«Бомжи начнут стираться у нас»: Кэри Гуггенбергер против «Ночлежки» Как создатели благотворительной прачечной у «Динамо» воюют с активистами Савеловского района

Благотворительный проект петербургского фонда «Ночлежка» и московского фонда «Второе дыхание» по открытию бесплатной прачечной для бездомных и малоимущих (The Village рассказывал о нем) натолкнулся на агрессивное сопротивление жителей Савеловского района. По замыслу фондов, прачечная должна открыться в конце октября у метро «Динамо» в Петровско-Разумовском проезде, чтобы в месяц ей смогли воспользоваться до 500 нуждающихся. Для бездомных помещение будет открыто в течение дня. На прошлой неделе местные активисты начали обсуждать в соцсетях план противодействия этому проекту. Руководители «Ночлежки» и «Второго дыхания» в пятницу вечером пришли на встречу с местными жителями, но переубедить их не удалось. The Village решил разобраться, почему так получилось и что теперь собираются делать участники конфликта.

«Обращений в суд мы не боимся»

Мы не ожидали такой реакции от жителей. Мы открывали такой же проект в Петербурге и имеем большой опыт. Там прачечная располагается в 500 метрах от ночлежки и в отдалении от жилых домов. А приют, консультационная служба, душевая, средства гигиены расположились в центре жилого массива. И все эти проекты привлекают гораздо больше бездомных, чем прачечная. Странно сравнивать эти сервисы. Да и реакции такой в культурной столице не было: за многие годы негатив был только на пункт обогрева — отапливаемую палатку на 50 человек в зимний сезон. Причем она стояла рядом с тюрьмой «Кресты» — мы прислушались к жителям и не стали ставить ее на следующий сезон.

У «Ночлежки» три юриста в штате. Когда мы принимали решение, они проверили, что прачечная в Москве ничего не нарушает. Она также соответствует СанПиНу. А все аргументы, которые находятся не в юридической, а эмоциональной плоскости, в суде не работают. Активисты района говорят только, что «ваших вонючих бомжей нам здесь не хватало». Поэтому таких обращений в суд мы не боимся.

Московская прачечная располагается в нежилом доме на территории бывшего завода. При этом она занимает всего 80 квадратных метров и обнесена глухим забором. Если мы посмотрим вокруг, полно прачечных в жилых домах. Но они никого не беспокоят: это возмущение из-за бездомных. Но все-таки это люди. Прачечная нужна, чтобы они могли нормально себя чувствовать и устраиваться на работу.

Сейчас там начался ремонт по дизайнерскому проекту. Как только мы подписали договор с собственником, анонсировали проект. Открытие планируем в октябре. Прачечная получила много поддержки как от москвичей, так и жителей Савеловского района. Люди готовы слушать и слышать, а тем, кто преследует ксенофобские и пещерные взгляды, объяснять сложно.

«Требуем только перемещения прачечной в другое место»

Сейчас мы легальными правовыми способами пытаемся добиться переноса прачечной. Савеловский район очень активен: мы боролись против реновации и организовали здесь первый митинг за низкоэтажность зданий. А теперь — прачечная. Мы не против такого хорошего проекта, только [чтобы он был] не рядом с нами. Сейчас в интернете идет лживая пропаганда, будто мы крестьяне и фашисты и не хотим помогать бездомным. Поэтому нам постоянно приходится оправдываться.

Но мы просто боимся за себя и своих детей. Такая же ситуация произошла в культурной столице: петербуржцы попросили нас не допустить того, что случилось у них: они готовы присылать фотографии и документы, где бомжи в квартале у прачечной живут, срут, умирают, насилуют. Вся информация собрана у активистов, напрямую я с ними не общалась. Поэтому мы были так эмоциональны на прошлой встрече с главой «Ночлежки» Григорием Свердлиным в пятницу.

Теперь мы продумали четкий план: сделаем «Ночлежке» предложение от людей, которые готовы предоставить помещение в промзоне на Волгоградском проспекте. Если они не согласятся, подадим в суд — иск уже подготовлен. Потребуем только одного: перемещения прачечной в другое место.

Власть тоже на нашей стороне: со мной лично связались местные органы власти и согласились с нашей позицией. Мы уже консультировались с юристом и ждем итогов. Активисты искренне надеются, что, если Григорий [Свердлин] действительно хочет открыться для своей аудитории, он согласится на переезд. Иначе он потратит деньги на бесконечные суды и борьбу с нами, а аудиторию прачечной постоянно будет встречать полиция.

Конечно, есть и те, кто поддержал инициативу, и это удивительно. Мы начали выяснять, где они живут — далеко от выбранного места. И они содействуют проекту только потому, что их это не касается. А моя квартира в соседнем квартале, и живу я в ней восемь лет.

В фейсбуке Григорий написал, что разрекламирует новое место по всей Москве. Это значит, что бомжи начнут стираться у нас. А на какие деньги они оттуда уедут? Мы живем в этом районе не для того, чтобы чистить за кем-то. И если нам объясняют, что это малообеспеченные люди, а не бомжи, я не верю — говорить можно все что угодно. Если человек находится в тяжелой ситуации и хочет вылезти, у него все получится и без прачечной. Я была полностью парализована два года и справилась с этим. А этот проект — использование людей ради чужих интересов. Возможно, мое мнение ошибочное, но бомжи очень часто связаны с криминальным бизнесом.

«Прачечная рассчитана на местных жителей»

Бездомные — самая стигматизированная социальная группа. Людям страшно видеть их рядом с собой. Хотя мы говорим о бездомных, которые уже живут в этом районе. Речь в нашем проекте вовсе не шла о том, чтобы в Савеловский район приезжали постирать свои вещи бездомные со всего города. Кроме того, прачечная рассчитана и на местных жителей, живущих за чертой бедности — в Савеловском районе с его 60 тысячами жителей таких насчитывается 6 500 домохозяйств, — и на трудовых мигрантов из ГБУ «Жилищник», которые расселены по подвалам и тоже не имеют возможности постирать одежду.

Основная проблема коммуникации с жителями — в нашем проекте речь идет не о бездомных, долго живущих на улицах, а о людях, которые оказались там совсем недавно и пытаются поддерживать прежний уровень жизни. Чтобы просто получить работу грузчика на один день или заказ на YouDo, а затем переночевать в хостеле, а не на вокзале, нужно производить приемлемое социальное впечатление, то есть не быть грязным и не пахнуть плохо. Вообще, по статистике 30 % из 80 тысяч бездомных в Москве — трудовые мигранты, которые потеряли работу или не нашли ее по приезде в город.

Если бы адрес будущей прачечной не был назван в рамках кампании краудфандинга, которую мы развернули неделю назад, думаю, местные жители не обратили бы внимания на наш проект. Думаю, свою роль сыграло и то, что районные активисты недавно мобилизовались для борьбы с высокоэтажной застройкой в районе, которую собирается вести компания братьев Ротенберг. Поэтому они так быстро переметнулись на нас. До нашей встречи с жителями в пятницу вечером уже были протесты в соцсетях, вплоть до вопросов, можно ли принести с собой на встречу биты, а Кэри Гуггенбергер обещала травить нас везде. Жители даже привели с собой детей, которые кричали, что ненавидят бомжей. Страх и непонимание были практически у всех жителей, но желание разобраться — у 10 % присутствующих, а у остальных просто была агрессия.

Прачечную мы собираемся открыть в конце октября. Перед этим мы вызовем СЭС, чтобы они замерили уровень шума — поскольку у нас небольшие современные стиральные машины, он ниже допустимого в нашем случае. Кроме того, в прачечной постоянно будет дежурить человек. Наконец, мы хотим создать патруль из местных жителей и бездомных, чтобы контролировать чистоту вокруг прачечной, во дворах и на детских площадках. Мы не обязаны это делать, это наша добровольная инициатива после встречи с жителями.

«Ключевая проблема — отсутствие диалога до проекта»

У нас в профессиональном чате модераторов про эту ситуацию целая дискуссия развернулась. Если кратко, для того чтобы запускать любые проекты, необходимы исследования с вовлечением. Знакомство проекта и жителей до принятия решений, обсуждение не самого проекта, а ценностей — кого что волнует, что волнует организаторов проекта, что волнует жителей, хорошая просветительская работа и работа со страхами. Формирование сообщества поддержки среди жителей. И после этого запуск проекта. Модерация и социальное проектирование как технологии.

Ключевые ошибки: авторы проекта надеялись, что их ценности разделят и жители, поэтому встречу назначили, только когда среди жителей началась паника, что «во дворе будут жить бомжи».

 Первая ошибка — допускать, что все должны быть такими же человечными, как мы.

 Вторая ошибка — жители не зрители, они имеют определенные права на дом, двор, и спрашивать их согласия, даже если это не требует договор аренды, — важный шаг, иначе проект активистов ничем не отличается от строительства храма в парке или точечной застройки, где все вроде бы по закону. Диалог в городе — это не разговоры за жизнь, это и есть предъявление своего права на город (хотим помогать людям в сложных ситуациях) и готовность обсуждать чужие права.

 Третья ошибка — если начался конфликт, то все публичные встречи без модерации четкой темы превращаются в микрореволюции: одновременные крики и попытки сложных аргументов, после этого конфликт переходит в фазу жесткого противостояния.

 Четвертая ошибка — для запуска проекта надо привлекать местные социальные проекты, бизнес, администрацию и локальных активистов, так как вероятность совместно спроектировать проекты и для развития района увеличивается.

 Ключевая проблема — отсутствие диалога до проекта. Жителей беспокоит не сам проект, а то, что их не спросили. Они боятся ухудшения своих ожиданий. И эту ошибку совершает и администрация, и бизнес, и активисты — улучшить нашу жизнь, нас не спрашивая, не уважая наше право. Причем сам проект «Ночлежки» я лично считаю полезным, социально значимым.

«Шанс получить такое сопротивление в спальном районе был бы меньше»

Протест против открытия прачечной описывается хорошо известным в социальной науке принципом NIMBY — «not in my backyard». Смысл его состоит в том, что дело, может быть, и хорошее, но на моем заднем дворе его не будет. Этот типичный принцип для людей и сообществ, у которых развито чувство хозяина собственной территории. Чувство собственника сильнее проявляется там, где люди умеют и имеют опыт объединения для коллективного действия. Судя по тому, что происходит в Савеловском, заметную роль в протесте играют люди, которые уже имеют опыт сопротивления реновации и гражданского активизма.

Вообще, районы Москвы различаются по плотности локальных сообществ, способных к действию. Где-то более развито чувство своей земли, а в других, наоборот, люди скорее относятся к территории как к месту, где можно переночевать. В районах первого типа инициативы, не согласованные с жителями, скорее встретят сопротивление. Причем не так важно, от кого эти инициативы исходят — от городских властей или независимых активистов, благие у них намерения или нет. Организаторы прачечной недооценили плотность сообщества в этом районе. Конечно, вероятность получить такое сопротивление где-нибудь в спальном районе, где много новостроек, была бы меньше (хотя там, возможно, и прачечная не так нужна).

Дальше было допущено сразу несколько коммуникационных ошибок: решение было объявлено без предварительных консультаций с местными жителями, да и название проекта «Ночлежка» не осведомленному жителю не внушает доверия. Я не стал бы обращать особое внимание на некоторые резкие высказывания жителей — в действительности в них говорит обида на то, что их не спросили. Теперь ситуация требует коммуникационного ремонта.

Вообще говоря, в тех местах, где есть сильные сообщества, жителей легче всего убедить, что они должны взять на себя заботу о собственных бедняках. Тогда люди перестают ощущать это как попытку решить чужие проблемы за их счет и осознают, что реальная проблема уже находится на их заднем дворе, а проект может помочь решить эту проблему.