«Любовь» — это... когда сериал побеждает телевизионные шаблоны Чем запомнится трехсезонный ромком Джадда Апатоу на Netflix

Неконвенциональность «Любви» начинается с того, как этот сериал использует само слово «любовь» в своем названии — бесстыдно искренне, без того ироничного отстранения, с которым Гаспар Ноэ и Михаэль Ханеке озаглавили свои одноименные опусы. Создатели нетфликсовской «Любви» решили рассказать историю отношений без прикрас — с двумя главными героями, которые сперва должны были разобраться с собственными психологическими проблемами и зависимостями, прежде чем их союз получил бы реальные перспективы на хеппи-энд. Уже после самой первой серии, на 38-й минуте которой Гас и Микки случайно знакомятся на кассе в магазине, только отпетые циники могли продолжить считать, что «Любовь» в названии — это сарказм.

Взгляд на сериал в контексте большого артхаусного кино здесь вообще уместен как никогда: выходившие пачкой серий сезоны на Netflix воспринимались скорее как шестичасовые фильмы Джадда Апатоу — настолько изящно они поставлены и сыграны. В отличие от большинства современников, «Любовь», освобожденная этой релизовой моделью от традиционных сериальных механизмов и необходимости еженедельно добиваться зрительского ожидания новых серий, обходится без растягивания сюжета при помощи побочных сценарных линий. Эпизоды здесь незаметно переливаются один в другой, и за три сезона сериал практически ни разу не отрывается от перспективы одного из двух главных героев (создатели Пол Раст и Лесли Арфин построили «Любовь» на основе богатой истории собственных отношений, а во время работы над первым сезоном даже успели пожениться — это что-то вроде спойлера); разве что в третьем, самом расфокусированном сезоне позволяет себе ненадолго отвлечься на мелодраматическую линию подруги главной героини.

Факт: если посмотреть все три сезона за раз (а это, поверьте, не так трудно, как может показаться), то получится кино длиннее, чем любой из фильмов филиппинца Лава Диаса, чьи работы редко выходят короче десяти часов. При этом драматургия «Любви» действительно имеет больше общего с Диасом, чем со стандартными голливудскими ромкомами. Подробность повествования позволила среди прочего посвятить целые эпизоды не только неловкому свиданию, но и, например, обычному пищевому отравлению. Как и Диасу, заставлявшему актеров буквально час экранного времени плакать под дождем, хронометраж позволил создателям «Любви» добиться эмоционального натурализма там, где другие использовали бы те же самые сценарные ходы для проходных гэгов. В базе IMDb по ключевому слову «рак» находится 1 700 наименований, по тэгу «пищевое отравление» — в 15 раз меньше: «Любовь» не побоялась стать реальным отражением нашего мира, а не очередной голливудской фантазией.

При этом сериал провел чуть ли не больше времени на работе у героев, чем где-либо еще. Например, первый сезон охватывает всего несколько дней после знакомства Микки и Гаса и значительную часть своего хронометража посвящает их перипетиям на службе — практически в реальном времени. Про скучную работу было снято много сериалов, но мало какие из них так же заманчиво показывали, что это неминуемая часть повседневной жизни, которой вполне себе можно наслаждаться («Девчонки», спродюсированные тем же Апатоу, брались за честный разговор о первых карьерных шагах в качестве своей основной завязки, но в итоге говорили о работе лишь как-то нехотя и вскользь). К концу сериала за успех Микки в качестве радиопродюсера начинаешь искренне болеть, а съемочная площадку шоу, на котором Гас работает школьным учителем для детей-актеров, запоминается в самых мелких подробностях, прямо как место собственной первой непримечательной работы.

Еще один пример драматургического новаторства «Любви»: сценаристы наконец обошлись без выстрела чеховского ружья. Во время визита главных героев к родителям Гаса, живущим в одном из среднеамериканских штатов, его отец показывает Микки свою коллекцию винтовок, но клише о грубых повадках реднеков не срабатывают — папа оказывается милейшим человеком, и оружие на экран не возвращается. Так и сокрытая измена, на которой заканчивается второй сезон, в конце концов не становится явной, что немыслимо в контексте классических законов драматургии, но вполне себе ожидаемо в реальной жизни.

Весь третий сезон «Любви» прошел без масштабных конфликтов — к этому моменту было давно понятно, что создатели не ставили своей целью постановку остросюжетной мелодрамы. Вместо этого они скромно изобразили процесс строительства действительно работающих отношений — то есть не преодоление внешних шекспировских преград, а открытое обсуждение собственных проблем. Вместо введения в сюжет главного злодея Апатоу Раст и Арфин наполнили историю парой десятков обаятельных боковых персонажей и соседей-чудаков. И еще замечательнее здесь то, что даже самые вредные из этих героев — отец-алкоголик Микки — Марти, ее психопатический босс доктор Грег и токсичный лентяй Рэнди в качестве парня соседки по квартире — вызывают скорее эмпатию, чем презрение.

Удивительно, но даже в своем третьем сезоне «Любовь» сохранила ощущение авторского сериала. Конечно, это сложно сравнить с бескомпромиссностью третьего сезона «Твин Пикса» или «Молодого папы», чьи серии авторы снимали в гордом одиночестве, но то, что большую часть сценариев третьего сезона «Любви» написали лично создатели, — большая редкость на современном американском телевидении.

Конечно, недостаточная популярность сериала сыграла свою роль в том, что Netflix не стал настаивать на продолжении, но и ничего грустного в закрытии шоу на трех сезонах нет: традиционно истории как раз заканчиваются на третьем акте. К тому же сериал продержался в эфире дольше, чем два предыдущих шоу, созданных Джаддом Апатоу (классическое подростковое драмеди «Фрики и гики» и необязательный, но очаровательный ситком про студентов Undeclared), и это можно отметить как отдельную победу режиссера.

«Любовь» закончилась хеппи-эндом, избежав не только намека на постмодернистский нигилизм относительно традиционной романтики, но и слащавой пошлости. Свое счастье герои заслужили собственными моральными качествами, эмпатией и ежедневным трудом — что это, если не любовь?