Гости столицы: Музыкант Мэттью Херберт После двух выступлений в Москве британец Мэттью Херберт рассказал The Village о том, как звучит российская столица, зачем писать шум метро и почему эхо аэропорта Шереметьево попадёт в музей звука.

Специально для концерта на «Стрелке» вы записывали различные звуки в Москве. Зачем вам это понадобилось?

Когда мне предложили представить Россию на культурной олимпиаде, я сразу понял, что практически невозможно описать целую страну на сцене за 50 минут. Я много общался, разговаривал с людьми и в итоге решил составить портрет страны из звуков, ведь именно в них, на мой взгляд, настоящая демократия. Не каждый человек играет на музыкальных инструментах, но каждый производит шумы.

Какие звуки в итоге отобрали?

История состоит из трёх частей. Прежде всего меня заинтересовало новое поколение россиян. Для этого мы просили людей прислать нам записи их детей. Сделали аккаунты на YouTube и Soundcloud и затем выбирали лучшие звуки. А ещё я хотел записать людей старше 80 лет, которые на своём опыте пережили все эти удивительные перемены в российском обществе. И, наконец, я хотел понять, как пространство вокруг влияет на звуки, проще говоря, почувствовать аутентичную атмосферу. Для этого я записывал шумы в московском метро, а потом накладывал их, скажем, на звук фортепиано. Получалось, будто кто-то играет на фортепиано в метро.

На «Стрелке» вы выступали с музыкантами из Гнесинки и Консерватории — их учат всё-таки немного другому подходу к музыке. Как вы нашли общий язык?

Ну прежде всего они все очень вежливые, очень приятные люди. Впрочем, я не думаю, что мои просьбы и приёмы их шокировали. Конечно, когда просишь классических музыкантов, особенно старшего поколения, рвать газеты на сцене или стучать в банки из-под «Пепси», они могут быть скептически настроены. Но мои музыканты оказались очень открытыми людьми, готовыми пробовать новые вещи, пусть их и не учили этому.

Вы бывали в Москве ещё в девяностые годы и сейчас провели здесь довольно много времени, чтобы более-менее изучить этот город. Скажите, звуки Москвы отличаются от звуков других городов мира?

Конечно. Сложность лишь в том, что нет адекватного способа по-настоящему сравнить эти звуки. В том числе поэтому я сейчас занимаюсь музеем звуков: там можно будет послушать Москву и сравнить её с Брюсселем, например, или Лондоном, или Барселоной. Что касается звучания Москвы — оно само по себе постоянно меняется. Когда я был тут в 90-х, город казался мне значительно тише: люди как будто не кричали на улицах. С другой стороны, в 90-е были громче машины, повсюду слышалось это характерное тарахтение советских двигателей. Сейчас звук на дорогах стал намного разнообразнее, плюс появилась ещё одна краска — пробки.

Какие у вас ещё воспоминания о Москве девяностых, не обязательно звуковые?

Мне очень нравились станции метро, тогда было не так много рекламы, реклама — это вид зрительного загрязнения, и я ненавижу это. Я чувствую себя так, будто меня насильно заставляют знать о чём-то, что-то любить. Ещё мне очень нравилось останавливаться в квартире моего знакомого Бориса — его, к сожалению, нет больше в живых. Помню, у него был абсолютно пустой холодильник, но главное — запиралась входная дверь, и я мог остаться наедине с собой в Москве. И ещё кое-что... не могу вспомнить название галереи... А, Третьяковская. Там есть большая картинка художника Иванова, которую он писал 20 лет. Мне нравилось стоять перед этой картиной.

В вашем музее звуков будет что-то из России?

Музей должен открыться только через 6 недель, и мы ещё выбираем, какие туда поместить звуки. Из России у меня есть голоса детей, стариков, метро... И ещё удивительный звук, который я записал в аэропорту Шереметьево, на границе, когда проходил паспортный контроль. Там было очень странное эхо, или что-то похожее на эхо: «Бззззз!» Эта запись точно войдёт в музей одной из первых.

Как вы записываете такие случайные звуки?

По-разному. Могу просто достать телефон из кармана и что-то записать. А иногда я использую дорогое оборудование, которые мы долго устанавливаем и настраиваем. Всё зависит от проекта и от того, где ты находишься. Если ты стоишь на паспортном контроле, не получится же вытащить огромное записывающее устройство и микрофон. Приходится использовать подручные средства.

Должно быть, в телефоне у вас сотни, тысячи файлов?

Не поверите, только один — как раз о Москве. На самом деле я прекратил записывать какое-то время назад. Если постоянно писать всё, что слышишь, можно сойти с ума. Это как быть фотографом: можно фотографировать всю жизнь, но надо выбрать, что именно. Вы делаете портреты, или снимаете ландшафты, или какие-то детали, или дома, или природу. Раньше я записывал буквально всё, а теперь понял, что для меня это как работа.

А город — не обязательно Москва, а вообще любой — ещё преподносит вам сюрпризы, встречаются уникальные звуки, которые вас по-прежнему шокируют?

Каждый раз, когда я записываю, я нахожу звук шокирующим. Причём шокируют всегда какие-то вещи, которые обычно мы не замечаем — простите уж за такой скучный ответ. Скажем, я как-то зашёл в очень-очень модный бутик в Италии. Всё было там совершенно, всё правильно. Но там висело два кондиционера. Один говорил что-то вроде «пфуууууу», а другой отвечал «тфуууу». И это звучало так, как будто ты сидишь в огромной куче дерьма. Но никто не замечал этого, никто не придавал этому значения. 

В больших городах мы вообще привыкли многого не слышать.

Да, мы их не слышим. У людей вообще странные отношения со звуком. Вот гуляете вы по улицам Лондона — кажется, там обо всём подумали: и о том, какой ширины должен быть тротуар, и где поставить дорожные знаки, и где реклама, и как выглядят витрины. Вся улица спланирована визуально, и даже если сейчас она выглядит не очень, то её обязательно приведут в порядок. Но совершенно никто не думает о звуках. Нигде в мире. Эта анархия меня шокирует всё время.