это летние тренировки на Пироговском водохранилище. — Прим. ред.) и зимой пошла на теорию.

На регатах в море в основном большие лодки, прогулочные, с комфортным бытом: тут тебе и холодильники, и души, и туалеты в каждой каюте, а в «Ореховой бухте» в Подмосковье — супермаленькие лодки, у которых внутри нет ничего. Ты туда только заходишь, гоняешься и уходишь.

На большой лодке всему учит капитан, а в «Орешке» ведут занятия тренеры, которые тебя затачивают на спорт — они знают нюансы соревнований, объясняют, как выглядит дистанция и как ее идти, как бороться с другими лодками и при этом не раздолбать свою. Это две принципиально разные вещи. Но если ты глубоко и надолго в яхтинге, то в «Ореховой бухте» ты кайфанешь не меньше.

В школе «Силы ветра» был курс занятий по вечерам, он проходил раз в неделю, его вели разные преподаватели в течение нескольких месяцев. А потом добавили интенсив: четыре дня учишь теорию и пишешь тест, затем практика.

Здесь не так, как при сдаче на автомобильные права, неделю ты делаешь упражнения, за тобой смотрят все время, что добавляет стресса, ты постоянно сконцентрирован. 

Дорого ли это? Можно потянуть, сравнимо с отпуском. Ты едешь отдыхать, платишь за билеты, жилье и еду. Здесь то же самое, только вместо жилья ты платишь за лодку.

Морская болезнь

Мы были на Канарах с командой из восьми человек. Из них укачало шесть, но при этом четверо влюбились в яхтинг. Морская болезнь связана с волной — вестибулярный аппарат, конечно, офигевает, когда тебя сильно качает. Важно быть все время сытым, потому что, когда ты голодный, тебя укачивает так же, как бывает с утра в машине. Еще это психосоматическое: когда я сделала первый шаг на лодку, мне показалось, что меня уже укачало, хотя мы просто стояли в марине.

Но во второй раз на Канарах меня укачало по-настоящему. Там были длинные переходы и совсем другая океанская волна. Я была недовольна собой, потому что я была в море шесть раз и мне было хорошо, даже когда кому-то было плохо! Я думала, что я избранная, а тут… Первый раз в роли капитана, и укачивает так сильно, что ты просто ничего не можешь сделать. Ты говоришь: «Ребят, извините, вот вам штурвал, а я пойду лежать, если что — зовите». 

У меня есть друзья, которых укачивает все время, но они все равно занимаются яхтингом. Все проходит через два-три дня. 

Лодка, права и капитанский авторитет

Мои друзья, у которых есть лодки, говорят: «Когда ты захочешь владеть лодкой, позвони нам, и мы расскажем, почему не стоит». Это сложно, дорого, постоянно нужно все чинить. Если лодка живет в Средиземном море, а ты в Москве, вам как-то нужно взаимодействовать. Лодки сдают в аренду — это большая индустрия. Некоторые так зарабатывают деньги.

В моем случае все вопросы организации регаты берет на себя моя парусная школа. Если ты хочешь идти вне организации, можешь загуглить «лодка чартер острова» — и тебе предложат варианты аренды. Что касается прав, есть две опции: удостоверение для России и остального мира. У меня есть весь мир, но я со своим удостоверением не могу взять лодку в России (на территории России действуют только права, выданные ГИМС. — Прим. ред.).

У капитана много обязанностей: в первую очередь — жизнь и здоровье экипажа, второе — не разбить и не спалить лодку, третье — быть компетентным, чтобы из точки А дойти в точку Б. Плюс нужно обучать экипаж, здесь все зависит от организаторских способностей.

Я, как социопат, люблю, когда вокруг меня друзья. Ребята из моей школы очень понимающие, они знают, что «Маше Олейниковой не подойдут эти ребята, они не из ее оперы, а эти — классные». Это может прозвучать жестко, но капитан главный, он все решает. Бывают моменты, когда я со стеснением об этом заявляю, это так!

Моя основная профессия — дизайнер интерьеров. Я часто общаюсь со строителями, могу руководить людьми, у меня включается поставленный голос, громкий, четкий, бескомпромиссный. А на лодке… Ну это же друзья! Иногда я могу заорать, иначе мы перевернем лодку. Еще я угрожаю все время скинуть кого-нибудь за борт, хотя человек за бортом — это очень накладно. Был момент, когда у нас выпал буй и мы долго его поднимали. Тогда решили, что за борт лучше не выпадать, потому что доставать тебя будут еще дольше.

Первое капитанство

Я прошла курс теории и практики, и мой инструктор решил, что я достаточно компетентна, чтобы выйти в море с командой. Было очень страшно. После моего первого шага на лодку прошло полтора года, и вот Канары!

Мы прилетели 30 декабря. Перелет был ночной, мы вообще не спали, потом приемка лодки: нужно проверить, что все исправно, есть спасательный инвентарь, чтобы потом тебя не развели на депозит. Дальше бытовуха, закупка продуктов. Потом на капитанском собрании ты узнаешь, что — внимание! — выходить в пять утра, а уже 11 вечера. А твоя команда ничего о лодке не знает. Конечно, ты проводишь инструктаж: рассказываешь, как передвигаться, что трогать и не трогать, что делать, если вам стало плохо, и так далее. Это важная часть, но это капля в море. И вот 31 декабря вы выходите в темноте с неопытным экипажем в ночи.

Вышли нормально. Лодок других нет — кому еще нужно выходить 31 декабря? А через три спокойных часа появились волны и ветер. Все начали бояться: думали, что их укачает и они умрут. Ты с бешеными глазами смотришь, как люди по одному начинают блевать и ложатся спать, ты говоришь всем, что все нормально, но тебе уже самой нехорошо. И так 12 часов.

Мы пришли на Тенерифе (самый крупный остров из архипелага Канарских островов. — Прим. ред.) вымотанные, а надо еще Новый год встречать. Дальше швартовка. Про то, как капитаны в первый раз швартовались, можно отдельный материал сделать — ты заходишь в марину и думаешь: блин, как? Но глаза боятся, а руки делают.

Марины — довольно ограниченная часть моря. Там все узко, с одной стороны волнорез, с другой — мель. Ты должен аккуратно пройти, чтобы киль не задел дно. Дальше понтоны и лодки — их нужно не задеть и встать. Если не рассчитал скорость и силу ветра, то тебя сносит на другие лодки. Бывает, что паркуешься не с первого раза. Швартовка — это самый важный момент концентрации. Вот ты полежал, просекко попил, и тут нужно пришвартоваться. Все зависит от опыта, для меня это пока что слишком стрессово.

Люди часто удивляются, что я капитан. Но это удивление с вау-эффектом. Бывают ситуации, меня спрашивают: «А у вас кто на лодке капитан?» — «А у нас на лодке я капитан». Спрашивают: «Что, прям ты?» — «Прям я». Потом говорят, что мне, наверное, сложно. Тогда у меня вырывается про «долой сексизм», я человек-капитан, а не девушка-капитан. Но в целом я стараюсь спокойно реагировать.

Процент девушек среди капитанов стремительно растет. На большой регате нас было шестеро из 39. Если по-честному, я понимаю, что девушкам только физически может быть сложнее. Но если ты набрал нормальную команду с крепкими матросами, ты делегируешь все физически сложное им. Я стараюсь, чтобы парни брали побольше нагрузки, но моя подруга Наташа, например, ходит в зал и может все сделать наравне с парнями. Когда моя команда долго не могла понять, что я хочу от них, я одна без усилий показала им это.

Конечно, шуточки на эти темы будут всегда, но они скорее добрые. Мне очень не нравится любая дискриминация. Море — территория взаимного уважения. В первую очередь ты капитан. Если у тебя что-то не получается, то тебе помогут и донесут информацию не как до глупой бабы, а как до человека, который несет ответственность за лодку и людей.

Были случаи, когда я была не права. В последний раз я высматривала лодки на якорной стоянке и килем напоролась на камни — это тупость несусветная, за этим нужно следить. Я была готова к тому, что капитаны сделают мне выговор, но они просто объяснили вещи, которые я могла не знать.

Яхтинг с собакой

Мы путешествуем вместе с моим псом Шибу. По размеру он похож на большого толстого кота или маленькую лису, весит шесть килограммов. Это как полноценная собака, но уменьшенная. Передо мной даже не стояло вопроса, можно ли его брать. Мне не хочется оставлять его. Я всегда за эксперимент. Если бы ему было плохо, я бы больше не брала его, но его не укачивает, не тошнит, он может уйти в каюту и лечь спать вместе с тем, кого укачало. Можно приучить его ходить на пеленку, но это фанатичное отношение. Да и на регате мы каждый день причаливаем и можем сойти на берег.

Есть видео на ютьюбе про морского пса Тузика. Он может держать курс, натягивать веревки и делать трюки. Вообще я думаю, что Шибу сможет сделать подобное, но я ленивый дрессировщик. Когда у нас появится своя лодка и мы переедем жить на нее в Средиземное море, у нас будет много времени. Тогда мы будем отрабатывать швартовку: я подхожу кормой, он выходит на берег, я выкидываю ему веревку, он ее ловит и держит. Это будет офигенно.

Cвобода и стереотипы

Меня потянуло в море из-за потребности в свободе, красоте, размытии границ. Известно, что люди, которые смотрят на горизонт, чувствуют себя лучше. Нет таких людей, кому точно нельзя выходить в море. Я всем бы дала шанс. Это действительно может поменять мировоззрение. Может быть, ты чика с длинными ногтями и на кэблах, но ты неплохой человек, просто еще не знаешь чего-то. Когда ты увидишь людей с горящими глазами и открытыми сердцами, возможно, ты захочешь расширить свой кругозор. В яхтинг легко прийти со стороны, вся информация в открытом доступе.

Первый стереотип — что яхтинг дорогой и недоступный, недавно это действительно было так. Но сейчас, чтобы уйти в море на неделю, нужно максимум 100 тысяч. На Мальте этого нам хватило на все: билеты, лодку, еду, стоянки, плюс три-четыре дня мы жили на Мальте и гуляли по городу, ходили по ресторанам. Второй стереотип — соотношение девочек и мальчиков. На лодках обычно пополам мальчиков и девочек. Третий — что регата — это просекко и бикини. Мы не катаем моделей. Хотя мы не против иметь их на яхте, это классно и красиво. Я всегда фоткаюсь и беру на лодку минимум двух фотографов, и еще желательно бы оператора. Есть другой формат яхтенных путешествий — когда вы с друзьями нанимаете капитана с помощником и можете вообще ничего не делать, но это скукота.

О морских приключениях

Когда первый раз мы ходили в дальний поход с Балеарских островов на Канары и выходили из Гибралтара, погода была не самая приятная: ночь, очень большие волны — по ощущениям, метров десять, таких больше я никогда не видел. Океанские волны совсем не такие, как в представлениях обывателя: они очень длинные, как ряды домов, которые постепенно придвигаются, 20 секунд лодка поднимается на крышу такого дома и потом 20 секунд спускается. Это не что-то резкое, что переворачивает судно.

На следующее утро все было тихо, а навстречу нам шла огромнейшая стая дельфинов! Это был целый гектар прыгающих дельфинов — потом мы неделю шли в океане, и не было вообще ничего. Только на четвертый день к нам залетел воробей.

Еще один раз мы в том же переходе потеряли винт. Он отвалился ночью, нам пришлось поднимать паруса и менять маршрут: для Мадейры (автономный регион Португалии. — Прим. ред.), куда мы шли, ветер был неподходящий, и мы повернули на Канары. Пару раз были смерчи: днем это не очень интересно — просто сидишь и боишься, а ночью было забавно. Небо было чистое и звездное, мы сидели на вахте, смотрели в горизонт, и я подумал: «Ого, какая красивая радуга от Луны!», а потом: «Стоп, какая еще радуга». Оказалось, это смерч. Но он не подошел близко, и мы успели убрать паруса.

Вообще в течение моей яхтинг-карьеры самыми сложными были две вещи: первое — это швартовка и отшвартовка, это всегда происходит по-разному. Сейчас я уже уделяю этому меньше эмоциональной энергии, а раньше при швартовке максимально сосредотачивался, все бросали свои дела и смотрели, чтобы не повредить лодку. У многих новичков это тоже вызывает большие затруднения и опасения. Второе — это попасть в плохие погодные условия, но это скорее уже страхи на берегу. Когда ты попадаешь в шторм, ты уже не боишься, ты делаешь. Ты видишь, что тебе надо смайнать паруса, подготовить экипаж. Руки делают, а глазам нет времени бояться.

Обучение

Все началось десять лет назад: у моего друга был катер, и когда он получал права для него, то решил сдать еще и на парусные, а заодно получил и международные. Он рассказал мне, что яхтинг — крутая тема. Через несколько лет я первый раз оказался на лодке на Канарах.

Было очень сурово: ночью мы попали в шторм. Экипаж у нас оказался не суперопытный: лишь капитан и еще пара человек были в море два раза. Но тогда это вовсе не отпугнуло меня — наоборот, подстегнуло. С нами на борту был Максим Пинигин, он впоследствии основал «Силу ветра» и развил это в большой бизнес.

Мысли сразу стать капитаном у меня не возникло. Мне просто понравился формат яхтинга — это отличалось от всего того, что было у меня и моих друзей. Так я ходил до 2012 года. Максим тогда открыл набор в первую группу обучения парусным правам. Там я и обучался, хотя это больше было похоже на посиделки друзей: вместе мы могли пить пиво, старшие товарищи рассказывали теорию, мы что-то усваивали. Потом в Турции мы так же, компанией друзей, сдали практику. После этого я уже ходил самостоятельно как шкипер.

Капитанство

Первый раз я вышел капитаном в 25 лет, в Греции. Когда я выходил непосредственно в море, мне не было страшно. Страшно было перед поездкой, ведь непонятно, что там может произойти. Начало оказалось отвратительнейшим: у нас не работал свет на лодке, все переругались и разделились на два лагеря. Ты как капитан чувствуешь за это свою ответственность, тебе надо всех помирить и как-то управляться с ними следующую неделю. Но все эти косяки прекратились, как только мы вышли на воду: большинство были в море первый раз, поэтому поняли, что надо слушаться меня, вражда куда-то делась. Потом все прошло довольно гладко.

Я всегда говорю, что главное в яхтинге — это пропедевтика, предварительная подготовка. Поэтому у нас перед походом должны обязательно быть две-три встречи с экипажем в Москве, чтобы все познакомились, пообщались, завели чатики в соцсетях. За каждым закрепляются обязанности. Поначалу это может кому-то не понравиться, человек едет отдыхать, а надо что-то делать, готовить, но потом, когда понимает, что в отдыхе есть его вклад, то чувствует гордость. Я часто замечаю, что если у кого-то было меньше заданий, то он начинает неуютно себя ощущать и спрашивает, что еще поделать.

Большую роль играет командная работа. Если кто-то выливается из команды, то капитану нужно из кожи вон вылезти, чтобы этот человек влился. Но если кто-то совсем неадекватный, то его просто не берут на борт. Есть правило, что капитан может отказать человеку, если считает, что это будет небезопасно для него или экипажа. В этом плане комфортнее выходить в море с друзьями, но здесь нюанс — сразу начинается: «О, это я что-то не хочу, это пусть Петя делает». В этом плане с новыми людьми удобнее — им можно сказать: «Ты делаешь это» — и все, других вариантов нет. Человек же еще не знает, хочет он работать на этой веревке или на той, ему пока все равно. Потом он уже в процессе понимает, что у него не самая простая роль, но от этого только лучше. Тогда можно сказать: «Я, ребят, все делал, а вы сидели и смотрели».

От капитанства к инструкторству

Я инструктор-теоретик — читаю лекции. У меня пока нет квалификации, чтобы давать людям права. Только яхтмастер-инструктор имеет право давать лицензии. К инструкторству я пришел довольно банально: сначала нужно было кого-то заменить на лекциях, я почитал книжки, подтянул что-то. Потом еще раз, и еще. А потом говорят: «Ты не хотел бы у нас постоянно читать лекции?»

Все люди воспринимают информацию по-разному: кому-то нужно один раз послушать, и они на всю жизнь запоминают, а некоторым надо потрогать, и только после этого приходит понимание. На мой взгляд, не так важно, с чего начинать, с практики или с теории, важно, чтобы это было вкупе. Нельзя оставлять один источник информации. Сдавать на права, зная только теорию, — это довольно глупо и практически нереально. То же самое будет, если заниматься исключительно практикой. Есть вещи, о которых не говорят на лодке, потому что некоторые темы в процессе похода не затрагиваются. Например, конструктивные особенности лодки. Они довольно важны, если вы хотите быть капитаном, нужно их изучить теоретически.

Ходить капитаном мне тоже очень интересно. Первая задача капитана — сделать поход максимально безопасным, чтобы все вернулись с 20 пальцами, двумя руками и ногами. Вторая — чтобы людям понравилось на лодке. Если я обеспечил безопасность, но кому-то поездка не понравилась, я буду считать, что не вполне выполнил свою задачу. Третья — просвещение. Отчасти я своей работой считаю дать знания.

Я знаю очень много капитанов-женщин, которые великолепно справляются со своими обязанностями. Нужно просто обладать определенными качествами. Девушки-капитаны иногда говорили мне, что им не удается сразу сладить с командой, построить всех, чтобы был порядок. Наверное, в этом может быть проблемка. С другой стороны, у девушек обычно полный порядок с самоорганизацией: все разложено по полочкам, по пунктикам. У меня в команде девушки есть всегда! Было бы глупо, если нет. Те, кто говорит, что женщина на корабле — плохая примета, — это какие-то староверы.

Быт на лодке и морская болезнь

Судовое расписание разделяется на так называемые подвахты: люди, отвечающие за готовку, уборку и так далее. В день три подвахты. Обязанности распределяет старший помощник. У нас есть иерархия, на лодке дисциплина очень важна. Касательно питания, определенного меню нет, и зачастую начинается соревнование: одна подвахта что-то приготовила, и другие: «Хм-м-м, перебить это будет тяжело, но мы попробуем!» Причем заранее выясняют, у кого какие любимые блюда, что купить в магазине.

Лодки фрахтуются в зависимости от похода: есть веселые регаты (на самом деле пьянки), где участвуют 30–40 лодок в определенном регионе. Там устраиваются квесты, гонки, вечеринки. Есть учебная регата — это чисто гонки каждый день: приходим, гоняемся, разбор полетов. Я больше на пьянки хожу. Еще есть экспедиции — это поездки в неклассический регион (Исландия, Норвегия, Фареры) либо какие-то длительные переходы (Балеары — Канары). Лодки фрахтуются в месте, где проходят регаты.

В море 97 % населения Земли страдают от морской болезни, зависит это чаще всего от погоды. Кроме того, есть люди, которых укачивает от всего в принципе — машины, самолета. В теории укачивание у человека происходит только в одной из плоскостей: вперед-назад, влево-вправо и вверх-вниз. Некоторых укачивает во всех этих плоскостях, но они обычно это знают заранее и точно не сунут носа на лодку. Но есть и те, кого не укачивает нигде. Не хочу хвастаться, но меня укачало всего раз, когда мы стояли на якоре на Канарах и моя коллега по подвахте (мы отвечали за еду) жарила лук. От этого запаха лука и покачивания мне стало дурно, и я вышел на палубу подышать. Вот это я и запомнил как свою морскую болезнь. А так есть множество вспомогательных средств: таблетки, пластыри от укачивания. Некоторые пользуются народными методами: заклеивают пупок, какие-то браслетики носят, пьют воду с имбирем и лимоном — кто чем спасается.

Будущие яхтсмены

Я определяю несколько портретов людей, которые чаще всего приходят к нам в школу: во-первых, это те, кто хочет больше времени проводить на море. Они, как и я, сидят на своей обычной работе и хотят разнообразить свою жизнь, посетить больше мест, потому что на лодке можно добраться туда, где не проехать даже на автомобиле, — это путешественники, любители отдыхать. Во-вторых, люди, которые хотят поменять свою жизнь. За три месяца они хотят научиться быть капитаном и посвятить этому всю свою жизнь. В-третьих, люди, которым просто подарили сертификат на обучение. Они хотят узнать, что здесь вообще происходит: «У меня есть такая бумажка, хочется понять, что мне с ней делать».

Есть такая категория людей, кому лучше не заниматься яхтингом. Если вы плохо сходитесь с людьми, есть проблемы с общением, то будет тяжело. Потому что провести даже неделю в закрытом помещении, откуда не смыться, с одними и теми же людьми — это тяжко. А если вы не сможете найти общий язык с членами экипажа, вам будет несладко. Если не стремитесь становиться капитаном, это все.

А для капитанства нужно еще иметь внутренний стержень, создавать дисциплину. Экипаж зачастую не видит всей картины в комплексе, поэтому иногда нужно будет сделать то, что противоречит личному восприятию ситуации, доверившись капитану.

Стереотипы

Главный стереотип, что яхтинг очень дорогой, — неправда. Яхтинг, безусловно, стоит денег, но уверяю вас, если вы сравните стоимость путешествия на лодке и отдыха в отеле, цена будет одинаковой или яхтинг будет дешевле. Конечно, у вас нет сервиса: вам придется готовить, постель застилать самостоятельно, но при этом уменьшения комфорта не будет, на яхте очень удобно.

Подобный укоренившийся стереотип: я не умею плавать, можно мне на яхтинг или нет? Обязательно уметь плавать не нужно. Мы все-таки не вплавь добираемся, а ходим на лодках. Для критической ситуации на лодке всегда есть спасательные жилеты. Если вы очень не уверены в своих плавательных способностях, пожалуйста, надевайте жилет и сидите в нем.

Еще многие боятся, что лодка перевернется, особенно когда она идет под креном. Чтобы лодке перевернуться, должно сойтись буквально все: и высокая узкая волна с обрушающимся гребнем, и регион надо подыскать… В обычном Средиземноморье такого быть не может. У лодки есть под днищем огромная штука, которая называется киль, он позволяет лодке возвращаться в вертикальное положение.

Многие боятся морской болезни, тут я никого разуверять не хочу. Она может быть, но даже люди, которые, пардон, всю неделю блюют, возвращаются потом веселыми и радостными. Если человеку плохо в море, то, как только лодка причаливает к берегу, проходит 15 секунд — и все становится хорошо. Это не болезнь по сути, это некая реакция вестибулярного аппарата.

Cтереотип про моделей на яхте с аперолем в руках и татуированным дедушкой на палубе постепенно рушится. Он крепок у людей, но мы не про этот яхтинг. Это два разных лагеря: парусный и моторный. Парусники считают, что они голубая кровь, потому что управлять парусами — это не просто включить движок и нажать на газ. С другой стороны, моторные лодки — это лакшери. Научиться управлять такой лодкой можно за пару занятий. Парус же требует знаний как теории, так и практики.

Яхтинг в России

У нас есть места для яхтинга. Есть точка на Пироговском водохранилище, «Ореховая бухта». Там спортивные маленькие лодочки, на которых можно попробовать себя, поучаствовать в соревнованиях, изучить практическую часть, но это не круизный яхтинг. Это как ПДД и гонки — одно противоречит другому: здесь нельзя ехать быстро, а там нельзя ехать медленно. В гонках нужно отжимать ветер у противников, подходить максимально близко, чтобы препятствовать их продвижению к финишу. А в чартерном яхтинге наоборот.

Спортивный яхтинг — это азартная и доступная всем история: 20 минут на машине, 2 тысячи рублей — отличный вариант для выходных в Подмосковье. Есть ППСС — международные правила предупреждения столкновения судов, это ПДД на море. Сейчас появился Крым, но существуют проблемы законодательного характера, которые запрещают там свободно передвигаться: есть береговые зоны, куда нельзя заходить, нужно держать связь с берегом, чтобы производить какие-то действия, швартовка и отшвартовка должны быть согласованы. В Европе такого нет, там все лояльнее. В Крыму можно встать только в Севастополе и Балаклаве — два места на целый полуостров.

Есть несколько проектов по обустройству южного берега, но это только проекты. Нужно еще очень много сделать, чтобы на Россию обратили внимание с точки зрения яхтинга. Я знаю много шкиперов, которые ходили у нас и сказали: «Больше не хочу. В Средиземке спокойнее».

Планы и сложности

Яхтинг был моим увлечением и стал большой частью жизни. По вечерам я в школе, по выходным — в «Ореховой бухте», отпуска и праздники — это наши регаты. Мне хочется перенести туда всю свою жизнь. Но пока я не нахожу способов зарабатывать на этом достаточное количество денег, поэтому остаюсь на обычной работе. И нужно понимать, что если я постоянно буду капитаном, то практически не смогу бывать дома.

В ближайшее время мне хочется сдать на яхтмастера, но это не мечта, а просто пунктик. Получить верхнюю категорию прав, и выше уже ничего не будет, только коммерческое судовождение.

Конечно, яхтинг — это круто. Это круто звучит, круто выглядит, это красиво. Но переехать на лодку с концами я не хочу. Если у вас хобби превращается в работу, то нужно искать новое хобби. Кроме того, иметь свою лодку — это тяжело. Тут два варианта: либо вы уделяете этому много времени, либо вы уделяете этому много денег. Если у вас много денег, содержать лодку — фигня. Но иначе это напряжно. Нужно за ней постоянно ухаживать, следить, искать место, где она будет зимовать, постоянно чинить, что-то хочется улучшать, если чинить нечего. Это как завести ребенка.

Детство на берегу Волги

Я была таким шебутным ребенком, что мне не разрешали носить длинные волосы — мама стригла меня под мальчика. Да и вела я себя не как девочка, если честно. Мне было десять лет, я победила в гонке на открытии сезона в Сызрани — только вот моя первая грамота была на имя Алексея Панкратова, а не Алены. Тренер-то знал, что я девочка, а все остальные, оказывается, нет. Я жутко расстроилась. А грамота до сих пор висит у родителей.

Наша семья переехала в маленький город Сызрань, в квартиру на берегу Волги. Мои родители были знакомы с парусным спортом — в то время они уже не занимались, но часто приходили в местный яхт-клуб отдыхать и таскали с собой меня и сестру. Много людей, повсюду вода и веселье. Естественно, я прижилась. Спасибо моим родителям — они, в отличие от большинства людей, никогда не говорили мне, что спорт — это несерьезно, что нужно осваивать нормальную профессию. Наоборот, они считали, что со спортом я всегда найду себе дорогу в жизни.

В 16 лет я решила поступить в спортивный вуз. Мне было важно стать профессионалом в своем деле. Для поступления требовалось выполнить как минимум мастера спорта. Я решила, что 16 лет — самое время, чтобы начать подготовку, и ради получения разряда пересела с маленькой яхты «Оптимист» на «Луч» — более взрослый, серьезный класс. Я была маленькой, хрупкой девочкой, и эта яхта была для меня великовата — возможно, стоило походить еще на мелких лодках, но вариантов не было — цель поставлена, надо было ее достичь. За год я стала мастером спорта и получила прямой путь в спортивный университет. И не просто в вуз, а в Российский государственный университет физической культуры, спорта, молодежи и туризма (РГУФКСМиТ) — там было очное отделение гребного и парусного спорта.

Любовь к гонкам и почему Олимпиада — это не главное

После института меня пригласили гоняться на парусном катамаране, который в 2013 году ввели в олимпийскую программу. Раньше катамаран был только мужским парным классом — считался очень быстрым, опасным и физически тяжелым. Но права полов в Олимпийских играх пытаются уравнять — решили, что в экипаже катамарана должны быть двое — мужчина и женщина. Меня позвали сперва на шкотового, хотя я всю жизнь рулила. Быть рулевым легче — он только рулит и принимает решения, всю основную физическую нагрузку выполняет шкотовый. Но я согласилась — мне это было интересно, я не боюсь вообще ничего. Плюс у меня был опыт, и я могла подсказывать своему рулевому. Одна голова хорошо, а две — лучше.

Гонки — это азарт, они приносят потрясающие эмоции, заставляют работать, жить. Каждый раз приходишь на тренировку, вспоминаешь соревнования, и хочется выступать все лучше. Я начала гоняться весной 2013 года, причем сразу с чемпионатов мира и Европы. Спустя год мой рулевой вынужден был поменять меня на более рослую шкотовую с большей массой — практика показала, что нам не хватает веса. А я нашла себе шкотового и ушла на руль.

Несколько лет я была в олимпийской сборной на катамаране, я жила этим: постоянные сборы, соревнования, в свободное время я еще и работала тренером в разных яхт-клубах. Иногда финансирования не хватало, я могла вложить свои деньги — я не понимаю, как можно не поехать на регату из-за денег? Мне никогда не жалко на то, чем я живу. Для меня соревнования — это праздник.

Но наш класс не отобрался на Олимпийские игры — никто из нашей страны не взял лицензию. А в прошлом году международная ассоциация приняла решение модернизировать катамаран и поставить его полностью на подводное крыло — это значит, что лодка полностью выходит из воды и идет на крыле. То есть площадь соприкосновения корпуса с водой нулевая, остается только плавник. За счет этого увеличилась скорость и зрелищность, но уменьшилась безопасность. Очень тяжело перебороть себя психологически — яхта гонит на таких скоростях, что ты идешь быстрее ветра. В какой-то момент задумываешься: а стоит ли рисковать? Это ведь очень опасно. Модернизация означает покупку новой лодки. Новая лодка стоит 40 тысяч евро — у меня нет таких денег, и школа из-за таких резких изменений тоже не смогла выделить бюджет.

Я бы не сказала, что сейчас мечтаю попасть на Олимпиаду, потому что у меня сейчас такая насыщенная жизнь. Уж если готовиться и участвовать, то по-честному и на отлично. А это колоссальный труд — несколько лет ты сам себе не принадлежишь, это сложно.

Я путешествую — тренирую за границей. По гонкам я, наверное, сейчас не скучаю, потому что устала столько лет гоняться каждый день с утра до ночи, круглогодично. Поначалу я расстраивалась, что класс модернизировали и нет возможности участвовать в соревнованиях, но потом пожила обычной жизнью — для себя, и, знаете, здесь тоже хорошо.

Про опасность

Вода опасна — всегда говорю своим ученикам, что выход на воду без жилета невозможен. Во время шторма начинают переворачиваться лодки, ломаются мачты. Я сама тонула на соревнованиях.

1 июня 2007 года я участвовала в Кубке России в Тольятти. Официальное соревнование, флот — около 100 лодок. В тот год довольно поздно сошел лед, и вода была еще холодной. Но именно в день гонки было очень жарко — градусов 35, мы все вышли в купальниках. Было штормовое предупреждение, но мы привыкли к штормам — приходят тучи, дует 10–15 минут, и все. По правилам безопасности, если ты видишь шквал, то лучше перевернуть яхту и сидеть на днище. Тогда самая хрупкая часть, мачта, находится под водой и не повреждается. А днище плоское — сидишь и держишься за него.

Первая гонка прошла хорошо, вода была спокойной. Все знали, что дальше будет шторм — несмотря на это, судья дает вторую гонку. И тут идет шквал, и я впервые в жизни вижу, что на горизонте вода поднимается, как дымка. Я понимаю, что воду сдувает. И во время гонки решила, что я маленькая и лучше переверну лодку заранее, хотя обычно у яхтсмена первая мысль «А, ветер идет — сейчас будем откренивать». Это было правильное решение: я перевернулась, села на днище лодки и увидела, как у яхт, которые уже ушли вдаль, начало срывать мачты, рвать паруса, несколько лодок затонуло. Температура воздуха резко упала с 35 до 10 градусов.

Беда в том, что шторм продолжался три часа, все это время мы в купальниках в ледяной воде. Спасти нас никто не мог — ни один катер, никто не мог выйти на воду, даже судейские судна несло на плотину. Я никогда в жизни столько не приседала и отжималась, сколько в тот день, стоя на днище лодки, чтобы согреться. Мне кажется, если бы это продолжалось чуть дольше, все могло быть намного хуже.

Когда все стихло, все катера и лодки, стоявшие на берегу, поплыли на помощь. Они понимали, что это регата — а значит, в воде вокруг раскиданных лодок тонут дети, взрослые. Главное правило яхтинга — не уплывать от лодки, тебя найдут, только если ты рядом с яхтой. Я помню, как меня подобрало какое-то маленькое рыбацкое судно — меня на руках положили на дно катера, потому что я уже была вся синяя. На следующий день из 100 лодок флота вышло 15 — люди заболели, кто-то испугался. Это один из случаев, когда я была на грани. Я, конечно, вышла на следующий день — как я могла не выйти? Я просто замерзла — это единственное, что меня расстроило. Вот холод я до сих пор не люблю.

О тренерстве и месте, где взрослым можно быть детьми

Парусный спорт не имеет ограничений по возрасту, даже в олимпийской программе. Учить взрослых особенно интересно — они целенаправленно приходят освоить яхту, здесь полная отдача и тренера, и спортсмена. А дети — они еще не понимают, нужно им это или нет.

Я преподаю в коммерческих школах около восьми лет. За это время у меня были и ученики школьного возраста, и ученики старше 70. Как мы говорим, яхтинг — не лошадиный вид спорта, не нужно работать на износ, как, например, в легкой атлетике. Здесь природа, вода — они только способствуют здоровью.

Средний возраст моих учеников — 30–50 лет, они гоняются на спортивных лодках, участвуют в соревнованиях и выполняют разряды. Ограничений по возрасту нет — можно и в 40 лет поставить себе цель попасть на Олимпиаду. Понятно, что надо много вкалывать, но над этим никто не будет смеяться. В парусном спорте большой плюс в том, что ученик может выбрать, какая лодка ему подходит. Швертбот — легкая спортивная лодка, которая переворачивается, — подходит тем, кто хорошо развит физически. Есть килевые яхты, где нужно просто рулить и отдавать команды экипажу — то есть не обязательно иметь хорошие физические данные.

Я могу тренировать на всех классах яхт, но мне больше всего нравятся швертботы. На них человек сам себе и шкотовый, и рулевой — на моих глазах растет капитан. На большой яхте обязанности распределены между командой — у кого-то веревочки, у кого-то руль, а на маленькой лодке ты и парусом должен управлять, и рулем — быстрее доходит, как это все работает.

Частая ошибка тренеров — ругать за ошибки. У ученика в голове сразу появляется страх — я запомнила это с детства. Поэтому важно, чтобы все было легко и весело, ошибка не конец света. Нужно просто показать, объяснить и попробовать еще раз.

Без жилета я на воду не выпущу никогда, но если им хочется побаловаться, попереворачиваться, посмеяться — ради бога, я за эмоции! Эмоции движут мной, когда я иду на воду, мне кажется, это и есть жизнь. На яхте ты забываешь все проблемы, конфликты, заботы — остается чистое веселье. И потом вода забирает все плохое. Я не видела на воде грустных людей.

Сезон в Москве длится с конца апреля по 1 октября. Встаю в три утра, собираюсь, умываюсь, завтракаю, в четыре я уже выезжаю, и в пять мы на воде. И так до заката. Семь дней в неделю — когда заканчиваются силы, могу взять выходной.

Мои ученики — взрослые люди, они работают, и днем приехать нереально. Вечером пробки, в выходные у всех семьи, дети, с которыми нужно провести время, стоит выбор — увлечение или семья. Мы нашли компромисс — почему бы не до работы? Ты ущемляешь себя только во сне, семья и работа не страдают. Можно найти силы встать и прийти на тренировку. Я на воде совсем не устаю — настолько комфортно себя чувствую. И самое забавное, если у меня выходной, да, я занимаюсь домашними делами, но головой я все равно в яхт-клубе. Ни один яхт-клуб не работает с пяти утра, а мне нравится начинать так рано, ведь я лишена пробок — просто долетаю до работы.

Сколько стоит стать яхтсменом?

В Москве существует много коммерческих школ, выбрать есть из чего. Сейчас парусный любительский спорт здесь стал не очень дорогим. Чтобы освоить его до уровня катания для удовольствия, а не для гонок, можно за сезон уложиться тысяч в 30 — это с арендой и инструктором. Для московских цен это нормально, тем более это растягивается на все лето, раз в неделю люди занимаются по два часа. К концу сезона можно сдать на права и кататься. Некоторые школы продают абонемент — покупаешь несколько уроков, и тебе гарантируют, что после окончания курсов ты получишь права прибрежного плавания, то есть ты можешь ходить вдоль берега, в речных и озерных условиях в дневное время суток.

Для любителя этого достаточно — даже я не очень люблю ходить в ночное время. Дальше человек принимает решение, нужны ли ему морские права. Они всегда дороже — из-за курса валют. Но опять же деньги подъемные — в пределах 100 тысяч можно освоить морские условия. И тебе дают лодку — при учебе основные деньги уходят на аренду яхты. Можно в отпуске потратиться на пляжный отдых, а можно на обучение.

Что касается покупки яхты — большие яхты очень дорогие, но есть б/у лодки в хорошем состоянии, они обойдутся как хороший новый автомобиль. Но самое дорогое — это обслуживание и стоянки. Яхтсмены часто шутят о том, что приходится выбирать между женой и яхтой — яхта тоже женщина, блондинка и требует больше вложений — не все дамы справятся с конкуренцией. Поэтому многим удобнее брать в аренду — тогда за ней ухаживают специально обученные люди, а ты погонялся, получил удовольствие и пошел. Я выступаю за Москву, и яхту мне предоставляют.

Есть люди, которые покупают себе собственные лодки, но у меня такой возможности нет. Да и нет мыслей купить себе яхту — лучше возьму любую, какую захочу, в аренду. Зимой большие яхты стоят на воде и краска на днище вздувается — ее надо снимать, потом заново покрывать. Аренда удобнее.

Морской клуб в Косине

Москву я никогда не любил и не стремился здесь жить. Для меня, если моря нет, это не город, а так, потому что нельзя подойти к его берегу. И вдруг я получил квартиру здесь, в районе Косино. Вышел из дома, смотрю — озеро. А дом тогда был новый, детишки только начали стены нехорошими словами пачкать. Мы с мужиками их отловили, а им и заняться больше нечем — ни кружков, ни секций в районе нет. Я тогда говорю: «Давайте на озере морской клуб сделаем». Морской, потому что… Ну, не озерный же.

Мой однокашник по Нахимовскому училищу (нахимовцы — это мафия, они есть по всему миру и всегда поддерживают связь) оказался замначальника клуба Военно-морского флота. Так у нас здесь появились наши первые яхточки. Мы начали потихоньку расти, пришли люди, которые вели занятия, когда я был в командировках. Потом я вышел в запас и стал продолжать это дело.

Тогда в этом районе уклад жизни был еще почти деревенским. Область уже знала, что район отойдет Москве, и бросила его, а Москва еще не приняла. Здесь не было ни милиции, ни преступников. Это патриархальное царство мы хотели разбудить громом пушек. Тогда мы провели в клубе «Гангутское сражение». Мы построили корабль, галеры, взяли на «Мосфильме» исторические костюмы, нарядили роту петровских солдат, записали фонограмму. Косинское население скупило все спички — стачивали серу для выстрелов, рабочие добровольно мастерили пушки. У нас даже был хормейстер, с которым мы разучивали песню петровских солдат. Там были идиотские слова, без спиртного песня вообще не шла. Но потом мы разложили ее на голоса, и наступило единение. Праздник прошел, население потянулось к клубу. Все решалось за одну минуту: люди хотят — нет проблем.

У нас была только одна неумная идея: захваченных шведских солдат мы хотели провести по улице. Но когда повели, местные попытались им набить морду. Ну, в духе патриотизма.

Парусный спорт был здесь в новинку. Российская интеллигенция вообще почему-то позиционирует нас исключительно как сухопутную державу, хотя у нас самая большая морская граница. История судостроения и мореплавания самая большая. Когда у Святослава уже были корабли, англичане еще в шкурах бегали — и вдруг оказались законодателями мореплавания? Ботик Петра I — вот первая яхта на Руси. Потому что яхта — это судно, которое используется не в коммерческих или военных целях, а для удовольствия. Так что яхтинг у нас появился задолго до англичан, и первый яхт-клуб тоже организовал Петр I — это «Невская флотилия».

Особенности парусного спорта

Мне ближе работать с детьми, через них я повторяю свой путь. Мы не только занимаемся яхтингом, но и определяем систему ценностей: что хорошо, а что плохо, что никто ничего не обязан тебе дать — ни мама с папой, ни школа, ни государство. Ты всего должен достичь сам.

В парусном спорте нет границ между полами и возрастами. Только в условиях повышенной опасности могут возникнуть проблемы: в свое время я исследовал психологическую устойчивость малых групп, и самая неустойчивая — это три человека, среди которых одна женщина, а самая устойчивая — семь мужчин.

Женщина на корабле в условиях длительной изоляции от остального мира и повышенной опасности — рискованный элемент. В спорте или круизном яхтинге женщина может преуспеть и быть капитаном, но, чтобы управлять коллективом, и мужчине, и женщине нужны особые личностные качества — жесткий характер. Мы в нашей школе воспитали девушку — капитана дальнего плавания. Но я все-таки считаю, что женщина должна быть принцессой, от всего сложного ее надо ограждать. Она все может, но зачем?

В первую очередь яхтинг тренирует правое полушарие. Парусный спорт называют еще шахматами на воде. Здесь постоянно меняется обстановка, ветер, районы, где ты ходишь. Ты выстраиваешь стратегию и тактику. У нас на озере есть места-ловушки, где нет ветра. Иногда на гонках мы пользуемся этим: загоняем соперника туда обманным путем, а сами идем туда, где ветер. Пока соперник не может выбраться, мы уходим вперед — это такой прием. Озеро еще очень интересно тем, что ветровая обстановка здесь очень сложная: ветер может мгновенно поменяться. Предугадать это сложно, надо на месте принимать решение.

Как все начиналось

Я надел морскую форму еще ребенком. В 14 лет поступил в Нахимовское военно-морское училище. У нас была очень сильная шлюпочная подготовка: в летнем лагере нас месяц выдерживали на веслах до крови и пота, поэтому спали мы только на животах — сидеть было невозможно. Как только нам разрешили поставить паруса, мы все стали патриотами паруса.

У меня был друг из Нахимовского училища, он занимался яхтингом до поступления. В 15 лет он привел меня в яхт-клуб, а позже я уже стал ходить юнгой и матросом в командах. Потом, уже будучи офицером, я организовал Федерацию парусного спорта на Камчатке. Мы ходили по Тихому океану на яхтах, сами строили их. А еще позже в Москве я организовал морской клуб.

Когда ты приходишь во флот, у тебя ежегодно тысячи зачетов. В сравнении с этим выход в море — это тьфу. Когда я сдавал ППСС, был прикол не ставить зачет с первого раза: «Вы заходите в бухту ночью и справа — два белых огня, один зеленый. Что это?» Вспоминаю все огни — нет такого. Ну все, двойка. «Так что это такое?» — спрашиваю. «Это такси по берегу едет». Потом я часто у берега замечал эти огни, вопрос с подковыркой, но отражает реальную обстановку.

Больше всего мне запомнилось, как я еще 14-летним пацаном выходил на яхте в море. Я и мой друг были детьми, остальные — взрослые мужики, капитану 74 года! Он был революционным моряком, приучил нас к порядку. Мы были готовы к любому шторму.

Сложности капитанства

У нас часто проходят встречи с интересными людьми. К нам приходил Николай Литау, которой на «Апостоле Андрее» обошел вокруг света, пройдя по Северному морскому пути по Северному Ледовитому океану. Я его спрашиваю: «Коль, ты же и среди пиратов был, и в плен тебя захватывали, ты тонул, выбирался из штормов, ломал мачты, скажи, что было самое сложное?» Он ответил: «Самое сложное — закрыть дверь московской квартиры. Всегда была тысяча причин не делать этого». Это значит, что самое сложное — порвать с привычной жизнью, суетой текущих дел.

У капитана маленькой лодочки и авианосца одни и те же поля ответственности: это безопасность плавания, ответственность за жизнь и здоровье экипажа и за сохранность своего судна и груза. В отличие от ПДД, морские правила предусматривают ответственность за нарушение на воде для обоих участников. Один нарушил правила, а другой не предусмотрел этого.

Был случай, когда английское Адмиралтейство рассматривало столкновение судов и определяло виновность. Капитана заслушивают, и он говорит: «Я пять дней не сходил с мостика, стоял, смотрел, бдел, отошел на пять минут чаю попить, и тут — столкновение». А суд ему сказал: «Вы должны пять дней спать в своей каюте, но за пять минут до столкновения выйти на мостик». А как это сделать? Это уже ваши проблемы. Чутье, интуиция, опыт — все, что не поддается определению.

Хорошему капитану, возвратившемуся из плавания, нечего рассказать — с ним ничего не произошло. В шторм хороший капитан не выбирает, какие паруса спускать, он выбирает только кабачок, где посидеть. И чем сильнее шторм, тем дальше будет этот кабачок.

О мореплавании есть книга «6 тысяч лет авантюры». Потому что, покидая берег, человек никогда точно не знает, вернется ли он назад. От капитана требуется сделать все, что он может, дальше — воля Господа Бога.

О мотивации

Бабушки и дедушки приводят к нам ребенка, а он только сидит в телефоне, ничего не хочет. Туризм, лодка — нет, нет, там комары. Молодежь стала стариками. И наша задача — воспитать у них хоть какую-то мотивацию.

Яхтинг — это инструмент. Нужно только сделать так, чтобы заниматься этим было интересно. Для этого нужны люди, у которых горят глаза. Есть профессиональные тренеры, у которых только методика: они не смогут привить человеку любовь к делу.

Заниматься этим сложнее с каждым годом. Мы некоммерческая организация, прибыли у нас нет. Наша цель — общественно-полезные ценности, а государство не оказывает поддержки некоммерческому сектору. Дети у нас платят только за тренировки, а взрослые — членский взнос.

Парусный спорт не сезонное явление. Зимой жизнь яхтсменов даже более напряженная, чем летом: формируются экипажи разных яхт, проводятся занятия, обсуждаются походы.

Научиться яхтингу можно по-разному. Есть программа Федерации парусного спорта по подготовке яхтсменов. Мы аккредитованы при ней и проводили обучение в рамках их программы. Мы готовим яхтсменов, потом они могут сдать на права в ГИМС (Государственная инспекция по маломерным судам. — Прим. ред.). Но есть методики, ориентированные на людей, не стремящихся к парусной карьере.

Многие яхт-школы в Москве готовят по канадской системе IYT (International Yacht Training). Они проводят теоретическую подготовку в школе, а практику уже предлагают пройти на Средиземном море. Это стоит соответствующих денег. Мы же предлагаем за 15 тысяч рублей все то же самое освоить здесь на озере, а дальше люди примут решения — хотят ли они продолжать свое обучение. Это упрощенная программа, адаптированная к нашему озеру: не нужно, например, знать, как образуются циклоны в Южном полушарии. Здесь можно сконцентрироваться на управлении парусным судном: вход в порт, швартовка.

Проблемы  яхтинга в России

Яхтинг в России есть. Он здесь, можно сказать, зародился. Всесезонный яхтинг действительно осложнен. А вопрос об отсутствии достаточного количества марин скорее политический. В Турции и Хорватии большинство хороших марин построило государство и потом безвозмездно отдало бизнесу, а возвратило эти деньги налогами от этого бизнеса и притока туризма.

По обеспечению парусный спорт для нас действительно дорогостоящий — нужно строить марины, закупать яхты, проводить соревнования. Национального класса яхт у нас практически нет. Также у нас масса пограничных запретов. Плюс российские права, выданные ГИМС, не действуют за рубежом, как и их права не действуют у нас. В этом плане мы немного Северная Корея. Такие ограничения ничем не оправданы.

Наш клуб закрывают каждый год. Политика Москвы заточена на привлечение инвестиций, а мы денег не приносим и, получается, просто занимаем земельный участок. Никакого компромисса нам не предлагают. Мы не хотим быть завуалированной коммерческой фирмой, которая дерет деньги с населения, а нас упорно толкают к продаже услуг.

В Москве уже закрылось 50 клубов. У них была дорогая прибрежная территория, инфраструктура, яхты, но детей оттуда убрали. Такая отрасль, как яхтинг, хороша для зарабатывания денег, а некоммерческие клубы для городского бюджета не прибыльны. Отсюда и давление, которое нас очень ограничивает.

Шахматы на воде

Парусный спорт — это когда ты играешь в шахматы, стоя под душем и тягая штангу одновременно. Яхтинг — спорт для умных. Физическая подготовка очень важна — без нее не выиграешь. Но, каким бы атлетом ты ни был, если не умеешь быстро принимать правильные решения, ты не сможешь никогда в жизни выиграть. Здесь есть целый отдельный язык. Для каждого обычного человеческого слова есть яхтсменское. Например, простая веревка — это шкерт, шкертик. Горизонтальная перекладина — это гик, а по-английски — boom, потому что именно такой звук ты слышишь, когда она бьет тебе в голову — это проверенная информация.

В гонках нужно очень много думать. У тебя есть несколько десятков постоянно меняющихся факторов, от которых зависит каждое твое решение: течение, верхний ветер, градиентный ветер, внутренний ветер, сила верчения Земли, настройки лодки... Вы знали, что на высоте пять метров ветер дует под углом 20 градусов по сравнению с тем, что происходит на уровне глаз? Он может изменять скорость каждую минуту, изменять направление от прошедшей рядом яхты — все это нужно понимать и учитывать. У «Финна» много разных настроек: оперативное изменение формы паруса, положения мачты, положения киля — там все двигается и от всего зависит скорость лодки. Некоторые люди относятся к этому чисто интуитивно, некоторые строят физическую модель.

Все участники пересекают стартовую линию одновременно, и есть правила, которые регулируют, как лодки должны между собой расходиться. Гонщик должен учитывать положение каждой из этих лодок, порывы ветра, изменение курса, настройки, чтобы прийти первым. Там соревнуется еще 100 человек, и каждый из них всю свою жизнь пашет, чтобы выиграть — точно так же, как и ты.

И все на одинаковых лодках, идут с одинаковой скоростью. Все стартуют одновременно, но к финишу один приходит первым, а другой сотым. Это ближе даже не к шахматам, а к нардам: у тебя есть доска — это вода, и твоя задача — пройти дистанцию. У всех участников есть кубики — стратегические решения, которые принимаются во время гонки. Каждый раз кубики соперника образуют абсолютно рандомное число, и твоя задача — принимать правильные решения, чтобы остановить своего соперника и уйти вперед.

Об Олимпиаде в Токио и рисках

Мне всегда нравился спорт — лет с пяти занимался борьбой. Не раз были мысли бросить, но на данный момент это то, чем я хочу заниматься. У меня есть цель, и ее достижение доставляет мне удовольствие — хочу выиграть Олимпиаду 2020 года в Токио. Не ради денег — если бы я хотел много зарабатывать, я бы занимался чем-то другим.

Попасть в олимпийскую сборную — одна из промежуточных задач. Для этого нужно в августе этого года забрать специальную лицензию. В парусном спорте в каждой дисциплине от страны в Олимпиаде участвует только один человек.

Я гоняюсь на «Финне» — это класс, где разыгрывается меньше всего лицензий. Всего в Олимпиаде будут участвовать представители 18 стран — одна из них точно Япония, еще пять лицензий гарантированно выдаются на континенты отстающим странам, то есть мы на них не претендуем. Остается всего 12 мест, на которые может претендовать Россия. Чтобы туда попасть, я должен два года подряд быть как минимум в 12 лучших. Причем на первом чемпионате мира, который будет в августе этого года, разыграют восемь лицензий — надо быть хотя бы восьмым по странам, в следующем году разыграют еще четыре. И по факту, вся борьба на Олимпиаде разворачивается между 12 людьми из разных стран.

Олимпийские классы отличаются от остальных тем, что они на грани возможностей человека. На этих яхтах ни одна твоя ошибка не прощается. Если ты делаешь неправильное движение — ты переворачиваешься сразу. Тебе может прилететь по голове, тебя может сломать. Это опасно и очень сложно. Если ты непрофессиональный гонщик, ты не сможешь справиться с этими лодками.

Риск — это то, что обязательно должно присутствовать в жизни, он оправдан. А есть безрассудство — когда профит или шансы на то, что ты все выполнишь правильно, очень малы. Мне кажется, я очень четко хожу по этой грани, поэтому у меня не бывает случаев, когда мне реально нужно чего-то опасаться. Я могу рисковать, но не там, где это касается жизни. Я очень рассудительный человек. Ни разу в жизни не был в ситуации, когда чувствовал, что я мог серьезно покалечить себя или умереть. Если я чего-то опасаюсь, я представляю худший вариант развития событий и принимаю решение.

Как готовят тренеров по парусному спорту и сколько это стоит

В университете я учился тому, что очень помогло мне в парусной подготовке. Может, я не очень хорошо систематизировал эти знания, но все равно они очень помогли мне в жизни. Были базовые спортивные предметы (анатомия, физиология, биомеханика, биохимия, теория физической культуры, теория подготовки спортсмена) и обычные дисциплины: социология, философия, психология. Из нас готовили высококвалифицированных тренеров. Но, так как у меня очень мало педагогической практики, как педагогу, мне эти знания систематизировать сложнее, потому что это нужно делать на своем опыте.

На самом деле занятия парусным спортом намного дешевле, чем считает большинство людей. Для детей сейчас это вообще практически бесплатно — школы формально могут собирать 2–3 тысячи рублей в месяц. Тренировки пять-шесть дней в неделю. Для взрослых чуть сложнее, но тоже доступно. Гоночный день в Москве стоит 2–3 тысячи рублей. Абонемент на лето может выйти тысяч в 30 — это адекватная сумма. В Москве очень высокая конкуренция среди парусных школ, особенно для любителей, поэтому цены доступные, а обучают там профессионалы.

Почему парусный спорт — это не про деньги

Парусный спорт делится условно на две части: олимпийский и профессиональный. В олимпийском яхтинге суть в том, что ты гоняешься на олимпийских классах и за показанный на соревнованиях результат тебе платят зарплату от Минспорта — откровенно небольшую. Если ты чемпион России, ты получаешь 35 тысяч рублей. Зарплату назначают в январе, если ты выполнил требования в прошлом году. Гонщиков много, а платят только одному — победителю. Например, на «Финне» на российских соревнованиях гоняется человек 70–80, из них зарплату получает один. Иногда два, если очень повезет.

А есть профессиональный спорт — когда тебе платят за то, что ты гоняешься на больших лодках. Грубо говоря, есть дядя-любитель, но с деньгами. Ему интересно гоняться с другими такими же дядями и мериться, у кого лодка быстрее. Руль всегда у хозяина лодки, он платит каждому члену экипажа за то, что они выполняют какую-то работу и исправляют его ошибки. Платит не за результат, а за гоночный день. Среднему олимпийскому гонщику, который гоняется в первой десятке по России, платят примерно 10 тысяч за гоночный день. В Москве очень высокая конкуренция, много гонщиков, поэтому здесь прайс ниже, чем в регионах.

Нужно понимать, что если ты хочешь зарабатывать много, эти 10 тысяч — только старт, сам ты будешь думать, как бы заработать еще. Открыть свое дело, например. В парусном спорте у тебя все равно есть какой-то лимит, и если твои амбиции выше этого лимита, то ты будешь искать способ заработать. В моей семье работаю только я, и мы неплохо живем, но не могу сказать, что у нас растет уровень достатка. Мой заработок за месяц состоит из зарплаты гонщика-олимпийца и подработки на профессиональных гонках несколько дней в месяц.

Я нахожусь в Москве всего семь-десять дней в месяц. Так как гонки чаще всего по выходным, нечасто получается участвовать. Если я переключусь только на профессиональные гонки, буду зарабатывать в два-три раза больше, чем сейчас. Это если в России — за границей больше. Но нужно понимать, что это деградация. Потому что это работа на дядю.