«Наверное, я уже перевоспитался»: Как устроена жизнь в православном приюте на Урале Воспитанник уральского приюта при монастыре — о детском воровстве, казачьих песнях и отце Борисе

Смерть мамы и бродяжничество

Моя мама умерла, когда мне было 5 лет, а отца я никогда не видел. Последний день с ней до сих пор в моей памяти: я зашел после прогулки в квартиру и увидел, как с мамой прощаются соседи. Мне почему-то ничего не сказали о ее смерти — может быть, подумали, что я мало что понимал. Временами я ее вспоминаю: строгие черты лица, громкий голос и мягкие руки. Но лучше бы я ничего не помнил, потому что без таких воспоминаний, думаю, людям легче жить. Мой родной брат тоже умер, когда был совсем маленьким, а сестра-двойняшка сейчас живет в другом городе, я с ней очень давно не виделся.

Я зашел после прогулки в квартиру и увидел, как с мамой прощаются соседи. Мне почему-то ничего не сказали о ее смерти

После смерти мамы меня воспитывала бабушка, но не справлялась — я сбегал из дома, бродяжничал, курил и пил с подростками, которые были старше меня на несколько лет. С ними мы иногда воровали еду в местных ларьках, бродили по чужим дачам, собирались за гаражами и играли на деньги в монетку или фишки. Мы воровали вещи на рынке и продукты в ларьках, собирали с дач фрукты и овощи, а если повезет вскрыть дверь, то забирали что-нибудь из холодильников и овощных ям. Перекусить хотелось часто, а домой идти — нет.

Самый взрослый и смелый из нас был Ваня: он просил прохожих купить нам сигареты и алкоголь, и через день приносил за гаражи какой-то порошок. Ребята его вдыхали и веселились до позднего вечера. Как-то раз пришлось приводить в чувство одного мальчика, который вдохнул слишком много: мы обливали его холодной водой и били руками по лицу. Помню, как в один из вечеров после таких посиделок вся моя компания угнала старый запорожец дяди Миши с соседней улицы. После этого Ваня попал в детскую комнату милиции, на учет к наркологу, а потом его в очередной раз сильно избил отец и пообещал сдать в детский дом. Мы сильно испугались, и перестали грабить дачи.

Я не хотел оказаться в детском доме, потому что боялся столкнуться с волчьей жестокостью

Мне же бабушка постоянно говорила о том, что увезет в приют к отцу Борису на перевоспитание. Ей посоветовали знакомые, которые однажды отправляли туда мальчика Илью. Я его хорошо знал, но никогда не интересовался тем, как сложилась его жизнь. Мне рассказали, что он уже выпустился из приюта, поступил в техникум и стал, как все говорят, достойным человеком. Я тогда даже не представлял, куда поеду, хоть мне и пытались объяснить, что это не детский дом как у Вани, а другой приют, необычный. Успокаивали, что я пробуду там недолго, около месяца.

Расставаться с домом и улицей я не хотел, да и детский дом мне всегда представлялся таким учреждением, где постоянно творится беспредел — детей там бьют, старший спокойно может избить вновь прибывшего, заставить его мыть туалет или стирать за ним носки, где могут легко украсть твои вещи или деньги, и никому ничего за это не будет. Я не хотел оказаться там, потому что боялся столкнуться с волчьей жестокостью.

Первые дни в приюте и отец Борис

Однажды бабушка, которая уже сильно болела и едва справлялась с моими побегами, внезапно сообщила, что мы едем в Верещагино, в приют к отцу Борису. Я не знаю, злилась ли она на меня тогда, или, наоборот, желала добра и хотела, чтобы из меня воспитали достойного человека. Скорее всего, она просто устала от меня и понимала, что точно не справится. Когда мы расставались, бабушка плакала, а мне не хотелось смотреть ей в глаза, что-то говорить на прощание и успокаивать. Я был очень обижен на то, что от меня так легко отказались.

В приюте оказались обычные дети, не злые воспитатели, а на территории — целый конный двор. Но все это казалось мне диким. Я никогда бы не подумал, что здесь может быть баня и свое хозяйство с коровами. Я не мог понять, для чего тут живут дикие звери, почему надо молиться перед обедом, и зачем в свободное от учебы время мальчики машут шашкой на лошадях, катаются на верблюдах и возят навоз. За всем этим я наблюдал впервые в жизни.

Я не мог понять, почему надо молиться перед обедом, и зачем в свободное от учебы время мальчики машут шашкой на лошадях

Первое время я сидел и молчал, потому что говорить ни с кем не хотелось — ни со взрослыми, ни с ребятами. Но на удивление, жизни меня никто не учил, не давал наставлений, не говорил, что я плохой и делаю что-то неправильно. Этим мне сразу понравился отец Борис — я не слышал от него нравоучений, а делал так, как он мне объяснял на своем примере. Сначала я пренебрегал этой добротой и спокойствием: хотелось все делать назло, а потом понял, что батюшку здесь все уважают, и стал прислушиваться к нему. Я начал помогать по хозяйству, проводил время с животными, ухаживал за ними и зачем-то старался понравиться всем воспитателям.

Батюшка учил нас рубить дрова и ровно складывать их в поленницу, копать грядки, топить в бане печь. Многие, как и я, никогда прежде этим не занимались. Для меня оказалось большой неожиданностью, что в приюте нужно выполнять какую-то работу. Но постепенно я освоился и понял, что здесь просто так не посидишь, потому что все трудятся. Мы учились в обычной сельской школе в деревне Кукеты, куда нас каждый день отвозил и привозил автобус. Так у меня появились новые товарищи — не только в приюте, но и в школе. Я стал самостоятельным и каждый раз старался повторять за другими молитву перед едой. Батюшка всегда говорил, чтобы мы старались жить мирно, старшие отвечали за младших и уважали честность. Именно честность, а не стукачество — многие часто путают эти термины.

Приют для мальчиков и джигитовка

Мы, мальчики, живем в приюте отдельно от девочек — в поселке Поповка, что на окраине города. Здесь у нас большой конный двор и целый зоопарк — верблюды, енотовидные собаки, лисы, живет даже волк. Мы сами за всеми ухаживаем, кормим зверей, меняем им сено. Зоопарк с дикими зверями в приюте создан не только для нас, но и для всех горожан, а отец Борис всегда говорит, что с животными дети становятся добрее. Каждый день к нам приходят целые семьи, чтобы погулять по конному двору, покормить хлебом лошадей и посмотреть на зверей. Мне нравится, что здесь бывают чужие ребята: я каждый день вижу одни и те же лица, поэтому с городскими мне тоже интересно пообщаться.

Многие воспитанники занимаются на лошадях и обучаются джигитовке — казачьему искусству, самому популярному увлечению любого мальчика в этом приюте. Но мне все-таки больше нравится кататься в полях, на просторе, чем на одном месте. На городских праздниках мы, мальчики, стоим в почетном карауле, ездим на конях в папахах, показываем трюки и поем старые казацкие песни. Когда я впервые в форме стоял в карауле и нес венок в День Победы, то очень волновался. До приюта я нигде не выступал на публике, не читал стихи и не пел песни.

Здесь у нас большой конный двор и целый зоопарк — верблюды, енотовидные собаки, лисы, живет даже волк

В школьное время распорядок дня у старших ребят выглядит так: мы встаем в 6:45, молимся и завтракаем, едем учиться, а после обедаем и делаем уроки. Перед каждым приемом пищи — обязательно молитва. Вечером помогаем по хозяйству и занимаемся своими делами — катаемся на лошадях, занимаемся в зале. В каждой комнате живет по шесть человек. Часто не хочется делать домашнюю работу, потому что слишком много задают, но у нас действует правило: пока не сделаем задания — ни спортом, ни на лошадях заниматься не разрешат.

Мы часто куда-то выезжаем в сопровождении взрослых: купаемся на пруду, ходим за грибами, выбираемся в походы с полевой кухней, ездим в кино в город. Не так давно летали в Севастополь и плавали на теплоходе до Сарапула. Наверное, поездку в Севастополь я запомню навсегда — в этом городе мне очень понравилось. Мы часто готовим концерты и театральные представления, учим стихи и песни к праздникам, а в любой праздничный день собираемся все вместе как одна большая семья. Я не люблю петь, потому что считаю, что у меня нет голоса. К Рождеству обязательно играем спектакль, на Масленицу едим блины, устраиваем игры и катаемся на лошадях, а иногда даже на верблюдах. У меня есть свой любимчик — верблюд Алтай.

Пастушество и деревня девочек

Постепенно у меня появилась новая обязанность — с восьми утра до пяти вечера я стал пасти большое стадо коров на полях в соседней деревне Гаревка. Поначалу было очень сложно справляться с ними, я боялся скота. Сейчас я чувствую себя настоящим пастухом, и это занятие мне действительно нравится. Это непросто: за животными надо следить, чтобы они не разбегались на клевер и слушались меня, но главное, что мне по душе каждый день находиться на природе. Там я чувствую простор и единение с самим собой, а осенью оно ощущается больше всего.

Вспоминая времена бродяжничества, я скучаю по дому и бабушке. Мечтаю, что скоро, когда мне исполнится 18 лет, я сам смогу вернуться домой. За все время, что я нахожусь в приюте, никто из бывших друзей так со мной и не связался, не поинтересовался, как я тут живу. Здесь близких друзей у меня так и не появилось, но с одним мальчиком мы хорошо общаемся, вместе выполняем работу, спим на соседних кроватях и выручаем друг друга в трудной ситуации.

Я пробовал подоить корову, но понял, что нужны очень крепкие руки. Всегда думаю, как женщины и девочки справляются с этим непростым делом

В деревню Гаревка, где живут девочки, мы приезжаем каждую осень, чтобы собрать урожай. Нашем хозяйство действительно большое: пасека, огород с теплицами, свиньи, бараны и курицы. Все это выращивают работники приюта, а мы помогаем: ребята сами доят коров, закалывают скотину, а потом на столах появляется свежее мясо, мед, овощи, молоко и собственный сыр. Еще на территории приюта действует конно-спортивная школа, где может заниматься каждый желающий. Но, в основном, большое хозяйство предназначено для нас, воспитанников, потому что без него, как говорит отец Борис, было бы намного труднее.

Подоить корову я тоже уже попробовал, но понял, что нужны очень крепкие руки, а мои быстро устают. Всегда думаю, как женщины и девочки справляются с этим непростым делом? Еще здесь я однажды попытался заколоть курицу, но больших животных не стал трогать, а только наблюдал. Заколоть барана или поросенка я пока не смогу, потому что испытываю жалость к каждому из них. Наверное, это дело не по мне, хотя думаю, что каждый мужчина, который живет в деревне, должен уметь работать на забое.

Отец Борис и мечты

Отец Борис — очень занятой человек, ежедневно он проводит службу в местном женском монастыре, занимается делами приюта, своей семьей, но, несмотря на все это, каждый день приезжает к нам. Бывают такие дни, когда мы вместе садимся вокруг него в беседке и слушаем рассказы, отрывки из жития святых, легенды и библейские сюжеты. Периодически мы ходим в местную церковь, молимся каждое утро выходного дня. До приюта я тоже знал молитвы, мне их рассказывала бабушка. Сейчас я знаю намного больше, потому что каждая молитва запоминается как стихотворение. Стихи я любил с самого детства: с удовольствием занимался литературой и хорошо учил лирические произведения. Хотя в школу мне не хочется возвращаться: там скучно, слишком много заставляют учить и делать, а многое из этого нам даже не пригодится в жизни.

В приюте мы стараемся жить без ссор, но это не всегда получается. Здесь каждый из ребят с характером: кто-то упрямый, кто-то неразговорчивый. Те, кто недавно в приюте — слишком своевольные или, наоборот, слишком тихие, каким был я, а потом все резко меняется. Некоторые сбегают, и я их понимаю: иногда устаешь от такой закрытой жизни, хочется свободы и самостоятельности. Однажды мальчик сбежал к своей матери, которая сдала его в этот приют. Но мама быстро привезла его обратно: говорила, что пока не справляется, что скоро восстановится, устроится на работу, а потом его заберет. Она до сих пор не приехала, а Паша все еще ждет. Я из приюта никогда не сбегал, хотя и задумывался об этом. Но бежать мне некуда.

Мама до сих пор не приехала, а Паша все еще ждет

Часто я люблю помечтать о том, как вырасту, заведу семью, найду нормальную работу и буду жить в своем городе, где родился. В свободное время я очень люблю перебирать механизмы в машине или велосипеде, поэтому в будущем хочу работать по профессии, на которую пошел учиться в техникум. У моего дяди есть свой автосервис, поэтому на работу для начала попрошусь к нему, если возьмет.

За семь лет, что я прожил в приюте, отсюда выпустилось очень много ребят. Кто-то вернулся в приют и теперь здесь работает. Через год мне тоже исполнится 18 лет, и я, наконец, поеду домой. Поеду сам. Никого не буду ждать — вдруг не заберут? Мне здесь нравится, но я очень скучаю по дому. Да и, наверное, я уже перевоспитался. Меня же для этого сюда и отправили.