«Смешно дрыгаюсь в историях в инстаграме»: О чем говорят участники спектакля «Домашние танцы» Они будут танцевать в окнах московских домов

В каждом городе Сайлер устраивает открытый набор заявок от танцоров-любителей. Они проходят кастинги, встречаются друг с другом на репетициях, рассказывают о себе для видеоинсталляции, которая сопровождает показ. Зрители здесь становятся свидетелями радости, а иногда и некоторого смущения таких же, как они, непрофессионалов. В конце, когда все собираются на основной площадке проекта, участники выходят на поклон. Эти несколько секунд становятся единственной возможностью увидеть их близко и вживую — а рассматривать хочется долго и каждого. Или даже познакомиться.

The Village поговорил с пятью участниками «Домашних танцев». Все они будут танцевать в окне одного большого московского ресторана. Какого — узнают зрители показов с 18 по 21 октября. Хотя можно, конечно, попробовать отправиться на самостоятельные поиски этой и других площадок в центре города.

Сейчас я часто танцую на улице для себя: в день рождения, например, танцевал в «Зарядье». Люди подходили, говорили: «Прикольно». Агрессии нет. Не похоже на перформативные шок-практики. А на профессиональный танец смотрю редко. Не хочу учиться танцевать серьезно, боюсь зажимов, как у балетных. Но в последние две недели непрерывно хожу на «Балет Москва». Еще люблю «Гоголь-центр», Студию театрального искусства, «Театр.doc», «Июльансамбль».

Я и сам участвую в перформансах. Был на лаборатории V-A-C на «Генеральной репетиции». Там мы могли делать что хотели, не было понимания, к чему придем в конце. А в «Домашних танцах» было интересно подстроиться под работу режиссера, попасть в рамки. Например, временные: я танцую всю песню, а не для короткого видео в инстаграме, так что есть время разогреться, поднять и опустить градус. А главное — мы позиционируем себя как люди, которые не видят, что на нас смотрят. Но на самом деле ощущаем тех, кто смотрит на нас на самой площадке, участников группы. Так что моя задача здесь — научиться танцевать с близкими, физически близкими людьми, действительно не замечая их.

Я до последнего не был уверен, что мне стоит участвовать в проекте. Совсем не знал, что будет происходить на кастингах, на репетициях. Шел готовый к эксперименту, но все же сначала закрылся. А потом раскрылся максимально. На первую репетицию снова пришел настороженным, но в процессе настолько раскрепостился, что не мог остановиться, даже когда была не моя очередь танцевать. То ли Николь такой человек, то ли дело в самой сути этого проекта. Мы ведь танцем решаем здесь собственные проблемы. Это для меня и есть современное искусство в лучшем понимании.

Вообще я часто хожу в театр. Это часть профессии. За годы службы в МХТ пересмотрел все спектакли там. Мне любопытен процесс работы Константина Богомолова. Наблюдаю за хореографией в спектаклях, особенно ценно, когда постановщики пластики в драме работают, не выбиваясь из режиссерского стиля — как тандем Юрия Бутусова и Николая Реутова, например. Но ближе всего мне европейский танцтеатр, драматический балет — от Пины Бауш до NDT и компании «Бат-Шева». По возможности бываю на классах Охада Наарина в Москве, мечтаю попасть на его программу для профессиональных танцовщиков на фестивале Context. То, что мы делаем в «Домашних танцах», отчасти похоже на принцип его языка гага. Он тоже доступен всем и основан на концентрации на внутренних импульсах.

Из профессиональных хореографов больше всего нравится Владимир Варнава. Общаюсь с ним лично, хожу на классы. Такой маяк. Слежу за молодыми хореографами, например за Ольгой Васильевой и вообще за конкурсом фестиваля Context. В театре очень вдохновляет Максим Диденко: «Конармия», «Пастернак» и особенно «Цирк», который они делали с Варнавой. Немножко сложнее воспринимаю абстракцию в танце. Мне нравится биос, жизнь, копаться в микроскопе. Изобразить треугольник, который падает из окна, — это не мое.

На кастинге я попыталась станцевать так, как танцую дома. Включила Depeche Mode. Не пыталась придумать что-то особенное, просто была искренней и честной. Видимо, это и оказалось нужно. Есть ощущение, что здесь мы все в одном потоке. Обычно люди в группах более замкнутые, а здесь все пришли с установкой на работу в команде и делятся энергией друг с другом. Проект дает ощущение, что ты нравишься людям такой, какая есть. Это большой урок про открытость миру.

В «Домашние танцы» я попал случайно — увидел объявление в фейсбуке. Любопытно быть среди молодежи. Есть люди, которые и в 20 старики, а я один из тех, кто в 60 еще ничего. Танец для меня — это хулиганство, карнавал. Замечательное хулиганство, которое дала нам природа. Не все мы умеем говорить, но для того, кто умеет танцевать, танец значит больше слов. Помню, как меня пригласили на прием в посольство Индии, а там играл ансамбль балалаечников: большая балалайка, маленькая, скрипка. Мы сидим, сидим, а потом все как… Танцевал до упаду. И за один танец мы с послом стали лучшими друзьями: общались, пока он был здесь, потом с его дочерью, потом я ездил к нему в Индию.

Я вообще люблю такие перформансы, когда люди собираются на площади, непрерывно танцуют, одна пара сменяет другую. Завожусь страшно. В театр тоже хожу: в «Док», в «Школу современной пьесы» к Иосифу Райхельгаузу, в РАМТ к Алексею Бородину, смотрел несколько спектаклей Кирилла Серебренникова в МХТ. Но театр — закрытая система, консервативная, довольно туповатая… А в танце глупости не скажешь.

«Домашние танцы» отличаются от моих постоянных тренировок и баттлов тем, что я отношусь к процессу как к какому-то исследованию: своей телесности, чужого танца, своих ощущений и эмоций. Не пытаюсь улучшить навыки, как на тренировке, или впечатлить кого-нибудь, как на баттле. Хотя интереснее всего для меня здесь — возможность побывать в закулисье театра, уловить эту атмосферу изнутри. Это какое-то волшеиство.

В России театр очень душевный. Вот, например, недавнее яркое впечатление — «450 градусов по Фаренгейту» в Et Cetera. В финале молодой актер забыл порядок слов, но его коллега переструктурировал диалог так, что это было очень уместно. Я видела жизнь, а не игру. Мое самое мощное танцевальное впечатление — французский баттл Juste Debout, на котором танцуют и локинг, и другие стили: хип-хоп, хаус, экспериментал. Чувак, который выступал последним, вышел на сцену и весь свой номер просто стоял. Это прекрасное, мощное послание. Жаль, что он не победил.

Танец помогает мне и в профессии. Я работаю в реабилитационном центре, в отделении нейроонкологии. Помогаю детям, которые пережили опухоль в мозге. У них очень часто двигательные нарушения. Есть мысль, что если называть работу с ними не обучением движению, а обучением танцу, то они будут чувствовать себя лучше и глубже изучать свое тело, адаптируются к его новым возможностям. Еще я начала работать в группе двигательного моделирования. Для меня это про развитие в том же направлении.

Самое удивительное в российской адаптации — количество заявок. Подали 200 человек! Обычно мы получаем 20–30 анкет, иногда 50. Но такого не было еще ни разу. Пришлось даже устраивать второй онлайн-тур: прочитав анкеты, мы попросили прислать всех короткое видео с танцем. Некоторые сразу отвалились, из приславших отобрали примерно 30 участников и участниц кастинга. Но и из них было ужасно сложно выбирать. Было много прекрасных людей, которым хотелось дать шанс.

Поэтому мы решили собрать группу: одна из отобранных площадок — огромный ресторан, так что все поместятся. Пространства определяют небольшие детали в каждой версии. Однажды девушке пришлось танцевать в комнате размером в пару квадратных метров. В самый первый раз мы отправили чечеточника в помещение, которое закрывало вид на его ноги — было интересно перенести фокус на туловище именно в этом танце, перестроить восприятие. А в Москве образовалась группа. Некоторые из участников никогда не учились танцевать, другие давно занимаются контемпорари, у других есть хип-хоп-бэкграунд. Они будут иногда танцевать все вместе, но у каждого есть и три соло-импровизации. Так что я вижу, как они учатся друг у друга, знакомятся, общаются.