Андрей Оленев — о выставке «Смена декораций» и о своих художественных ориентирах

Зарождение интереса к рисованию

Изначально во мне было желание рисовать — еще в детском саду и школе. Какое-то время я действительно учился в художественной школе, но дальше в академическом образовании не продвинулся, не пошел учиться, например, в ННГАСУ, как многие, а занимался самообразованием. Ни для кого не секрет, что учеба на архитектурных факультетах очень трудоемкая в плане рисования — я думал, что у меня вообще не будет желания брать карандаш в руки, когда я буду возвращаться домой, а я очень-очень тогда увлекался своими мирами, много выдумывал и не хотел засорять все учебой. Да и вообще, мне очень тяжело дается обучение с учителем, поэтому и свое высшее образование я не закончил из-за разногласий с преподавателем. В конце концов, мне просто не хотелось там находиться, но я не против художественного образования: если тебе нужны какие-то академические навыки — супер! Но лично мне этого хватило того, что я получил в художественной школе.

Формально первые художественные работы на улице я сделал в 2011 году, меня тогда позвали на выставку Subway в подвале Арсенала — мы все вместе делали большую коллаборацию и там был мой первый рисунок на стене. Тогда же мы познакомились с ребятами, с которыми до сих пор работаем, в то лето я начал активничать, сделал порядка десяти небольших работ в городе и меня это захлестнуло.

О живописных вкусах и ориентирах

Переход от улицы к студийной живописи — это не совсем про смену инструментов. Да, на улице активно используются баллоны, акрил, но с их помощью тоже можно заниматься живописью. Скорее, здесь речь о подходе. Сколько бы разговоров не было о том, что живопись среди многочисленных технологий умирает, это не так. До сих пор живопись стоит на первом месте, хоть бы и по продажам, и вряд ли в ближайшее время исчезнет.

Для меня, по сути, живопись — это, как бы не банально звучало, просто окно. Художники еще в раннем Возрождении стали настолько реалистично показывать мир в картине, что она ожила. Тогда картины писались на дереве, а не на холстах, и очень плохими красками — использовались природные пигменты. Работы были очень плоскими, то есть, художники не делали жирные экспрессивные мазки. Я тоже стараюсь приблизиться к гладкой поверхности. Еще мне нравится оформлять работы, как оформляли иконопись в Средние века, впрочем, и сейчас — мне очень интересно, как такое оформление, деревянные волокна, гладкая живопись сочетаются с современными сюжетами, домами, одеждой, машинами. То есть, моя техника и манера исполнения картин — вневременная, а возникающие персонажи и сюжеты актуальны, исключая политические аспекты. Вообще, хочется внедрять в сюжеты вещи, которые будут доступны зрителям и через два года, и через десять.

 Я максимально, с каждым разом пытаюсь увеличить качество, балансируя с содержанием, но это на втором плане — важнее красота вещей

Художники развиваются в вещах, которые им интересны. Кто-то развивается в качестве работ, а кто-то в содержании. Тот, кому интересно содержание, рано или поздно становится концептуалистом, художником-теоретиком. Это отдельная линия, но мне больше нравится эстетическое восприятие изображений, нежели концептуальное. Я максимально, с каждым разом пытаюсь увеличить качество, балансируя с содержанием, но это на втором плане — важнее красота вещей.

Мне нравится работать с сюжетами, с реальностью — преобразовывать ее, перевоплощать. Работать с телом человека, с улицей, природой. Я вижу себя как сценарист в театре — даже если немного ухожу в сюр, он не становится абстракцией. Вообще, абстракция мне скорее интересна с технической точки зрения, когда ты не понимаешь, с помощью чего это сделано — химикатов или инструментов. Но чувство воодушевления я не получаю, как и вообще обычно от живописи, потому что я воспринимаю ее только с технической точки зрения, как работу. Такая вот профдеформация.

Мой самый главный помощник в живописи — фотография. Поначалу я создавал локации из головы, придумывал странную местность, брейгелевские пейзажи с холмами, скалами. Например, в работах для проекта «Обратно домой». Изначально здание обладало богатой историей и было тесно связано с локальным контекстом, поэтому хотелось, наоборот, увести дом в другие мистические сны.

А сейчас я стал больше интересоваться локальным: снимать улицу, использовать привычные для нашего взгляда вещи — остановки, стройки. С ними интересно играть, преобразовывать, добавлять персонажей. Наверное, с фотографией я даже больше работаю, чем с самой живописью — то есть, у меня на эскиз, который представляет собой диджитал-коллаж, уходит в два раза больше времени, чем на процесс рисования.

 Большинство воспринимает смену декораций как трагедию. Очень мало, кто обращает внимание на сюжет, заложенный в отдельной картине

О выставке «Смена декораций»

На выставке есть картина, где изображено колесование с собакой — с нее все и началось, во время прогулки я увидел интересную локацию с домом, попробовал ее использовать и так все стало постепенно двигаться. Как раз у меня появилась возможность сделать выставку в «Триумфе». Я понял, что хочу там выставить, и начал под это место делать работы. Не было резкого понимания, все произошло само — у меня вообще все идет блоками: многолетняя работа с петлями, потом блок работ с акрилом, работа с домами, и вот сейчас будет новый блок с анимацией и другими новыми штуками.

Изначально выставка показывалась в Москве, потому что я попытался выйти за рамки региональной истории. Но уже там услышал, что эта проблематика откликнулась у многих людей, которые переехали в столицу из глубинки. Некоторые рассказывали, что они из таких мест отправились в Москву именно для того, чтобы жить в лучшей среде.

Большинство воспринимает смену декораций как трагедию. Очень мало, кто обращает внимание на сюжет, заложенный в отдельной картине. Ведь каждая работа самодостаточна, ее можно рассматривать как отдельный объект. Но, конечно, вкупе все выглядит драматично, с осадком.

Я здесь не даю оценку. Я просто создаю ситуации и показываю их, как художник, а персонажи играют свои роли. Кто-то повернут к зрителям спиной, герои графической серии — лицом. Кстати, это простые люди, увиденные на улице — в основном, на Покровке и в центре. Некоторые лица из общественного транспорта. Дома, на фоне которых они стоят, к ним не относятся, но они вполне могли быть могли их жителями. Я ничего не решаю и никого не лишаю голоса. Оценку увиденному дает зритель.