«Главная проблема барной индустрии сейчас — не деньги, а моральный дух» Артем Перук — о жизни El Copitas Bar на фоне «спецоперации»

The Village продолжает рассказывать, как локальный российский бизнес переживает «спецоперацию» и вызванные ею экономические проблемы: санкции, рост цен, усложнение логистики и уход мировых брендов. Мы писали, с какими сложностями сталкиваются рестораторы, что происходит с кофе и что ждет российский рынок крафтового пива. А в этот раз поговорили с совладельцем и сооснователем петербургского El Copitas Bar Артемом Перуком — о том, как кризис переживает, пожалуй, самая успешная барная команда России, в прошлом году занявшая восьмое место в рейтинге лучших баров мира.

Артем Перук

совладелец El Copitas Bar

О первой реакции на «спецоперацию»

Хочу в первую очередь подчеркнуть, что буду говорить только от своего имени. Потому что у нас есть Игорь, у нас есть Коля (Игорь Зернов и Николай Киселев, совладельцы бара. — Прим. ред.), у нас есть друзья и партнеры, каждый из них переживает происходящее по-своему. Кто-то спокойнее, кто-то острее. Есть, как известно, три основные реакции на стресс: замереть, бить или убегать. У каждого свое.

Я 24 февраля ничего толком не понял. Был абсолютно уверен, что это какая-то ерунда и ждал опровержения. Потом все это раскучивалось по нарастающей. Таким мощным страшным маховиком. И надо было как-то реагировать. Ребята у нас все очень молодые — кому-то 20, кому-то 25, — подвержены эмоциональным всплескам. Никто из них не жил в эпоху перемен. Большинство не знают, что такое 1990-е, не помнят прежних кризисов. Для них это все в новинку.

Первым делом мы стали чаще проводить собрания. Раньше у нас общее собрание было раз в месяц, сейчас я чуть ли не каждый день с кем-то беседую. Мы увеличили количество встреч с психотерапевтом для команды, добавили возможность личных консультаций, потому что многие стесняются публично говорить о своих страхах и тревогах.

Конечно, некоторые наши ребята хотели выходить на улицы и проявлять гражданскую позицию. Я за них очень волновался. Я скептически отношусь к идее переворачивать автозаки, не вижу в этом никакого смысла. Но им хочется почувствовать, что они имеют отношение к происходящему. Я это могу понять, хотя очень не хочу, чтобы мои ребята страдали.

О решении продолжать работать

В какой-то момент мы, управленцы, решили для себя, что продолжаем работать в любом случае. У нас был выбор: либо полностью схлопнуть все проекты, либо каяться, виниться и писать, что нам стыдно, что мы русские. Но мы собрались и решили коллегиально: продолжаем. Это не было единогласное решение. Кто-то был за продолжение, кто-то — категорически против, считая, что безнравственно делать то, что мы делали, когда другие страдают.

Но в итоге победила мысль, что это наш хлеб и единственное, что мы умеем. Это был тяжелый выбор. Для меня лично — тоже. Перук — украинская фамилия. В России у меня только мама, папа и брат. Все остальные родственники — на Украине: как на Западе, так и на Востоке. Поэтому я был в тотальном раздрае всю первую неделю, переживал очень сильно, переводил все свои средства во все помогающие фонды, писал, извинялся.

Но когда волна хейта захлестнула всех вообще, включая мою маму, отца и брата — хотя они украинцы, которые просто переехали в Россию, — я понял, что просто не знаю, что еще могу сделать, чтобы заслужить прощение или хотя бы нейтральное отношение к себе. И решил, что буду в первую очередь поддерживать самых близких.

Плюс я же еще руководитель. Не могу себе представить руководителя, который говорит: «Ребята, не работайте. Это отвратительная страна! Давайте все вместе постыдимся, что мы русские!» У меня 50 сотрудников, которые приходят и спрашивают: «Что нам делать? Может быть, мы отвратительные люди? Может быть, нам нужно закончить существование на этой земле?»

Поэтому главное, что мне нужно было сделать, — дать им уверенность в завтрашнем дне. У нас очень хорошая команда, они все большие профессионалы, и, чтобы они просто не сошли с ума, нужно было дать возможность работать. Сейчас мы стараемся это обеспечивать как никогда. А насколько это морально и этически верно, не знаю. Я для себя принял решение, что это правильно. Если кто-то с этим не согласен, то пускай он с этим сам живет.