Что нужно знать о московском концептуализме Объясняем один из главных феноменов советского андерграунда по случаю выставки Ирины Наховой в Пушкинском музее
9 декабря в ГМИИ имени Пушкина открылся проект «Взгляд» художницы Ирины Наховой, представительницы московского концептуализма, отвечавшей за павильон России на последней Венецианской биеннале. Видеоработы для Пушкинского музея созданы по мотивам картин из его коллекции и встроены в постоянную экспозицию.
Куратор выставки, философ Елена Петровская рассказала The Village, как начать понимать московский концептуализм — знаковое направление неофициального советского, а позже и российского искусства.
Елена Петровская
куратор выставки Ирины Наховой «Взгляд»
Что такое концептуализм
Концептуальное искусство трудно воспринимать с налету — в идеале нужно представлять себе, когда оно появилось и какая за ним стоит идея. С другой стороны, само название «концептуализм» должно подсказать нам, что это искусство о понятиях. Искусство, которое имеет дело не столько с предметами и объектами (хотя иногда и с ними тоже), сколько с идеей, которую хочет передать художник с помощью этих объектов.
Можно сказать, что концептуальное искусство возникает в начале XX века — я бы начала его историю с акций Марселя Дюшана, которые были реакцией на истощение ресурсов старого искусства. Искусство в тех проявлениях, в которых оно существовало до начала XX столетия, оказалось подведено к своей черте. Сезанн, кубисты, представители течений начала века фактически полностью раскрывают выразительные возможности живописи как языка. И вот появляется Марсель Дюшан и совершает некий жест. Помещая предмет ширпотреба в выставочное пространство, Дюшан, по сути дела, говорит: смотрите, как вещь, попадая в музей, наделяется ценностью произведения искусства. Но для того, чтобы так высказаться, ему нужно было взять предмет заведомо не музейный, обыденный предмет, и поместить его в музей. Безусловно, этот жест концептуален по своей природе.
В узком смысле слова термин «концептуализм» связан с художниками, которые во второй половине 1960-х задались вопросом о том, что такое искусство вообще (art in general). Отвечать на этот вопрос, прибегая только к услугам живописи, невозможно. Главным инструментом концептуального искусства 60-х становится фотография, которая используется как инструмент анализа: например, французская художница Софи Калль с помощью фотографии выявляет фиктивность любого документа.
Важно, что концептуалисты работают с языком. Джозеф Кошут выставляет стул, фотографию стула и словарную статью, объясняющую, что такое стул, — то есть наглядно показывает разные языки, разные способы описания. Наглядно показывать абстракции — одна из практик, отличающих концептуалистов.
Концептуализм — это не только визуальные искусства. Самый яркий пример литературы концептуалистов — по-моему, Владимир Сорокин (его, кстати, удачно анализировал Михаил Рыклин). Сорокин работает с разными типами речи, с разными типами речевых практик. Вы можете это легко увидеть на примере его сочинения «Голубое сало» — там представлены клоны писателей, Толстого, Достоевского, еще кого-то, и эти клоны пишут как оригиналы. Но чтобы застраховать себя, чтобы не претендовать на точное воспроизведение манеры Толстого или Достоевского, Сорокин пишет: этот клон получился на 75 %, этот — на 60 %. Тут нет и не может быть идеального повторения, но есть намек на определенный тип литературной практики с условным именем «Лев Толстой» или «Федор Достоевский». Сорокин работает с этими типами речи как с материалом, иначе говоря, работает как настоящий концептуальный художник.
Если вы концептуалист, это не значит, что вы должны быть безразличны к формальной стороне вопроса. Некоторые концептуалисты — хорошие художники в старом смысле этого слова. Например, Ирина Нахова — великолепный живописец. Более того, она окончила Полиграфический институт, у нее развито пространственное чувство. Ее инсталляции — это, конечно, особый дар, но это и ремесло, которым она овладела в институте.
Или есть такой фотограф Борис Михайлов — единственный фотограф из советского региона, у которого была ретроспектива в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Михайлов делает странные фотографии, некрасивые. Например, у него есть серия «Неоконченная диссертация»: это такие черно-белые фотокарточки ни о чем, как будто из семейного альбома. Тем не менее он удерживает эту тонкую грань: сообщая о бесформенном, он проявляет какой-то минимум формализма.
Кто такие московские концептуалисты
В СССР не было никакой информации о западных концептуалистах. Но некоторые культурные течения могут возникать независимо друг от друга в разных местах. Если вы будете в Нью-Йорке и сравните архитектуру первых десятилетий ХХ века со сталинской готикой, то увидите нечто общее. В сталинской готике много архитектурных излишеств, шпили и так далее, но если вы вообразите каркас зданий, он похож на нью-йоркскую архитектуру примерно того же периода. Другое дело, что советский концептуализм развивался в изоляции, своим особым путем. Как писал уже упомянутый мной Михаил Рыклин, особенность советского концептуализма в том, что он реагировал на литературоцентризм нашей культурной среды, который достался нам в наследство от XIX века и перешел в советское время, приобретя уродливые идеологические формы. Наше зрение затуманено языком, мы повсюду видим высказывания, слова. У нас нет культурного опыта видения, а есть культурный опыт восприятия сообщения, более или менее идеологизированного.
Кого нужно знать в первую очередь? Неплохо познакомиться со всеми. Концептуалисты все разные. Конечно, есть Илья Кабаков, который сейчас живет в Америке и приобрел соавтора в лице своей жены Эмилии. Создатель «Коллективных действий» Андрей Монастырский. Владимир Сорокин. Ирина Нахова. Борис Михайлов, который дружил с Кабаковым, приезжал к нему, советовался. Сейчас на премию Кандинского выдвинута книга Георгия Кизевальтера, он тоже принадлежал к этой группе, был их хроникером — делал фотографии «Коллективных действий» на протяжении всего существования этой группы. Виктор Пивоваров. Павел Пепперштейн. Сергей Ануфриев. Мария Чуйкова — очень симпатичный мне концептуалист, который обыгрывает гендерную тему. Близкая ей Мария Константинова. Автор комиксов Георгий Литичевский. Список можно и нужно продолжить.
У московских концептуалистов был период совместных действий, так называемые поездки за город. Группа Андрея Монастырского «Коллективные действия» приглашала в эти поездки разных людей, иногда и тех, кто не входил в их число. Ты оказывался внутри акции неожиданно и только потом узнавал, что это была акция. Жизнь и искусство не разделялись четкой чертой. Насколько я могу бегло описать идею, она состояла в том, что наблюдатели и даже участники акции имеют только фрагментарное представление о том, что происходит. Не предполагалось достраивания таких фрагментов до целого. Это важный момент, потому что он выполняет очистительную функцию по отношению к идеологии. В нем можно увидеть борьбу с замкнутыми утверждениями, с проектным мышлением, с любыми формами тотальности.
Приезжаешь в Зорино и долго идешь по полю. Идешь, идешь, а потом получаешь бирку, на которой написано, что ты был на таком-то поле, в такой-то день и вот по нему прошел. У меня такая бирка есть. Можно сказать, что это были бессмысленные акции. Невозможно сформулировать, ради чего это делалось. Это и есть определение искусства по Канту — целесообразность без цели. Вы участвуете в коллективном действии безо всякого притязания на создание произведения. Это концептуалистское кредо. Произведение — нечто завершенное, целостное, то, что имеет ценность, а концептуализм борется со всеми этими параметрами.
Это был тихий подрыв. Назвать его революционным, может, и нельзя, но такой задачи и не было. Потому что здесь есть еще одно измерение московского концептуализма — удовольствие. Художники получали удовольствие, общаясь. Они выработали свой язык — и потом вышел «Словарь терминов московской концептуальной школы», который издал Ad Marginem. Я бы не стала редуцировать, особенно глядя из сегодняшнего дня, этот сугубо игровой момент: московские концептуалисты, находясь в подполье, в андерграунде, тем не менее получали удовольствие от постоянного общения друг с другом.
Что читать о концептуальном искусстве
Андрей Монастырский
«Словарь терминов московской концептуальной школы»
Кроме основного списка — «дискурса всей московской концептуальной школы», по словам составителя Андрея Монастырского, сюда вошли словари Ильи Кабакова, Павла Пепперштейна, Дмитрия Пригова и других представителей направления. Большинство определений написано авторами терминов.
Георгий Кизевальтер
«Переломные восьмидесятые в неофициальном искусстве СССР. Сборник материалов»
Участник группы «Коллективные действия», художник и эссеист Георгий Кизевальтер расспрашивает героев неофициальной советской культуры о переломных для Союза 1980-х. Книга выдвинута на премию Кандинского — 2016 в номинации «Научная работа» и уже вошла в список финалистов.
Екатерина Бобринская
«Чужие? Неофициальное искусство: Мифы, стратегии, концепции»
Эта книга — редкий случай, когда андерграундное искусство СССР описано не как социально-политическое явление, а как художественный феномен. Автор стремится вписать советских неофициальных художников в мировую историю искусства и культуры XX века.
Михаил Рыклин
«Террорологики»
Философ Михаил Рыклин, развивающий концепцию «речевой культуры» (или «речевого зрения»), анализирует с помощью этих понятий современную литературу, философию и изобразительное искусство.
Сайт «Московский концептуализм»
Фундаментальный онлайн-архив работ, текстов и интервью концептуальных художников, а также посвященных им изданий, основанный на архиве художника Вадима Захарова.
Обложка: ГМИИ им. Пушкина
Комментарии
Тэги
Сюжет
Прочее